- Покорнейше благодарю, Ваша Светлость. Филиппов грузно уселся на стул, стоящий возле небольшого стола напротив дивана.

- А разве Пётр Алексеевич не относился с большим уважением к своей супруге?

- Думаю, основной причиной коронации была забота Государя о будущем своих дочерей Анны и Елизаветы. Для присвоения дочерям титулов особ императорской крови необходимо, чтобы оба родителя были императорами. А Екатерина Алексеевна, как Вы знаете, не была благородного происхождения.

Слова Филиппова дошли до глубины души княгини. Неравный брак не давал её детям прав на престолонаследие. Её коронация должна была предоставить эти права и придать им статус великих князей и княжон. Если уж Екатерине, то ли кухарке, то ли прачке удалось обеспечить будущее своих дочерей, одна из которых стала императрицей, почему бы не сделать это ей, природной русской княжне, прямому потомку Рюрика в двадцать седьмом колене? Тем более, что император обожает её Гогу.

На лице у княгини появилось мечтательное выражение. Она живо представила сцену своей коронации. Она – в роскошном, расшитом золотом платье, император надевает на неё сверкающую бриллиантами корону, Гога провозглашается наследником…императором Георгием I.

Филиппов с пониманием глядел на молодую женщину.

- Что ж, господин действительный статский советник, вы хорошо потрудились, - сказала она с довольной улыбкой.

- Рад что смог угодить Вам. Изволите посмотреть рисунки коронационных платьев?

- Как Вы и рисунки привезли?

- По моей просьбе профессор Императорской Академии Художеств Чистяков Павел Петрович послал со мной одного из своих учеников Андрея Рябушкина, который сделал карандашные рисунки. На каждом рисунке подписано, чьё платье изображено.

Филиппов раскрыл папку и разложил на столе рисунки альбомного формата.

Княгиня подошла к столу и с интересом принялась разглядывать рисунки. Филипов, увидя, что она стоит, также встал.

- А что это за вышивка на платье Екатерины Первой? Почему на нём нет кружев? Почему такая широкая юбка у платья Екатерины Второй? – посыпались вопросы возбуждённой молодой женщины.

Филиппов, улыбаясь, приготовился отвечать, но его прервал появившийся в дверях секретарь:

- Ваша светлость, к Вам Его Императорское Величество!

В кабинет вошел стройный пожилой мужчина высокого роста в преображенском мундире с красными лацканами и золотыми фельдмаршальскими эполетами.

Филиппов склонился в поклоне. Княгиня метнулась к императору с рисунком платья Екатерины Первой.

- Саша, ты посмотри, какую прелесть привёз господин Филиппов из Москвы!

Император посмотрел на рисунок.

- Очень недурно. Красный цвет – символ державности. Но шитьё советую сделать золотое, а не серебряное, и в русском стиле, - сказал Александр. – Господин Филиппов, я найду способ вознаградить ваши труды.

Филиппов, стал отступать назад, по-прежнему склонившись в поклоне. Он ещё не успел скрыться за дверями, как в них вбежал мальчик лет восьми с круглым упитанным лицом, одетый в черкеску с глазырями.

А вот и мой Гога! — воскликнул Император, поднимая в воздух мальчугана и беря на руки. — Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

— Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, — ответил Гога и стал возиться с бакенбардами Императора, теребя ручонками.

— Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! — шутил Государь. — А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться Великим князем ?

Княгиня радостно смотрела на эту сцену. Её мечты сбывались. Внезапно она почувствовала, как закружилась голова, в глазах почернело.

Очнувшись, Балашова увидела склонившееся над ней покрытое морщинами лицо с пышными седым усами и бакенбардами и мешками под глазами.

- Как ты, Дуся?

- Кто я? Где я?

