Медуза уж ополоумела. Ну, в самом деле, после двух таких детей кто не рехнётся? А по контракту ей полагалось трёх родить. Вот и подоспело время.

Да, третий сынчик был всех краше. Трёхголовый Кербер.

— Ну всё, блин. Ты меня достал. — сказала и, едва папаша подбежал поцеловать жену, она его убила взглядом.

Тут повитуха приплелась ей показать младенца. Она и повитуху превратила в камень. Пришли могильщики, хотели унести барона, похоронить и позабыть о всём. Она и их уделала под мрамор. Пришёл священник и сказал:

— Баронесса, за ваши прегрешения я отлучаю вас от церкви.

Она его взяла и тоже отлучила.

Потом пошли туристы — местные их проводили за неплохие деньги. Потом всемирная Ассоциация туристов запретила это баловство. Вот так, мальцы, к какой Медузе отправил вас ваш чёртов Персик.

— Скажите, бабушка Ля Лябра, а как убить Медузу эту?

— Главное — чтоб не смотреть в глаза. Ты чё, пацан, всё думаешь заполучить кафтанчик?

Ля Блядя порылась в карманчике и говорит:

— На, пацаны. Держите. Никто не догадался, все такие идиоты!

И протянула зеркальце.

Пошли мы, братцы, в тот подвал поганый. Она там вправду на цепи сидела. И говорит:

— Эй, робятишки, глядите-ка, чего я тут вам покажу.

А мы не слушаем, пятимся все трое задом да в зеркальце глядим. Она и так, и сяк. Мы — ни гу-гу. Как до неё допятились, меньшой как треснет ей по башке своей битой. Она так отрубилась, но моргалы не закрыла. Мы ей башку мешком накрыли, дёрнули маленько — она сама оторвалась. Несём, а змеи-то шипят в мешке! Ой, страсти! Как не померли, не понимаю!

Короче, мы пришли на место. Персик — всё путём — не обманул. Нам отдаёт кафтан, берёт мешок с медузьей головой. А тут, как будто всё по нотам: глядь, лезет из воды чудовища такая. Мама! Ну и харя! Почище, чем Немецкий Лев! На лапы задние встаёт и, натурально, прёт к принцессе! Ну, Персик, сразу видно, мужик не промах: где что лежит, не забывал. Берёт мешок с баронессиной башкой и к чудищу на рандеву.

Принцесса ему вслед:

— Смотри, не спотыкнись.

Он говорит:

— Чего?

И повернулся к ней. Мешок упал, и девушка засохла. Медуза тоже околела. А чудище морское как расхохоталось:

— Ну, Персик, ну ты и озорник! Пойду да расскажу, как ты принцессу уморил!

Хвостом плеснуло и отвалило в море. Вот, братцы, вам весь сказ про принца Персика и его девчонку.

— А как звали ту девчонку? — с горящими глазами сунулся портняжка.

Все братья хором отвечали:

— Андромеда!

Наутро все путники поднялись с полу, глаза протёрли, пересчитались. Все на месте, никто не сгинул. Закусили поплотнее напоследок, взяли на плечо котомки и в путь пустились всей гурьбой. Так, пожалуй, будет веселее.

— А куда вы движетесь, господа почтенные? — так обратился к ним портняжка.

— А все пути ведут в Париж, милейший. Там намечается большое торжество. Король скликал отовсюду людей весёлых. Уж веселее нас да вас, пожалуй, народу больше не найдётся.

— Эт точно, — подтвердил весёлый Робин Гуд, — Но только я иду по делу. Женитьба на принцессе решит мою проблему с королевством. Мне кажется, что я самый выгодный из женихов. Ведь мне нужна только принцесса, а вовсе не полкоролевства.

— А я бы не отказался и от полкоролевства, — загрустил портняжка.

— Мужайтесь, друг наш, — подбодрили его спутники, — Удача улыбается достойным.

Так шли они довольно долго и уже порядочно проголодались. Расселись тут же у дороги, достали из котомок всякие припасы. Уселись кругом у костра и давай со всякими анекдотами и прибаутками коротать вечерний отдых. Портняжка слушает, глаза широко раскрыты, уши от солёных шуток прямо вянут. А Робин Гуд — тот в своей тарелке. Подвешен у молодца язык. Портняжка думает: вот радость-то, что мне за спутники попались! Всему научат, всё по жизни объяснят. Была у него задумка тайная — жениться на принцессе. Папаша денег даст, можно будет ателье открыть. Принцесса будет пороть по швам купленные на дешёвой распродаже вещи. Он — перешивать из барахла приличные костюмы. Года через два наймут, глядишь, и подмастерье.

