Всё это рассказывали Лёну люди в то время, пока делали своё дело: резали и связывали толстые ветви, сооружая внешние ограждения. Было выбрано место среди высоких деревьев, которые пока ещё крепко стояли на земле. Ветви их переплетались, заслоняя стоянку от нападения сверху — крылатые змеевники побоятся сунуться в скопление веток с обломанными концами. Засохшие лесные лианы имели гибкую древесину — в такую длинную кишку втыкались острые колючки, и всё это вплеталось в плетень. Три линии обороны защищали отряд — лес по-прежнему был другом людям и даже после своей смерти помогал им.
Труднее было с жажлоками — эти сумасшедшие твари не чувствовали боли и не имели мозга, поэтому и были так страшны. Они шли напролом, ведомые лишь инстинктом насыщения — для них пробить колючую преграду не стоило ничего. От бешеной атаки этих демонских тварей помогали только толстые стволы деревьев, наваленные хаотично — это было внутреннее кольцо обороны. А внутри этой цитадели, под искусно устроенным навесом из толстых веток, располагались люди и животные.
Только лошади и ослы выжили в этом всеобщем бедствии, поскольку приспособились питаться сухим серым мхом, который распространился по всем лесам и полям и походил на камень, до того он был твёрдым. Эту массу собирали, толокли и разводили водой, когда могли её найти — эту кашицу и ели животные. Это помогало им выжить.
В тюках везли самое дорогое — зерно. Уже много лет Ровник со своими людьми находится в пути — за это время выросло не одно поколение молодых, для которых этот мир привычен, а сам Ровник и некоторые старики ещё помнят то время, когда было гораздо лучше. Было время, когда они по нескольку лет жили в таком лесном убежище, пока их не выселяла оттуда всякая нечисть, повадившаяся ходить к ним за добычей.
Придя на новое место, люди начинали обживать его: они научились засевать злаки малыми частями. Отыскивали кусочки плодородной почвы и засевали их горстью семян. Много-много таких крошечных делянок в естественных углублениях почвы, в оврагах, где ещё сохранялась влага, под сенью умершего леса, поскольку личинки уходили из таких мест. По ночам жители не зажигали огня, потому что даже безмозглые жажлоки знали, что где огонь, там люди.
Самые слабые и больные служили дозорными, и даже маленькие дети умели быть полезными. Вот такую историю рассказали Лёну, пока устраивали заграждения и строили на первую ночь навес. Они проживут здесь, если повезёт, до нового урожая. А на будущий год двинут дальше, потому что люди покидают эти места, и Ровник со своими людьми всё ещё не оставил надежду отыскать край, где жизнь спокойнее, и земля ещё жива.
Лён задумался: он вспомнил то место, где был выход из этого пыльного котла. Не таким ли путём люди покидали эти безжизненные края? Хотелось ему сделать до своего ухода что-нибудь хорошее для этих мужественных людей, но обещать что-либо заранее он не хотел — ещё следовало найти тот выход. Он вместе со всеми помогал резать ветви, чему очень способствовал его волшебный меч — Лёну оставляли самые толстые ветви, с которыми он справлялся очень легко.
Худые подростки ловко взбирались на деревья, увязывая ветви и создавая нечто вроде шатра над стоянкой, где женщины спешили приготовить пищу на кострах. Пресные лепёшки, каша и сушёное мясо — вот вся еда этих людей. Воду бережно везли в бурдюках, и была она мутная и затхлая.
Никто не знал ни про какой Дерн-Хорасад и тем более про Красный Кристалл, потому что целых городов на всем пространстве этой земли уже не оставалось — они были разрушены много-много лет назад. Ровник живёт на свете пятьдесят шесть лет, но никогда не слышал про населённые города. Вот Горак, старый дед, которому давно уже стукнуло семьдесят, и с тех пор он перестал считать свои года, говорит, что во времена его детства люди ходили на городские развалины и искали там всякие полезные вещи, но с тех пор минуло много времени.
Глава 6
— Чего ты ищешь, всадник? Везде одно и то же, — качая головой, говорил Ровник.
