Удачи двух названных фильмов связаны также и с тем, что пьесы, послужившие основой для сценариев их, были созданы писателями, с одной стороны, имевшими богатый опыт в драматургии (и у М.Булгакова, и Л.Леонова есть немало пьес, с успехом поставленных во многих театрах), с другой же — использовавшими в своем творчестве фантастику в разнообразных качествах (вспомним филофско-ироническую фантастику “Мастера и Маргариты” М.Булгакова и исполненную стратегии глубоких исторических обобщений и экстраполяции фантастику “Дороги на океан” и “Мироздания по Дымкову” Л.Леонова). Иными словами, в этих пьесах уже изначально были заложены многие из необходимых кинофантастике элементов — социальная острота и значимость историко-психологических обобщений, фантастичность исходных ситуаций, рождающих как следствие их живой и разнообразный драматургический материал для воссоздания целой галереи художественных образов, органически вписанных в модель созданного мира. Фактически эти пьесы словно бы и были созданы для экранизации — специфические их особенности, кстати сказать, и не давали в свое время возможности для сценического воплощения их в условиях традиционного театра — нужны были иные средства.

Но то были фильмы, созданные, если говорить точно, по уже готовым произведениям драматургии. Неоднократное же обращение кинофантастики последних лет к экранизации уже известных произведений литературной фантастики прошлого или сравнительно недавнего времени очень показательны как раз тем, что поиски экранного эквивалента того или иного научно-фантастического романа, повести или даже рассказа оборачиваются двумя крайностями — либо слепое следование литературному канону приводит к посредственной киноиллюстрации, либо имеет место вольное перелицовывание первоисточника, при котором главное в оригинале превращается во второстепенное и несущественное в фильме.

“Завещание профессора Доуэля” (“Ленфильм”, 1985), “Акванавты” (киностудия им. М.Горького, 1979), “Человек-невидимка” (“Мосфильм”, 1985), “День гнева” (Одесская киностудия, 1986) — эти и некоторые другие фильмы, поставленные по мотивам известных фантастических произведений, к сожалению, обернулись своеобразными образчиками потребительской конъюнктуры современной кинофантастики уже по причине ложной “застрахованности от провала” путем использования “проверенных” вещей и движения режиссерской (и сценаристской) мысли в плоскости только зрелищности, у которой, как известно, есть немало толкований, но нет четкой творческой альтернативы в практике кинопроизводства! “Осовременивание” сюжетов и идей литературных первоисточников ограничивается частным и незначительным, в то время как подлинно творческая переработка и переосмысление в кинематографе предполагает отнюдь не “прямой перевод”.

В этом убеждает опыт художественного игрового кино, когда речь идет о реалистическом искусстве. Экранизации “Гамлета”, “Короля Лира”, “Анны Карениной” и других литературных произведений обусловлены именно современным переосмыслением вечных тем и проблем мировой классики. Что в этом смысле может дать фантастика? В принципе — неисчерпаемые богатства. Но экранизации подвергаются как раз те произведения, в которых драматургия книжная малопродуктивна для трансформации в кино, а те из них, в которых изначально заложена драматургия как жанр, остаются без должного внимания. И опять причиной тут — установка на зрелищность как совокупность динамичного сюжета, фантастических декораций, сногсшибательных трюков и внешнего актерского обаяния…

Чем, к примеру, отличается упомянутый фильм “Человек-невидимка” от пяти зарубежных киноверсий этого романа Г.Уэллса, поставленных зарубежными кинематографистами в 30–50-х годах? Что нового внес фильм в современное прочтение романа? Смещение отдельных акцентов в социальной сфере на современный лад не отнесешь к значительным творческим находкам. А внешняя броскость, красочность (в прямом смысле слова) и благопристойная уравновешенность картины сродни эстетике лубочной “завершенности” продукта “ремесла”, если только уместно употреблять в данном случае слово “ремесло” вместо “ремесленничества”. Вот и получается, что помимо новых технических средств экранизации (цвета, звука, комбинированных съемок и т. п.) фильм остался на уровне 30-х годов, а порою и в чем-то проигрывает, уступает зарубежным лентам, бывшим для своего времени новаторскими.

Экранизация романа “Конец Вечности” А.Азимова молодым режиссером А.Ермашом, создавшим одноименный фильм на “Мосфильме” (1987) снова иллюстрирует беспомощность в современном прочтении не столько фантастического, сколько социально-философского произведения. Подмена социального и социально-психологического содержания первоисточника любовной историей, а также эффектными съемками, демонстрирующими перемещение во Времени, приводит в итоге к довольно обедненной содержательности картины.

Да и что такое — современный фантастический фильм? Наверное, не в последнюю очередь фильм, который построен на современном материале, решает современные актуальные общественные проблемы. Но для такого фильма, как минимум, необходим оригинальный сценарий, не отталкивающийся от того или иного литературного источника, а воссоздающий реалии бытия, так сказать, экспромтом, от нуля. Оригинальных сценариев в современной кинофантастике, как уже говорилось, очень мало. В последние годы постепенно изменяется обстановка на этом участке киножанра благодаря деятельности, как это ни странно, опять же не кинематографистов, а писателей-фантастов.

В кинодраматургии сделали первые и в целом успешные шаги такие известные советские писатели-фантасты, как А. и Б.Стругацкие, С.Павлов, К.Булычев, написавшие оригинальные сценарии для нескольких научно-фантастических фильмов. В некоторых случаях речь идет, правда, о сценариях, созданных по мотивам уже известных литературных произведений, хотя и здесь работа выливалась нередко в достаточно новое произведение, уже использовавшее приемы и методы кинодраматургии. Но имели место и принципиально новые, оригинальные сценарии.

Так, например, было с К.Булычевым, создавшим сценарии для нескольких игровых и мультипликационных фантастических фильмов, адресованных в основном детской аудитории. Из его работ, показательных в смысле обращения к актуальным темам, стоит остановиться на фильме “Через тернии — к звездам” (киностудия им. М.Горького, 1980), название которого отнюдь не отражает точно основной круг проблем картины. Проблемы экологии в последние годы стали предметом пристального внимания общественности, науки, культуры, искусства. Заговорила о них и фантастика, правда, немного раньше, чем литература и искусство в целом — так уж складывается, что фантастический жанр прозорливо высвечивает с некоторым опережением времени те или иные актуальные проблемы будущего.

А о проблемах этих разговор зашел не случайно, ведь именно они составляют основную проблемно-тематическую линию фильма “Через тернии — к звездам”. В известном смысле слова идея замысла сценария подсказана еще В.И.Лениным, почти 80 лет назад посоветовавшим писателю А.Богданову-Малиновскому написать роман о том, как капиталисты разграбили всю Землю, использовав практически весь запас полезных ископаемых планеты… Прошли десятилетия, и прозорливые слова Ленина обрели куда большую широту социальных конфликтов в конце XX века. То, что в начале века еще не имело четких ориентиров, а лишь интуитивно ощущалось, для писателя К.Булычева уже не являлось нуждающимся в дополнительных доказательствах. Потому и сценарий написан с некоторой легкостью, как своего рода учебное задание. Это не значит, однако, что речь идет о легкописании — отнюдь нет! Но и об “открытии Америк” говорить не приходится.

Просто, не будучи первооткрывателем, автор сценария тем не менее проявил известное мастерство в том, чтобы экологическая тема в фильме не выпячивалась бы как некая заданная демонстрация следования моде, чтобы в рамках художественного произведения этот конфликт органично взаимодействовал с другими, не менее важными и сложными по своей общечеловеческой значимости.