— Хорошо, — кивнул я. — Об этом мы сейчас с моим молочным братом и договариваемся. Решаем куда идти из города…
— Если завтра уйдешь и без скандала, то припасы в дорогу дам. Может, еда покажется не очень вкусной, но дня на три хватит, чтобы с голода не умереть.
— Спасибо, — поклонился я. — Утром мы еще по городу походим, надо хоть какое-то оружие найти, а днем уйдем.
— К парадной двери не подходи, зайдешь с проулка, повара я предупрежу, но если вздумаешь, снова вечером вернуться, то я тебя стражам сдам. Если тебя увидят, то отнесутся как к бродяге, на площадь выведут и плетьми отхлещут, такое им дали указание…
— Теперь буду знать, — я низко и уважительно поклонился еще раз, все-таки первый человек, кто сегодня мне добро сделал. — Вас не подведу, все сделаю так, как учили, зайду с проулка…
— Сейчас служанка плошки погасит, масло тоже денег стоит, ложитесь спать на лавках, а утром, чтобы ушли до первых посетителей.
Трактирщик проводил взглядом влюбленную парочку, которая поднялась на второй этаж в свободную комнату, служанка пробежала по столам, гася плошки, и трактир погрузился во тьму.
Костя еще несколько раз махнул мечом, потом решил, что старосту упускать ни в коем случае нельзя, и зашагал обратно к кузнице.
Ефим время зря не терял, дожидаться его не стал и драпанул, чтобы его догнать, пришлось хорошо побегать — тот почти добрался до дома кузнеца. Костик подбил его ногу, а когда староста упал, пару раз пнул по ребрам, и толкая его перед собой остро отточенным лезвием, привел обратно в кузницу.
Народу вокруг нее добавилось, кузнец уже встал, да и Лог пришел в себя. Мужики держали наготове вилы, косы, кое-кто дубины. Кузнец снова вооружился заготовкой меча, а Лог своим молотом — от нападения их останавливало то, что Костя прикрывался старостой.
— Ну и что будем делать? — спросил громко юноша, так чтобы слышали все. Драться с толпой мужиков ему не хотелось, убивать придется, а это никому не было нужно. — Ты, Ефим, готов умереть за нормальные портки и еду на три дня? А ты кузнец? А мужики твои? Может всех вас и не убью, но троих-четверых точно с собой на тот свет захвачу. Так как расходиться станем?
Староста, было, дернулся, но Костя сбил его с ног в густую пыль и приставил к шее меч, не отводя настороженных глаз от толпы. Надоело ему это все. Только он до сих пор не знал, как из этого выворачиваться. Убежать в лес и там умереть от голода? Не хочется…
Значит, придется держаться до конца. Убьют, так убьют, черт с ними!
Кости сплюнул под ноги мужиков, и те снова попятились назад — бросаться на него явно не собирались, на старосту смотрели кто с жалостью, а кое-кто с усмешкой.
— Отпусти, — прохрипел Ефим. — Договоримся…
Кузнец стоял к нему ближе всех и угрюмо молчал, Лог за его спиной вытирал кровь с разбитой головы, и смотрел не то что зло, скорее растерянно. Похоже, что получилось, никому не нравилось, только как из этого выходить, никто не знал.
— И как договоримся? — спросил мрачно Костя. — Пробовали уже раз, только закончилось все плохо…
— Портки я тебе дам и рубаху, есть у меня запасные, — проговорил один из бывших лучников, он так и стоял держа в руках его как палку. — Только ты у меня лук сломал, надо бы сделать…
— Но я тебя не убил, а мог бы, — Костик поморщился, пот тек по коже, а ветерок холодил. — Ты бы еще немного и в меня бы попал, очень неплохо стреляешь.
— Мог убить, но ведь не убил же, — не согласился мужик, — А раз так, то я тебе портки и рубаху, а ты мне лук сделаешь настоящий, боевой, я видел такие у стражников в городе. Ох и мощное оружие, шагов на пятьсот бьет…
— Не пойдет, — покачал головой юноша. — Боевой лук делать долго, его клеить надо, гнуть из хорошего дерева, а я здесь надолго не задержусь — может, сегодня и уйду, как только получу то, что прошу…
— Точно уйдешь? — спросил Ефим из-под его ноги. — Не врешь?
— Уйду, а что мне с вами делать? Я не крестьянин, мне ваши поля без надобности, пойду искать работу в город.
