В свете догорающих свечей в зал вошёл юноша в синем мундире, белых лосинах и чёрных сапогах. На голове его криво сидел парик из пакли. Освобожденный от колдовства Щелкунчик оглядел зал, и выражение тоски появилось на его исхудавшем лице. Затем он с тяжёлым вздохом поднял с пола и поставил на ножки пуфик, сел на него. Что-то бросил в сторону щебечущей канарейки, снова замолчал, опустив голову и что-то разглядывая в своих руках.

Затаив дыхание, Лён смотрел на самого себя — это было два года назад!

Чуть слышный звук, как будто откупорили бутылку — из зала испарился стул с чёрным сидением! Это стул из кабинета дока Красина! Потом исчезла канарейка. А потом тот, двухлетней давности Лён в маскарадном костюме гвардейца поднялся с места, что-то со звоном бросив на пол, окутался разноцветным дымом и тоже пропал. Тишина настала в зале. Вокруг елки валялись неподвижные игрушки, мусор усыпал пол, с елки свисали остатки дождя и гирлянд, догорали свечи, грозя пожаром — всё было просто ужасно!

В полной тишине со шкафа слетела светло-серая сова. Плавно колыша своими пышными крыльями, она медленно опустилась на оставленный пуфик. После чего произошло мгновенное преображение, и вот уже на этом детском сидении обнаружился молодой человек. Он осмотрелся по сторонам, и на лице его появилось растерянное выражение — действительно, нарядно украшенный к празднику зал выглядел так, словно здесь всю ночь дебоширили черти.

"Хоть бы одно путное заклинание я знал на этот случай! Хоть бы, как в истории про Гарри Поттрера сказать "репаре" и махнуть волшебной палочкой! Нет, искусство магического боя — пожалуйста! В старика превращаться — извольте! А чтобы убрать весь этот мусор и привести игрушки в нормальный вид — не умею! Чего же я умею?!"

Идиотская ситуация! Тогда, два года назад он просто улизнул отсюда, а вот теперь должен давать какие-то объяснения по поводу происшедшего. Ведро поискать! Срочно! Ведро, тряпку, метлу!

Он бросился на выход — в сторону кухни, должно же там найтись что-то! Ногой дивоярец задел что-то, и оно с пугающе громким звуком улетело в холл. Господи, да это же та самая корона, в которой щеголял Крысакус! Да, теперь он вспомнил! Именно с этой вещью Лён пришёл в зал, когда всё было кончено. Тогда он был в отчаянии — ещё бы! Ведь док Красин был прекрасным кандидатом для тела Лембистору. Лёну его нисколько не было жалко — такой подлец этот доктор! И вот он сам его испарил при помощи своей дивоярской иголки — хотя, понятия не имеет, как именно.

Лён выскочил в холл, чтобы поймать скорее эту злосчастную корону, пока она своим дребезжанием всех не перебудила. Подхватив жестяную вещицу, он мельком глянул на кухню. О, кошмар! Он не уберёг торт!

По всему полу размазаны прекрасные масляные розы — кулинарное творение Сью безнадёжно обезображено. Вся кухня представляет собой зрелище чудовищного разорения. Нет, ему это и за целый день не убрать. О, чертовы попугаи, о проклятые крысы!

Лён стоял в растерянности с жестяной короной в руках. В ладонь ему вонзился мелкий металлический заусенец, и молодой маг невольно опустил глаза. В первый миг он смотрел на большой голубой прозрачный камень прекрасной огранки, пока в памяти не всплыли слова старого ученого, про то, что дети называли этот камень бриллиантом. Действительно похож.

Пальцы коснулись холодных граней "бриллианта", и в тот же миг слабая молния пронзила руку Лёна — вплавленное в его тело наследие Гедрикса дало о себе знать. Этот камень действительно был бриллиантом, самым настоящим. Он же был магическим кристаллом, эльфийским осколком! Вот что за бриллиант был вставлен в корону Мари!