Вождь очень хотел оставить в отряде этого человека с его необычным конём и диковинным оружием. Судите сами: даже его конь ночами парит в беззвёздном небе и может служить отличным стражем, так далеко он видит. Но пришельца тянуло в безрассудные затеи: ему приспичило отыскать какой-то мифический город. Если бы вождь знал, какими богатствами обладает этот человек, то умолял бы его остаться на любых условиях. То, что пришелец был молод, даже хорошо: Ровник бы девушку ему приглядел самую крепкую, хотя здоровых женщин в этом отряде было мало — все страдали если не от болезней, то от грубой пищи, плохой воды и частого недоедания.
— Я не останусь в вашей стране, — отвечал Лён. — У меня есть дело, которое я должен выполнить любой ценой. А если я ошибся, и такого города тут нет, то тем более должен возвратиться обратно, чтобы наказать одного лживого мерзавца.
— Понимаю, — кивал старый вождь. — У человека много врагов, и к несчастью, человек человеку далеко не друг. Случись нам встретиться с другими такими же бродягами, пришлось бы держать бой. Ты был бы очень нам полезен. Оставайся с нами — чего скитаться одному?
Вождь хитро подсовывал гостю неподгоревшие лепёшки и самые лучшие куски вяленого мяса, разваренного в воде. Ему даже налили чашку бульона, который доставался только самым маленьким детям. Ослиное молоко считалось тут невиданной роскошью, поскольку от недостатка воды и пищи новорождённые ослята погибали.
— Спасибо, Ровник, — вежливо отказывался Лён, которому в рот кусок не лез — не потому, что очень плох, а просто было совестно отбирать у этих людей еду, которой им и так недоставало. Но, как признаться, что сам он имеет при себе неиссякаемый источник пищи — волшебную скатёрку?! Скажи кому про это, на нём бы день и ночь висели все беглецы, умоляя остаться. Он ломал голову, как бы естественнее оставить им припас еды и при этом не выдать своих тайных сокровищ.
— Предоставь это мне, — сказала ему Гранитэль.
Однажды утром, когда женщины мололи при помощи плоских камней зерно на муку, Лён сказал Ровнику, что покидает их — ему надо отправляться в путь. Если он обнаружит воду, или что-нибудь другое, то обязательно вернётся и сообщит о том. Все очень огорчились тем, что дивоярец покидает их. За неделю, что прошла в обществе этих людей, Лён не устоял перед настойчивыми расспросами и рассказал про город волшебников, что плавает в небе. Никто здесь и слыхом не слыхал даже про магов, не то что про волшебный город.
Если бы здесь были волшебники, они бы наверняка разобрались во всём и нашли средство защитить эту несчастную землю — ведь Лён знал от своих учителей-волшебников про миссию защиты, которую несёт Дивояр перед мирами. Он сам чувствовал себя причастником этого высокого и благородного долга, отчего горел желанием помочь этим людям. Поэтому и хотел во что бы то ни стало отыскать то место, через которое вышел в Селембрис. Может, именно таким образом люди покинули этот умирающий мир. И было то Лёну очень тревожно, поскольку через такой портал могли проникнуть в волшебную страну и все эти твари, которые погубили некогда цветущий край. Это соображение нужно было проверить, и оттого он так и горел желанием отправиться в путь. Если подозрение его подтвердится, то он прервёт свой поиск и отправится обратно к дубу, чтобы сообщить волшебникам о возможной опасности. Так что, несмотря на все уговоры, от твёрдо настоял на своём и вышел в путь.
— Плохо просили, — упрямо прошамкал старый Горак, когда всадник на летучем коне взмыл в бледное утреннее небо и начал кругами восходить на высоту. — Надо было уговаривать! Сулил бы ему девок помоложе!
— Да разве сокола удержишь на мякине! — ответил Ровник, глядя из-под ладони в небо, где исчезала белая птица. — У них там в этом Дивояре небось девки куда краше наших. Вот прилетит туда и будет рассказывать: сулил мне-де глупый Ровник бледную немочь в жёны, да недосулился!