Был Лазарь, который улизнул в Кристалл от худшей доли или просто по злобности характера. Был собиратель эльфийских камней Румистэль, который сделал это занятие своей работой — зачем ему это было нужно?

«Когда я сделаю своё дело, спасу Пафа, я буду искать эльфийские кристаллы, — решил Лён про себя, — Кто знает, может быть, однажды произойдёт то, о чём я боюсь мечтать. Возможно, смерть не бесповоротна. Если реально вернуть Пафа, отчего бы не вернуть и маму с Семёновым?»

Глава 2

Полёт, полёт! Над лесом, над горами, над зеркальными осколками озёр, над равнинами, долами, над серебряными дугами широких рек! Крохотные домики, сбегающие со склонов, ниточки дорог, красные крыши городских построек, словно просяные зёрнышки в песке! Так высоко Лён не летал ни разу — не было нужды. Теперь холодный ветер обжигает щёки, а из глубины небес сияет величественное и могучее светило. Давно же он не чувствовал такого единения с фантастической реальностью Селембрис — заботы затягивали, мучила печаль. Только что, садясь на своего крылатого коня, он чувствовал в душе стеснённость, предчувствия тревожили его, неизвестность угнетала, в ночной бессоннице кружилась голова, и вот Сияр сам понёсся ввысь, словно возмущался настроению хозяина, как малодушию. Широкие крылья, в размахе метров пять, словно вскипятили воздух, отчего прозрачные клубы заставили полечь траву, и вот из древних седых сосен, из тьмы лесной, из сырости болотной, из запахов нехоженого леса, из молодых дубов вознёсся дивный конь, как волшебное видение, как кристально-яркий сон. Широкими кругами он уходил в сияющее небо, и синий плащ всадника реял на ветру. Если кто видел это, то недолго любовался, потому что крылатый лунный конь скоро скрылся из виду, словно растворился в облаках. В какую сторону лежал путь дивоярца — неизвестно.

Мгновение назад внизу была картина наступающего утра, солнце выходило из-за горизонта, изгоняя тени с равнин и бросая блики на речные воды, как всё в одну секунду изменилось. Теперь Сияр летел вслед уходящему светилу, красный диск которого садился в длинные лиловые полосы вечерних облаков. Горел огнём закат, и островерхие леса казались строем тёмных копий. И речка убегала в горные ворота, как будто торопливо уносила прочь от чужих глаз несметную сокровищницу рубиновых, розовых, лиловых, фиолетовых самоцветов. За каменными столбами далеко простиралась лесистая равнина, она уходила к западу и беспросветно-черной полосой подхватывала отяжелевшее от дневных трудов солнце. Ни искорки, ни капли света в этом лесном царстве, как будто нет там ни жилья человеческого, ни самого духа людского — дикость и тишина.

Как далеко находилось это место от лесов Фифендры — неизвестно. Но в первый миг показалось, что внизу ничего не изменилось, кроме одного: раннее утро сменилось на поздний вечер. На самом деле это было не так — местность явно была другая. Перенос совершился в один момент — это совершенно несложно для перстня, который называется Исполнение Желаний.

— Наверно, следовало выйти в путь с вечера, — посетовал Лён, спускаясь на своем коне на землю, где быстро растекалась ночная тьма. — Тогда сейчас тут было бы утро. Теперь придётся ждать.

— Да разницы нет, — ответила на его замечание Гранитэль.

— А если сразу перейти мостик? — полюбопытствовал молодой маг, заглядывая на другой берег реки, утопающий во тьме. — Может, на той стороне время идёт совсем иначе?

Однако, мостика никакого видно не было, а искать его ночью не имело смысла. Так что, пришлось располагаться на ночлег, что было весьма неприятно, поскольку Лён только что покинул лесной замок, где провел ночь. По сути, он перескочил от раннего утра к позднему вечеру, поэтому сна не было ни в одном глазу.

Лунный жеребец по своему обыкновению отправился летать в ночное небо и теперь безмолвно где-то витал меж облаков, ловя крыльями серебряный свет месяца — это было еженощное занятие Сияра. Таинственный ночной танец волшебных коней, ни смысла, ни причины которого волшебники не знали. Лунные кони служили им, но лишь по своей какой-то прихоти, которую было так же сложно объяснить, как и страсть крылатых лошадей самозабвенно кружить под лунным светом.

