— То имя, которое я тебе дал, оно ещё не навсегда, — сказал старичок. — Чуть позже, когда я уже хорошо буду тебя знать и понимать, мы вместе придумаем тебе новое имя. Согласна?

— Да, — кивнула головой Паля. — Согласна, только я ещё не знаю, какое мне имя придумать. Может быть, какое-нибудь смешное, а может быть доброе…

— А я хочу себе страшное имя, — сказал хмуро Кноп. — Чтобы, услыхав это имя, все меня боялись, а не такое обидное, какое ты мне придумал.

— Тогда потом и тебе придумаем другое имя, — сказал Гром. — А сейчас нам нужно сделать кровати, а то солнце уже скоро уйдет из леса, и станет темно. Ты будешь с нами делать кровати, Кноп?

— Ладно уж, — согласился Кноп. — А то вы сделаете мне такую кровать, на которой я совсем не захочу спать.

— Хорошо, тогда несите деревья в пещеру — улыбнулся старичок.

— А как же мы их понесем? — спросил Кноп. — Ты, похоже, совсем стал старым и глупым. Они вон какие большие и тяжелые, эти деревья, а мы с Этой маленькие, у нас ещё и силы такой нет.

— Это ты сказал неправильно, — улыбнулась Паля. — Это очень даже просто, нужно просто сделать так, чтобы они стали такими легкими, что даже мы могли бы их нести, а для этого только нужно сделать так, чтобы их земля к себе не тянула. Я хорошо сказала, Гром?

— Да, — улыбнулся старичок. — Ты все сказала правильно. Может быть ты ещё и заклинание такое знаешь?

— Ага, — сказала Паля. — Я его конечно знала, но это было давно, целых три дня назад, я этим заклинанием Трога из болота вытаскивала, а сейчас я его забыла. Помню только, что нужно попросить землю, чтобы она к себе не тянула, рассказать ей, что мы только ненадолго себе вес возьмем, а потом опять отдадим, и тут надо сказать на какое время возьмем…

А… я ещё вспомнила, нужно обязательно сказать — матушка-земля, потому что она тоже живая, как и деревья, и как ветер, и тоже любит, чтобы с ней вежливо и хорошо говорили. А ещё нужно, когда говоришь заклинание, думать о земле хорошо…

Старичок покивал головой.

— Ты все правильно рассказала, Эта. Теперь произнеси заклинание так, как нужно, а потом запишешь его в свою книгу, а ты Кноп слушай, как она говорит, чтобы потом это тоже записать.

Паля задумалась, а потом медленно стала произносить заклинание, глядя на землю, и чувствуя, как она прижимает всех к себе, чтобы никто и ничто не улетело в небо. Как ей тяжело и трудно всех на себе держать, и плохих, и хороших, и сильных и слабых, всяких…

Когда она произнесла заклинание, то увидела, как по дереву прокатилась легкая дрожь.

— Ну, вот и все, — сказала Паля. — Дерево уже стало легкое, можно уже его нести. Старичок подошел к ней и ласково погладил её по голове.

— У тебя опять получилось. В тебе, девочка, просыпается великая сила, будь с ней осторожна. Кноп вздохнул.

— А теперь давайте это сделаю я, а то все она, и она, а я совсем ничего.

— Конечно сделаешь, — сказал Гром. — Только это дерево твое, и его нужно отнести к тому месту, где лежит дерево Эты. Возьми его и неси. Кноп подошел к дереву и попробовал поднять его, но у него были маленькие руки, и он никак не мог обхватить дерево.

— Ты возьми его за сучья, — подсказала Паля, — тогда тебе будет легче его схватить.

Кноп ухватился за большой сук, дерево оторвалось от земли, но нести он его не смог, потому что дерево своими ветками запуталось за другие деревья и кусты.

Кноп покраснел от напряжения, но дерево ещё больше зацепилось, и никак ему не поддавалось. Старичок с интересом наблюдал за ним, но ничего не говорил, Кноп дернул дерево ещё несколько раз, а потом, сердито пыхтя, отошел в сторону.

— Не идет оно, — сказал он. — И ни с кем не пойдет. Старичок серьезно покивал головой.

— Ты прав, придется вам, наверно, спать без кроватей.

— Вы, как хотите, — сказала Паля. — А я без кровати спать не могу. Она вздохнула, подошла к дереву, закрыла глаза и стала тихим голосом уговаривать кусты отцепиться от дерева, она называла их всякими разными ласковыми именами, и они послушно выпустили дерево. Оно упало прямо к Палиным ногам.

Тогда она стала разговаривать с самим деревом, уговаривая его, она рассказала ему, что они не будут его обижать, а сделают из него большую и красивую кровать.