Когда с Державного Престола

Ты Русским Царством управлял, –

В подполье пряталась крамола

И враг России трепетал

С. Бехтеев. "Царь - Богатырь"

- Я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Как смеет она в присутствии всей императорской семьи называть "Сашей" твоего отца? Это верх неприличия! – горячо говорила цесаревна Мария Фёдоровна своему мужу, наследнику престола Александру Александровичу, стоя возле него в своем будуаре в Аничковом дворце. Её большие выразительные глаза блестели от гнева, щеки раскраснелись, а из-за того, что губы сжались, на подбородке появилась решительная ямочка.

Цесаревич, сидя в кресле, спокойно смотрел на супругу своими большими светло-серыми глазами.

- Что ты молчишь? – почти закричала Мария Фёдоровна, взмахивая руками. – Ты знаешь, что готовиться её коронация? Тебе безразлична судьба нашей семьи? – в её голосе звучала искренняя ярость женщины, почувствовавшей опасность для своих детей.

Цесаревич встал с кресла, сразу оказавшись на голову выше и вдвое шире жены.

- Княгиня Юрьевская замужем за Государем, - сказал он спокойным басом. - С каких пор запрещено женам называть уменьшительным именем своего законного мужа в присутствии других? Разве ты называешь меня "Ваше Императорское Высочество"?

- Как можно делать такие глупые сравнения! — сказала цесаревна со слезами на глазах. — Я вышла за тебя замуж с согласия твоих и моих родителей. Я не замышляю гибели династии и Империи.

Александр потер переносицу указательным пальцем, что свидетельствовало о волнении и раздражении, и решительно заявил, повысив голос:

— Я запрещаю повторять эти позорные сплетни! Законной супруге Государя Вы должны оказывать и будете оказывать полное уважение!

Он направился к выходу из гостиной, но возле двери обернулся и бросил:

- Не забудьте, Ваше Императорское Высочество, что через два часа нам нужно быть в Зимнем Дворце.

Цесаревич вышел из гостиной, некоторое время постоял в коридоре, потирая переносицу, затем спустился на лифте на второй этаж на детскую половину.

- Здравствуй, Александровна! - приветливо сказал он женщине лет сорока в сарафане и кокошнике, которая наблюдала, как мальчик двух лет складывает кубики. Увидев отца, он радостно подбежал к нему с криком "Папа" и поднял руки.

- Здоровы будете, Ляксандр Ляксандрович! – ответила та, улыбаясь. В няньки к малолетним членам императорской семьи обычно приглашали простых крестьянок.

- Как поживает великий князь Михаил? - ласково спросил отец, беря сына на руки.

- Хо! – ответил мальчик, дёргая его густую окладистую бороду. – Ко! – добавил он, указывав пальцем на потолок.

- Высоко? – переспросил отец, - до потолка?

- Дя – подтвердил мальчик, кивнув несколько раз головой.

Александр взял сына под мышки и начал высоко подбрасывать вверх, ловя затем на руки. Мальчик, растопырив руки и ноги, летал по воздуху, заливаясь счастливым смехом. Нянька с улыбкой наблюдала, пока один раз Михаил чуть не задел головой за потолок.

- Ляксандр Ляксандрыч! Осторожней! – воскликнула она.

Цесаревич, не обращая внимания, снова подбросил мальчика, который на этот раз коснулся потолка затылком.

- Да что ж это делается! Покалечишь же дитя! – нянька бросилась к Александру. Тот, и сам испугавшись, поставил мальчика на пол.

- Болит? - спросил он сына, слегка притронувшись пальцами к затылку.

Мальчик отрицательно покачал головой, но почувствовал волнение взрослых и захныкал.

- Ну вот - ничего страшного. А ты ворчала, старая, - умиротворяюще прокомментировал цесаревич.

- Как же не страшно! Испугал ребёнка, - недовольно сказала нянька

- А и испугался - ничего, не сахарный. Мне фарфор не нужен.

- А ежли тебя испугать, тебе понравится? Вот пожалуюсь Марии Фёдоровне. Да вот и она сама, - женщина посмотрела в сторону двери. Александр испуганно оглянулся. Там никого не было.