— Хорошо, — легко согласился Кейрен, невольно копируя мою позу и настраиваясь на длинный монолог. — Начну с самого начала. Магия в нашем мире, в отличие от твоего, в порядке вещей. Ею, конечно, владеют не все, но это не редкость. В этой стране, куда ты попала, нашли приют разные магические и мистические школы, между ними идёт активная борьба за влияние. Хотя официально государством правит монарх, фактически он не имеет власти, все его «самостоятельные» решения продиктованы указаниями главных лиц той школы, что стоит на первой позиции по всем параметрам. Это положение зависит и от количества адептов, и от их профессионализма, и от авторитета, от связей в обществе и от многих других факторов. Поэтому каждая уважающая себя школа имеет развёрнутую сеть агентуры, другими словами, активно занимается шпионажем. Естественно, давно принят закон о смертной казни для лазутчиков в любой области. Школы так наловчились ловить шпионов друг друга, что на площади Правосудия ни дня не проходит спокойно.

Мне тут же представилась толпа профессиональных зевак, которые приходят каждый день, как на работу, глазеть на казнь, как обычно показывают в исторических фильмах. Все люди на площади в моём воображении, включая палача и шпиона, получились отчего-то на одно, довольно-таки тупое, лицо. Причем, зеваки вопреки здравому смыслу хлопали и кричали: «Браво! Бис!», конвой выводил нового приговорённого — однояйцового близнеца предыдущего — и представление продолжалось. Сначала я щедро сунула в руки вполне средневековому на вид палачу современный автомат (расстрел же всё-таки), но потом спохватилась и сменила его на арбалет. Интересно, у них уже изобрели огнестрельное оружие? «Бр-р!» — подумала я, стараясь выбросить бредовую сцену из головы. Кейрен, не подозревающий, во что вылился его рассказ в моём воображении, тем временем продолжал:

— При этом предъявлять друг к другу официальные претензии школы не могут, ведь шпионажем-то каждая занимается. Вот и идёт заочная война — чьи агенты ловчее. При таком положении вещей немудрено, что незнакомую адептку, заявившуюся на экзамен, приняли за особо наглую шпионку, и бдительная служба безопасности тотчас затащила её в подвал. Ты не понимала, что происходит, и невольно навлекла на себя обвинение. Так что благодари судьбу, что тебя сегодня не расстреляли. Кстати, откуда ты узнала об этой новой казни? Впервые слышу о подобном садизме.

Я усмехнулась.

— В моём мире шпионов во время войны расстреливали. Правда, сейчас у нас смертная казнь отменена. Но, по-моему, расстрел — это вовсе и не садизм…

— Почему? — удивился Кейрен, скривившись. — Знаю по собственному опыту, что, когда стрела или арбалетный болт попадает в жизненно важную часть тела, — это больно.

— У нас-то расстреливают по-другому, — задумчиво протянула я. — Здесь уже изобрели пушки?

— Этакие неповоротливые махины, стреляющие на небольшое расстояние неподъёмными ядрами? — презрительно уточнил он. — Да, только их практически никто не использует: дешевле и полезней нанять пару-тройку боевых магов.

— А… Понимаю… Сам знаешь, у нас такой возможности не предусмотрено. Представь себе пушку таких размеров, чтобы держать её в руках. Нажимаешь на рычажок размером в сантиметр… ну, вот такой… — отмерила я пальцами в ответ на вопросительный взгляд, — и из дула на огромной скорости вылетает небольшой кусочек свинца. У нас это самое распространённое оружие, имеет множество модификаций. Им и расстреливают.

Кейрен на минуту застыл, рассматривая пространство перед собой затуманенным взглядом, — наверное, представлял довольно оригинально описанный мной пистолет.

— Ужас, — наконец выдохнул он. — Что же у тебя за мир, если ты это называешь гуманным?!

Я смущенно улыбнулась, разводя руками. Представляю, что вообразил Кейрен…

В воздухе запахло горелым. Кейрен насторожился, смешно повёл носом на манер любопытной собачки. Я вопросительно нахмурилась, прищурив один глаз.

— Суп варю, — торопливо пояснил Кейрен, вскакивая, и быстрым шагом направился к неприметной двери рядом с углом печки.

— А по-моему, уже жаришь, — вяло процитировала я надоедливый рекламный ролик и криво улыбнулась собственным словам.

До сих пор не верилось, что я не на чьей-нибудь подмосковной даче. Казалось, в соседней комнате сейчас загудит холодильник или мерно забормочет телевизор, а с улицы послышится шорох шин по грунтовой деревенской дороге. Но вместо этого вновь распахнулась дверь, предположительно ведущая на кухню, и в комнату вернулся Кейрен с двумя деревянными — деревянными! — дымящимися плошками. Миска глухо бухнула о стол передо мной, рядом примостился внушительный ломоть чёрного хлеба. Я опасливо зачерпнула ложкой густой наваристый суп. Пахло приятно, вид у блюда был довольно аппетитный, да и я пребывала в исключительно голодном состоянии, но некое предубеждение к мужской кулинарии ухитрялось перевешивать все эти факторы. Стряпню противоположного пола я пробовала лишь однажды, но повторить эксперимент с тех пор не отважилась. Тогда мой знакомый пытался накормить меня обедом… Не знаю, что можно сделать с готовой замороженной котлетой, чтобы она после жарки превратилась в нечто, по виду напоминающее кем-то уже жёваную подошву, а по вкусу — кисло-горькие древесные стружки… Чувство голода всё же победило, и я быстро сунула в рот полную ложку, боясь пережёвывать. Но всё оказалось не так плохо, даже очень хорошо. В наши времена не варят суп без бульонного кубика и приправы с витаминами. Где это видано, чтобы готовить из настоящего мяса, а не «заменителя, идентичного натуральному»?! Вот этот суп был сварен на мясном бульоне не из порошка, и плавала в нём отнюдь не колбаса. Хлеб тоже оказался выше всяческих похвал, такого в Москве не купишь. В общем, умяла я всё за милую душу и добавки попросить не постеснялась. Кейрен наблюдал за мной с вялым любопытством, мне так и казалось, что он сейчас свалится с кресла на пол, не в состоянии удерживать тело в вертикальном положении по причине апатичной полудрёмы.