Потом Паля взяла дерево за ветку и повела рядом с собой, продолжая разговаривать с ним по дороге. Гром и Кноп пошли за ней, тихо и осторожно ступая, боясь нарушить Палино волшебство.

Так они дошли до дерева, из которого Паля хотела сделать себе кровать, она и с ним поговорила, и, тоже взяла дерево за ветку, как за руку, и пошла дальше. Деревья были совсем не тяжелыми, только на поворотах, они хотели от неё вырваться и убежать, и тогда Пале снова приходилось их уговаривать, чтобы они вели себя хорошо.

Дойдя до пещеры, Паля положила деревья на землю и села рядом с ними на землю, она уже немного устала от этого длинного дня, и ей даже захотелось спать. Старичок с довольным видом сел на дерево, а Кноп, сердито хмуря брови, остался стоять.

— Так неправильно, — сказал он. — Почему ты только её учишь волшебству, а меня совсем нет? Она уже и деревья сама свалила и сделала их легкими, и принесла сюда, а я совсем ничего не делал.

— Да, ты прав, — согласился старичок. — Это на самом деле так, она все сделала сама.

— А я почему ничего не сделал? — спросил Кноп.

— Я не знаю, — пожал плечами старичок. — Может быть ты не хотел?

— Как это я не хотел? — удивился Кноп. — Я очень даже хотел. Только одно дерево меня ударило по голове, а другое дерево совсем не захотело, чтобы я его нес. Я думаю это потому, что ты все волшебные тайны рассказываешь ей, а мне ничего не рассказываешь. Ты, наверно, совсем не хочешь, чтобы я стал волшебником.

А она — девчонка, а девчонки волшебниками не бывают, они бывают только ведьмами. Ты зачем её учишь? Ты теперь только меня учи.

— Ладно, — согласился Гром. — Буду только тебя учить. Паля рассмеялась.

— Ты очень хитроумный, Гром. Ты всегда соглашаешься, только потом все делаешь совсем не так. Ты и сейчас что-то очень хитрое и умное придумал. Старичок улыбнулся, но ничего ей не ответил.

— Ты, Кноп, сейчас будешь делать кровать, — сказал он. — Только для того, чтобы что-то сделать, нужно знать, что ты хочешь. Ты какую кровать себе хочешь?

— Я уже говорил тебе, что большую и красивую.

— Очень хорошо, что ты знаешь, какая кровать тебе нужна, — сказал Гром, — значит ты легко её нам нарисуешь.

— Зачем я буду её рисовать, если я и так знаю, какая она должна быть? — подозрительно спросил Кноп.

— Хорошо, — беспечно согласился старичок. — Тогда делай, я не буду тебе мешать.

— А ты мне скажи как, и я сделаю, ты же обещал.

— Хорошо, только ты мне скажи, какая она должна быть. Какая у неё будет высота, какие доски куда положить?

— Она… — начал было Кноп, но потом вздохнул. — Я не знаю, как тебе рассказать, ты же все равно ничего не поймешь. Лучше я её тебе сейчас нарисую.

Он взял белую палочку, такую же, как у Пали и книгу, которую дал ему Гром, отошел в сторону и стал рисовать. Он долго пыхтел, водя палочкой по бумаге, а потом показал то, что нарисовал.

— А почему она у тебя такая кривобокая? — спросил старичок.

— Потому, что так надо, а ещё потому, что твоя палочка ровно рисовать не умеет, — сердито ответил Кноп.

— Я понял, — сказал с улыбкой Гром. — Палочка, она — непослушная, её тоже учить надо. Ну вот теперь, когда ты уже знаешь, что ты хочешь, и я это знаю, давай будем делать. Для начала нужно из дерева сделать доски, ровные и гладкие…

Для этого есть одно очень простое заклинание. Гром тихо его произнес, а Кноп и Паля его записали в свои книги.

А потом Кноп подошел к своему дереву и громко выкрикнул заклинание, размахивая руками, и даже несколько раз подпрыгнул. Дерево вздрогнуло, как от сильного удара, подскочило высоко в воздух, а потом упало вниз с жутким треском.

— Это у тебя не очень хорошо получилось, — покачал головой Гром. — Ты должен говорить тише. Неважно, как громко ты произносишь заклинание, важно, что ты в этот момент думаешь. Ты должен думать о дереве, ты должен чувствовать его, помогать ему, а, если ты будешь кричать, то твое заклинание могут услышать те, кому совсем не обязательно его знать. Любое заклинание можно использовать как для добра, так и для зла, поэтому настоящие волшебники произносят заклинания шепотом, чтобы их никто не услышал, и оно действует так же хорошо, как и громко сказанное.