— Дяденьки, хотите сигареты? — предложил он свою заначку товарищам.

— Хорошо воспитан малый. — вздохнул один из них. — Другой бы зажал курево в котомке да только лопал бы чужое сало.

— Знамо дело, — уважительно подтвердил Робин Гуд. — Я бы с кем попало в дорогу не пошёл. Я вот тут хотел вам кое-что порассказать…

Но не успел.

Из лесу вышел такой диковинный малой, как будто кто его мешком шарахнул по башке, а причесать забыл.

— Братцы, я несчастный Робинзон, — сказал он, — Я много в жизни ошибался. Не слушал папу. За то попал на остров и был наказан. Но я исправился и теперь иду домой.

— Человек наш, — уважительно сказали у костра.

— Братцы, дайте мне пожрать, и я всё вам расскажу, как на духу.

Благочестивый Робинзон и Пятница

— Хочу сказать вам, други вы мои, что мой папаша по профессии был проповедник. Достоинств много было у папаши. Во-первых, он рассудителен весьма. Читает регулярно книжки, в курсе светских сплетен. Не скупится на советы, прощает ближнему грехи. В нашем маленьком захолустном городке все его любили и почитали, как пророка. Когда он по воскресениям читал проповеди с кафедры, то все валялись от восторга. И говорили: всё говорят, что нет пророка в отечестве. А вот он, есть!

Я о ту пору подрос и тоже думал унаследовать папашину работу. Думал, подучусь маленько, пороюсь в старых проповедях папашиных, и буду удивлять народ. Что ж лучше — кровь одна! Да не тут-то было. Вылез я на кафедру однажды в детской группе проповедников на утреннике, посвящённом Исходу евреев из Египта. Там все практиковались в красноречии. Папаша мой, будь он неладен, такое благочестие наладил в своей пастве! Все так утюжили Священное Писание, что просто ужас! Конкуренция чудовищная! Все наизусть читали и Псалмы, и Левитов книгу и Откровение особенно. Чего там! Все заделались пророками Апокалипсиса! Читают с кафедры, так прямо дрожь берёт. Всё думаешь: сейчас обрушится от рукоплесканий крыша и погребёт пророков под собой!

Я тоже вышел, будто путный. Достал тетрадку и давай читать конспекты. Смотрю: никого не пробирает. Кто в сумке роется, кто блох считает. Один заснул и упал в проходе. Я с кафедры ушёл — никто и не заметил.

Сижу я вечером в светёлке и злюсь на папу. Зачем он всем преподавал без всякого разбору богословие? Они все знают, что такое керигма, а я не рублю ни беса. Все болтают о герменевтике, а я думаю: что это такое? Тут папа возвращается и говорит мне сразу:

— Теолог из тебя, мой сын, неважный. Но это не беда. Есть множество других профессий. Смирись и подчинись. Ученику сапожника требуется помощник. Собирайся и прими с благодарностью послание судьбы.

Я был хорошим сыном. Но нельзя же сразу так лишать человека любимого заблуждения! Поэтому я не стал возражать. Собрался и пошёл. Но не к сапожнику, а совсем наоборот. Забрал я из копилки все свои денежные средства, два пенса ровно, и отправился на пристань. Там спрашиваю:

— Где корабли, которые плывут в далёкую страну?

Мне показали старый бот, на нём владелец перевозил в Глодон пищевую соль. Бот много раз переворачивался и засолил весь Ламанчский пролив. Рыбаки ловили сетью солёную селёдку и продавали на базаре, как иваси.

Я не стал зря тратить деньги, забрался в кучу соли и спрятался на боте. Ночами потихоньку выбирался и ловил на хлеб селёдку. Всё было хорошо, пока меня за таким занятием не застукал капитан судёнышка.

— Куда же, малый, ты попёрся в такую гадкую погоду?

— Я, дяденька, хочу идти к туземцам и обращать их в веру.

— Ну, братан, это ты маханул! Кто ж тебя по жизни так обидел, что ты полез в такую авантюру?

Тут мне бы, дураку, молчать, а я давай про папу изгаляться. Такой-де он проповедник знатный, а я весь в него пошёл.