Кто-то подошел сзади, хозяин выглянул из-за Сариного плеча, и совершенно иная улыбка преобразила его ангельски-розовую физиономию, на которой теперь сияло выражение неподдельного благоговения.

– Ник, дражайший друг мой! – выдохнул маклер, расплываясь в широкой улыбке. – Я только что говорил мистеру Холлидею, какую радость доставляют нам его картины. Вы должны заглянуть ко мне в свободную минутку и посмотреть на его творение.

Сара повернулась вполоборота, взглянула вверх и поймала на себе тяжелый взгляд Ника Родона. Он подошел вплотную и протянул Грэгу руку.

Хозяин дома, не забывая о своих обязанностях, мигом представил их друг другу.

– Мистер Холлидей, знакомьтесь, это мистер Ник Родон.

Грэг пожал руку Родона, пристально глянул в лицо новому человеку, и в карих глазах его забрезжил интерес.

– Он – банкир! – сказала Сара Грэгу. – Замечательно, правда?

Маклер обескуражено смотрел на нее, у Грэга же глаза заблестели.

– Банкир? Неужели? – Его ясный взор обратился на Ника Родона. – Выдаете чеки или только принимаете?

– Банки никогда ничего не дают, – напомнила Грэгу Сара, – они забирают и хранят у себя. Громадные железные засовы на тайных хранилищах, работающие день и ночь компьютеры. Дух захватывает от такой жизни!

Ник Родон не вымолвил ни слова. Поджав губы, он не спускал с Сары холодно-синих глаз. Сара не видела Родона, она улыбалась Грэгу, но чувствовала на себе этот взгляд и смутно догадывалась, какие эмоции за ним таятся. До чувств Родона Саре не было никакого дела, с Ником встречаться она не собиралась, зато ее поведение забавляло Грэга, и он потихоньку выходил из состояния мрачной депрессии, в котором пребывал целый день. Ради хорошего настроения Грэга Сара готова была на что угодно.

Мимо проносили напитки, рука Грэга потянулась к бокалу, но Сара перехватила ее. Грэг отреагировал ироничным взглядом и лукавой улыбкой.

Сара едва заметно покачала головой, ее зеленые глаза светились неизменной любовью. Грэгу оставалось только пожать плечами.

– Нам надо уходить! – сказал он отрывисто и без дальнейших церемоний потащил Сару к выходу.

Машину вела Сара. Грэг развалился рядом: руки в карманах, взгляд устремлен на освещенную фонарями дорогу. После вечеринки он впал в обычную меланхолию.

О высокой мрачной фигуре Ника Родона Сара не вспоминала. Она начала беспокоиться, как только машина въехала в гараж. Пока она его запирала, Грэг отправился в дом. Переступив порог, Сара увидела, что Грэг разговаривает с кем-то по телефону, и пошла на кухню приготовить кофе.

Минутой позже в кухне появился насвистывающий Грэг. Сара повернулась к нему с немым вопросом в глазах.

– Ему лучше, уколы действуют.

– Слава Богу! – Обняв Грэга, она положила голову ему на плечо. – По правде говоря, тебе не стоило ходить на прием, Грэг. Лучше бы дома посидели.

– Я бы помешался, – ответил Грэг. Он достал из холодильника заранее приготовленный пучок сельдерея и с хрустом вонзил в него зубы.

Сара потянулась за чашками.

– А как она? – спросила Сара обычным тоном.

– Прекрасно! – в тон ей отозвался Грэг. – Пожалуй, душ приму, кофе потом выпью.

Он вышел. Сара, доварив кофе, отставила его с плиты и посмотрела в окно, выходящее в темный сад. Спокойное выражение лица Грэга, когда он уходил с кухни, не обмануло ее. Люси, конечно же, измучена, выжата до последней капли – это ранит Грэга особенно больно, ведь он не может, не смеет выдать свои переживания.

Порой Саре хотелось, чтобы Господь не допустил встречи Грэга с Робом и Люси, но она всякий раз корила себя за это. Грэг и она любили Люси с Робом. К Робу все без исключения питали такие чувства. Он был истинный агнец, добрейший из людей, о встрече с которым можно только мечтать. Роб был нещадно искалечен недугом, который прогрессировал, и жизнь его проходила между постелью и инвалидной коляской, при этом он умел рассмешить любого, кто оказывался рядом. Чувство юмора у него было доброе и деликатное. Мрачные же шутки Грэга иногда ранили Роба. И все же Сара ни разу не слышала от Роба худого слова о ком бы то ни было. Жена Роба, Люси, обожала мужа. В нем был смысл ее жизни. Во взгляде ее на мужа всегда светилась любовь.