— Поспал бы ты, что ли, — сочувственно посоветовала я.

Кейрен медленно кивнул, встал и поплёлся в сторону лестницы, еле переставляя ноги.

— Можно я тут поброжу? — торопливо спросила я.

Какой-то едва заметный жест я приняла за знак согласия. Что ж, надеюсь, здесь нет комнаты с отрубленными головами предыдущих гостей/гостий. Для начала я направилась на предполагаемую кухню. Примерно четверть комнаты занимал очередной кусок печки, сюда же выходила топка. Около неё аккуратной горкой лежали сухие дрова, на специальной полочке стояли горшки и миски, в углу был прислонён ухват. В центре расположился большой стол, вдоль одной из стен была лавка, на другой развешаны лари и всякая кухонная утварь. Окон здесь не было, но свет лился от потолка, словно там висела люстра. Квадратный люк в полу вёл в подвал — кладовую, и я не преминула сунуть туда свой любопытный нос. Здесь тускло горели свечи, выхватывая из темноты то бочки с солениями, то копчёное мясо и колбаски на вбитых в потолок крюках. Я прожорливо оторвала одну из особо аппетитных сосисочек и, грызя её на ходу, вылезла обратно. Проходя через столовую, я не удержалась — подошла к подозрительному окну, провела по стеклу пальцем. На ощупь оно было совсем как дерево… и я практически сразу посадила себе занозу. Я с шипением попробовала её вытащить ногтями, но они оказались слишком короткими и обломанными для этой цели. «Ладно, найду, может, что-нибудь остренькое…» — поморщившись, подумала я и вышла в коридор.

Я пересекла прихожую и хотела уже подняться на второй этаж, когда заметила дверь около лестницы. Я потянула ручку — заперто. Думала было вежливо уйти, но решила попытаться ещё разок. Я взялась за ручку обеими руками и дёрнула со всей силы: что-то звонко хрустнуло, и дверь распахнулась, уронив меня на пол. С кряхтением поднявшись, я воровато огляделась и шмыгнула в комнату, закрывая за собой дверь.

Здесь царил загадочный полумрак, свет шёл только от зажженного очага. Стены, как и везде, отделанные деревом, были украшены шершавыми гобеленами, красиво переливающимися в бликах огня и радующими глаз фантастическими пейзажами, показанными без ярких красок, но очень естественно. Пол покрывал большой ковёр — у нас такой скорее называли бы «палас», но тут это словечко казалось совсем не к месту. В общем, аккуратная, чуть вытянутая комната выглядела эффектно, чем-то напоминая пещеру или даже дупло. Особенно меня впечатлила стена напротив очага, снизу доверху увешанная всяческим холодным оружием, какое раньше я могла видеть разве что на выставке. Под самым потолком расположились малопригодные для использования неподъёмные двуручники почти в человеческий рост длиной, хрупкие на вид мечи и кинжалы с тонкой гравировкой по лезвию и инкрустированными в рукоять драгоценными и не очень камнями, декоративные стилеты и даги с извилистыми клинками и причудливыми, мешающими руке гардами. Ниже висели дальнобойные орудия: луки и арбалеты различных размеров и моделей. Тут же в специальных футлярах можно было найти болты и стрелы всевозможных конфигураций. Ниже всего висели несколько мечей, среди которых мне особо приглянулся один — прямой клинок около семидесяти сантиметров в длину, классическая гарда. Я несколько лет занималась фехтованием, и меня так и тянуло попробовать применить изученные на рапире приёмы на более грозном оружии, но несколько смущало отсутствие разрешения хозяев хватать что ни попадя. Появившаяся у меня за последние два месяца дурацкая привычка ни в чём себе не отказывать, даже если на следующий день желаемое станет доступней, взяла своё: я уверенно схватилась за рукоятку полюбившегося мне меча и вытянула его из кольца, вбитого в стену, взвесила в руке. Он оказался, как ни странно, немногим тяжелее рапиры, что позволяло использовать практически любые приёмы фехтования, но преимущества были налицо — таким клинком можно наносить не только колющие, но и рубящие удары, не опасаясь сломать его. В охотку я закружилась по комнате в сражении с невидимым противником. Эх, жаль, тут нет стола, на который я бы эффектно вспрыгнула! Я так увлеклась, что даже не услышала, как отворилась дверь и кто-то вошёл в комнату. Заметила я его только тогда, когда столкнулась нос к носу.