— Работу и мы тебе можем предоставить, — староста снизу похлопал его по ноге. — Дай я стану, а то как-то трудно договариваться в таком положении. Да и не молодой я уже, чтобы на земле валяться, ребра болят… зачем ногами-то пинал?…
Юноша подал ему руку и помог подняться.
— Так что ты начал говорить о работе?
— На следующей неделе мы отправляем обоз на ярмарку, его охранять надо, — староста мрачно посмотрел на мужиков, видимо ожидая возражения, потом снова перевел взгляд на Костика. — Если доведешь обоз без потерь, то расплатимся харчами и одеждой. Парень, ты ловкий, с мечом обращаться умеешь…
— Одному обоз охранять, нереально…
— Мы же тоже с тобой будем, — вздохнул Ефим. — Понятно, что один везде не успеешь, но я тебя назначу старшим за охрану, поэтому с тебя просто спрос будет особый. Тебе же все равно в город надо, больше ты нигде себе работы не найдешь, так что нам по пути. Устраивает?
— Считай, договорились, только на кузнице я больше работать не стану.
— Не хочешь, не работай, — староста распрямился и тут же охнул и схватился за бок. — Кузнец тебя взял, чтобы мечи ковать, а мы берем, обоз охранять. Ты бездельничать не станешь, деревню тоже защищать надо. Сегодня отдохнешь, а завтра встанешь на дежурство. А меч у тебя получился неплохой, острый…
Мужики засмеялись, за ними староста, а потом к ним присоединился и кузнец, только Лог смотрел на Костика зло, вытирая кровь все еще сочащуюся из глубокой царапины на лбу.
— Только где же нам тебя устроить на ночь? Кузнец, ты его не возьмешь? Или кто другой?
— Нет, мне такой в доме не нужен, он мне едва ребра не сломал, да и Логу вон голову пробил. Убьем мы его, когда заснет…
— Да, дела… — Ефим еще раз посмотрел на мужиков, видимо ожидая, что кто-то откликнется на его просьбу, но все угрюмо молчали и отводили взгляд. — Я его тоже в свой дом не возьму, у меня дочка на выданье — испортит, кому после этого отдам?
— В деревне его никто не возьмет, — покачал головой один из лучников. — Дураков нет. Смотри, что натворил за день, с утра появился, а уже к вечеру со всеми перессорился. Отдельно его от всех надо держать, как зверя в клетке. Может, поместим в избу у леса, где Мартын жил?
— Пожалуй, это неплохой вариант, — покивал староста. — Вот, что, чужак, если хочешь у нас остаться, устраивайся на ночь в доме за околицей возле леса, там сейчас никто не живет. Мужик там один жил, ушел в лес и не вернулся, уже скоро месяц тому будет. То ли пришлые его убили, то ли зверь какой задрал. Жену и дочку родственники к себе забрали, так что дом пустой стоит. Изба большая, хорошая, там и одежду себе, может, найдешь.
— Не найдет он в доме ничего, — вздохнул мужик с разрубленным луком. — Там вся деревня уже побывала, все, что можно в хозяйстве использовать давно растащили — откуда по-твоему у меня лишние штаны и рубаха?
— Я же запретил оттуда что-либо брать, — нахмурился Ефим, обвел суровым взглядом мужиков, те и не думали прятать от него своих насмешливых улыбок. — А жить-то там еще можно?
— Только в сарае, в доме давно ничего нет, все вынесли, в том числе и рамы — стекло нынче дорого.
— В общем там и будешь жить, — махнул рукой староста. — В сарае, в доме, сам определяйся. Одежду и еду тебе туда принесут. Ступай, и чтобы тебя никто на улице не видел, и к девкам не приставай, даже не разговаривай, иначе наш договор потеряет силу. Мне неприятности в деревне не нужны.
— Ладно, договорились, главное еду, чтобы быстрее принесли, проголодался я, а девки мне ваши не нужны, — Костик повернулся и направился к околице. — И одежду, а то ночью прохладно спать будет…
Далеко не ушел, его остановил кузнец, поймав за руку:
— Фартук отдай, и бахилы снимай, они мои. Штаны, если хочешь, можешь оставить, а все остальное отдай…
— А я бы и штаны обратно забрал, — пробурчал Лог, продолжая утирать сочащуюся из царапины кровь. — От этого чужака одни неприятности, мне вон дырку во лбу сделал.