Он стоял посреди разгрома и задумчиво тёр щёку. Теперь всё понятно, теперь он может сказать, что произошло. Очевидно, один из разлетевшихся эльфийских кристаллов попал каким-то путём в подвал старого дома матушки Марты. Он там валялся, возможно, много лет, пока однажды не попал в руки маленькой девочке, мечтающей о том, чтобы найти клад. Мари испарилась, как случилось это с Гранитэлью — эльфийский кристалл нельзя трогать людям. Только потомки Гедрикса способны без вреда для себя брать в руки это опасное сокровище. Мари теперь в этом кристалле. Теперь это настоящий бриллиант, а вовсе не стекло. И как быть? Отдать Марте это богатство, за которое она выкупит не только дом, но и безбедно сможет жить со своими сиротками? И в то же время он не может этого сделать — кристаллы следует собрать все до единого.

Да, он забыл о своем долге, оставленном ему Гедриксом. Забыл о том, что спрятал во дворце Дерн-Хорасада каменный шар с включёнными в него кристаллами. Как теперь ему достать эту сокровищницу, если того края больше нет? Значит ли это, что он теперь свободен от своего долга? Сколько ещё таких кристаллов раскиданы по всему свету, и сколько ещё людей попадётся в их ловушку?

— Мари! — тихо позвал он в кристалл.

— Кто ты? — отозвался прозрачный голос.

— Мари, ты понимаешь, что с тобой произошло?

— Да, я уже поняла это — ко мне пришло знание. Я заключена здесь навечно. Где-то есть тысячи таких кристаллов, в них заключены пленники — такие же, как я. Они меня зовут, и говорят, что если мы соберёмся вместе, то освободимся.

— Они говорят это? — изумился дивоярец. — И что тогда будет с ними?

— Они станут ангелами, — прошептала девочка.

Они станут ангелами? Что это значит?

— Мари, прошу тебя, ради матушки Марты и её сирот, ради старого Юста, который любит тебя, сделай что-нибудь для этого дома! — умолял Лён, уже слыша звуки просыпающегося дома. Внизу хлопнула дверь — это вернулась из церкви хозяйка приюта. Заскрипели стулья за неплотно прикрытой дверью, послышался глухой кашель — это просыпался старый учёный. Послышалось щебетание наверху — это поднимались дети.

— Сегодня детей выселяют из дома! — зашептал Лён в кристалл, — Бургомистр отнимает его у матушки Марты! Ты любишь её, Мари, так сделай что-нибудь для бедной женщины и её сирот!

Пожилая женщина с утомлённым лицом, побледневшим от целой ночи молитв, вошла в холл, развязывая на ходу шаль и снимая капор. Она поискала глазами стул, чтобы можно было снять тяжёлые башмаки, и взгляд её попал на старую детскую коляску, сиротливо торчащую перед входом в кухню.

"Наверно, дети играли", — подумала она и, тяжело ступая натруженными ногами, пошла на кухню — посмотреть, сделала ли Сью торт, как обещала.

Торт был там, стоял на столе во всей своей красе — сказочное масляно-бисквитное великолепие, настоящее произведение искусства. Нет, что ни скажите, а Сью даже при её ворчливом характере всё же изумительная повариха. Её охотно возьмут в любой богатый дом, потому что готовит она чудесно. Если бы только Марта могла выплатить этой доброй женщине причитающееся за год жалованье! Нет у них в это рождество ни положенного случаю гуся с яблоками, ни других торжественных блюд — торт это всё.

Вздохнув, Марта пошла в зал — посмотреть на ёлку. Ещё полчаса, и дети понесутся наперегонки вниз — за подарками. Да, она полгода собирала тайком и выпрашивала у знакомых старые игрушки, коробки из-под шляп и сигарет, обклеивала их выпрошенной у табачника блестящей бумагой, клеила звёздочки. Хорошо ещё, господин астроном помог — кое-какие игрушки вырезал своим ножичком.

Ёлка выглядела прекрасно. В свете наступающего утра она казалась густой и ровной, как кипарис. На ней поблескивали гирлянды, которые дети так старательно клеили, бумажные фонарики, снежинки. Торжественно ожидали своего часа тоненькие свечки, сиял натертый мастикой пол. Всё было чудесно, если не думать о том, что сразу после праздника им придётся покинуть этот прекрасный дом. А ей так и не удалось договориться о найме нового жилья — никто не сдает дома без предварительной оплаты.