По трагической иронии судьбы Грэгу – при его-то независимости, уме и силе воли – суждено было полюбить Люси, полюбить пылко и безнадежно. Никогда в присутствии Сары Грэг не подал Люси ни намека, ни знака, который выдал бы его истинные чувства. Сара знала о них лишь потому, что однажды Грэг, отчаявшись, спьяну проговорился, а потом каялся в слабодушии. Сара тогда дала клятву, что никогда никому не проговорится, – Грэг заставил ее поклясться, боясь, как бы Люси и Роб не узнали его тайну.

Прочные и близкие отношения давно соединяли Сару и Грэга. Они жили под одной крышей в основном в силу обстоятельств. Их не связывали кровные узы – овдовевшие еще нестарыми, родители сочетались повторным браком и были по-настоящему счастливы до самой смерти. Сара и Грэг жили вместе с ними, поэтому и дом, в конце концов, оказался их совместной собственностью. Они могли бы продать его, поделить деньги, но решили не разрушать привычной жизни, поскольку существовать вместе было гораздо легче.

Они разделили дом на две половины не для того, чтобы отгородиться друг от друга, а для того, чтобы сохранять полную независимость. Сара обитала на первом этаже, а Грэг – на втором, в основном потому, что Сара вела хозяйство, и ей необходим был выход в сад. За садом ухаживала тоже она. Грэг считал, что сад – это лужайка, на которой можно рисовать или загорать. Сара же сделала сад полезным для дома – там росли овощи, фрукты, кустарники, целебные травы. Она любила добавлять в еду овощи и зелень, сорванные утром с грядки. Они придавали блюдам особый вкус.

Окажись Сара и Грэг в других слоях общества, их образ жизни мог бы вызвать кривотолки, но оба они были художниками, и друзья воспринимали их отношения как данность. Сара относилась к Грэгу как к брату и знала, что он питает к ней такие же чувства. Ее не волновало мнение внешнего мира. Они жили вместе уже двенадцать лет – с того дня, как отец Грэга женился на матери Сары. Под влиянием Грэга Сара поступила в художественную школу. Она была в неоплатном долгу перед сводным братом. Никто на свете не знал Грэга лучше, чем Сара, и не любил его так, как она.

Наблюдая за Грэгом в присутствии Люси, Сара иногда пыталась вообразить себе сцену признания Грэга в любви. Он тем временем по обыкновению улыбался Люси, шутил с нею и с Робом, держался непринужденно, по-дружески подбадривая обоих и ничем не выдавая своих чувств. Раза два, правда, Сара замечала, как Грэг не мог совладать с собой. Два года назад на Рождество Люси поцеловала его на вечеринке под венком из веток омелы, глаза ее поддразнивали Грэга. Он в ответ усмехнулся, но, когда отвернулся от Люси, Сара увидела, что в лице у Грэга ни кровинки, а выражение глаз такое, что сердце у Сары сжалось от боли.

Сама она никогда не влюблялась. Забавлялась иногда игрой в воображаемую любовь, но настоящей влюбленности не знала. Наблюдая же терзания Грэга, она часто радовалась, что с нею не приключилось подобное. Любовь к Люси властвовала над жизнью Грэга, хотя внешне никак не проявлялась. Сара знала, что в шкафу наверху хранится стопка рисунков, на которых изображена Люси. Рисунки эти не знали дневного света. Грэг показал Саре наброски портретов лишь один раз – в ту ночь, когда рассказал ей о любви к Люси. Рисунки были невероятно хороши: точные, прочувствованные сердцем. Увидев их, Сара расстроилась и испугалась. Она опасалась, как бы Грэг не уничтожил эскизы – это была бы настоящая трагедия, ведь они были лучшим, что создал Грэг. Он боялся, что Люси рано или поздно увидит рисунки и узнает его тайну. Этого Грэг не пережил бы.

Он принялся бы как безумный опровергать догадки Люси.

Отношение Грэга к Робу, искренняя любовь и забота, которыми он окружал мужа Люси, вызывали в Саре глубокое уважение к сводному брату. Грэг часто приходил посидеть с Робом, позволяя Люси немного передохнуть. Он рисовал для Роба карикатуры, такие забавные, что тот давился от хохота. Читал ему вслух. Ведь Робу трудно было держать книгу, руки его совсем обессилели от болезни. Грэг постоянно ухаживал за Робом, как родной брат. Поднимал с кресла и усаживал обратно, поражаясь жилистой силе измученного тела. Роб был гораздо тяжелее Грэга. Люси перекладывала мужа с трудом – она была маленькой хрупкой женщиной. Грэг радовался любой возможности помочь Люси, облегчить ту тяжкую ношу, которую судьба взвалила на ее плечи.