Оставшись в одиночестве, Лён побрёл по берегу реки, вдыхая свежий ночной воздух и думая о своём. Ночная облачность обложила небо, и можно было ожидать завтра пасмурной погоды. Слабый бледный свет едва пробивал по краю тучи, но до земли не доходил, отчего берега реки терялись во мраке, а далеко стоящий лес казался неподвижной стеной. Здесь было неестественно тихо, словно уже отсюда начиналась будущая тайна, в которую стремился проникнуть молодой дивоярец.

Отойдя шагов на полсотни, Лён повернул обратно, чтобы не удаляться далеко от места ночлега. Может, стоило прилёчь и постараться заснуть? Всё-таки прошлую ночь он не спал. Но нетерпение в душе было столь велико, что сон не шёл на ум. Лён поднял глаза и удивился. Оказывается, ночь ещё не наступила, а он-то ждал рассвета!

Солнце задержалось в точке заката — его багровая макушка ещё светила из-за горизонта.

— Ну ладно, чего зря шататься! Быстрее время не пойдёт! — проворчал Лён в досаде. Он решительно направился к своим пожиткам. Тут была сума, заменявшая в ночёвках подушку, небрежно брошен синий дорожный плащ и кожаный камзол — погода была тёплой, и Лён скинул его, оставшись в рубашке.

Он уселся на землю, дышащую ночным покоем и теплом — чудесный запах, которого ему так недоставало всю эту зиму, так он уже привык к вольной жизни на Селембрис. Скинул сапоги, чтобы дать отдохнуть ногам, и улёгся на плащ, прислонившись пню, одиноко торчащему на берегу. Потом зачем-то бросил взгляд в сторону заката, словно надеялся, что солнце наконец-то отправилось на покой, и поразился.

Солнце и не думало заходить! Оно ещё больше выбралось над линией горизонта, и теперь сплющенная половина диска виднелась как раз между двух каменных ворот, в которые утекала речка. За следующий час солнце поднялось ещё выше, и берега реки осветились призрачным утренним светом — светило всходило на западе! Изумлённый Лён наблюдал, как оно поднялось над лесом, повисело немного и снова пошло на заход!

— Вот это раз! — растерянно пробормотал он, — Это как же может быть?..

— Какая-то аномалия, — подтвердила Гранитэль, когда багровый диск снова начал скрываться за горизонтом.

— Опять же наступает ночь! Сияр может не вернуться!

Но опасения не подтвердились — после второго восхода солнца в течение одного часа, крылатый конь опустился на землю.

— Неправильно что-то, — недовольно сказал он.

Ещё три раза они наблюдали восход солнца на западе и уход его туда же. Похоже, в этой местности просто не было дня — только вечер и утро. Теперь понятно, почему тут отсутствовало всё живое: ни птицы, ни звери не в состоянии терпеть подобных шуток природы.

— Ждать больше нечего, — решил Лён и седлал своего коня.

В бледном свете скоротечного утра он совершил над речкой низкий полёт, но нигде не обнаружил ни следа мостика.

— Я не думаю, что здесь вообще должен быть мостик, — предположила Гранитэль, — Это же не естественная зона сказки, это явление аномалии.

Посадка на противоположном береге не принесла ничего нового — там точно так же было пусто, темно и молчаливо. И внимание Лёна невольно обратилось к каменным воротам, за которыми скрывалась река. Он взмыл на своём летающем скакуне над каменными стражами и понёсся над плотно стоящим лесом. Что-то всё это ему напоминало — то же безмолвие, тот же дикий лес. Он искал хоть пятачок, чтобы сесть, но, кроме нескончаемых острых верхушек елей, не встречал ничего. Взошло солнце и осветило мрачную картину — во все стороны, сколько хватает взгляда, виден всё тот же нескончаемый лес. Ни горы, ни скалы, ни речки, ни оврага — ровная долина, заполненная зелёным морем.

Он летел дальше, в недоумении оглядывая странную местность, пока не увидел впереди два каменных выступа, а подлетев, понял, что непостижимым образом вернулся туда, откуда начал облёт этого заколдованного места. Солнце восходило перед его глазами при вылете, теперь же оно заходило, и снова впереди. Раскинув широкие крылья, Сияр плавно планировал к голым каменным столбам. И тут вдруг до Лёна дошло: за столбами речки не было! Поток мрачных вод проходил между утёсов, а со стороны долины не вытекало ничто! Прямо под столбами начинался этот лес!