Трактор, лязгая гусеницами, подкатил к посту, и мы вышли к нему. Водитель, совсем молодой парень, наверное, лет восемнадцати, вряд ли намного больше, выскочил из кабины и, поприветствовав, сказал:

- Это вам трактор нужен?

- Да. - сказал я и, показывая ему бланк-заявку, попытался ему объяснить. Он, не слушая, убрал в сторону мою руку с документами и сказал:

- Мне все равно, какие у вас бланки и какие заявки. Я к заводу никакого отношения не имею Я вольный наемник на своем транспорте. У меня и лицензия, и контракт с глядящими на уборку улиц. Но не с вами. Так что если что-то нужно, то только за живые деньги.

Мы переглянулись с приятелем, и я спросил, сколько тот хочет. Он сказал, что это зависит от задачи и от ее сложности. Я обрисовал ему, что нам надо, и он, подумав, сказал:

- Двести единиц.

У меня, наверное, глаза округлились. Четырехдневный заработок. Даже девчонки по вызову брали меньше. Правда на девчонках как-то не сподручно машину тянуть, и я робко произнес:

- А дешевле никак?

И он спросил, сколько я могу заплатить. Я сказал ровно сто. Он, засмеявшись, ответил, что он, конечно, понимает, что мы люди подневольные, но у него солярки на большую сумму потратится. Договорились на сто семьдесят. В кабине трактора уместились все мы втроем. Только водитель сидел, а мы, упершись руками в стены кабины, стояли, склонившись над ним.

До места добрались быстро. Водитель, ловко растаскивая лебедкой мешающиеся разбитые машины и добравшись до моей, вытянул ее на открытый участок. А потом начался неторопливый путь домой. Причем, мы с другом сидели уже в салоне моего автомобиля. Я даже руль вертел. Колеса вращались нормально. Единственное, что прорванные шины давали о себе знать, и мы чувствительно воспринимали каждое препятствие на пути. Будь то бордюр или просто мусор строительный. Мой приятель уснул, кутаясь в теплую куртку, а я думал, что у меня всего сэкономлено было триста сорок единиц, половину которых придется отдать водителю. А сколько еще придется дать ребятам из первого цеха, чтобы они занимались моим движимым имуществом? Точнее не так. Сколько мне придется еще работать, чтобы еще и с ними расплатиться. Выходило по моим прикидкам очень долго. Но я не унывал, радуясь новой игрушке и тому, что кажется, нашел себе хобби или проблему, кому как больше нравится, на всю оставшуюся зиму.

На проходной нас не хотели пускать. А показывать свою собственную заявку было бы большой глупостью. Пришлось оставить машину на улице перед проездом чуть в стороне и отпустить трактор с водителем. Довольный, тот с ревом покатил по только ему известным делам.

А мы, оставив до утра понедельника машину на улице, пока не получим добро начальника первого цеха, пошли ко мне обмывать мое горе-приобретение.

Конечно, в понедельник шума на заводе было изрядно. Даже Василий чесал затылок, думая, что бы это значило. Его помощник решил себе машину завести. Да еще и оставил ее на проходной, чтобы все видели. Его коллега, начальник первого цеха, которому было не в первой заниматься транспортом, просто назвал цену и когда я кивнул, велел своим, толкая, загонять ее на территорию завода и укрывать у себя в цеху. А я задумался над суммой в пятьсот единиц за полный ремонт автомобиля. Помог Василий. Это был его последний день на заводе и вот я бы на его месте точно никому в долг не давал. Когда еще он тут появится, когда еще ему долг отдадут. Но он дал, сказав, что получил подъемные в связи с переходом на новое место работы. Я расплатился с начальником первого цеха и он сказал, что может, понадобятся еще деньги, чтобы послать людей в город и на свалку за приличными дисками и шинами. Нынешние никуда не годились. Я кивнул и сказал, что смогу достать, если только не много. Договорились на сорок единиц, по десятке за каждое приволоченное на завод. Чтобы расплатиться с долгами мне бы пришлось работать полмесяца.

После обеда нам представили нового начальника цеха. Пожилого, почти старика, человека, который слабым голосом сказал, как его зовут и высказал нам свои требования к работе. Ну, все как обычно: не опаздывать, не отлынивать, не болеть… ничего нового. Потом в каморке для отдыха мы сидели втроем - я, Василий и он - и обсуждали проблемы цеха. В общем, была положенная сдача обязанностей и символическая стопка водки, чтобы уходящему было на новом месте хорошо, а пришедшему на этом.

Меня оставили в помощниках и больше того, учитывая состояние нового начальника цеха и его периодическое отсутствие, другие начальники цехов и их помощники теперь координировали всю совместную работу именно со мной. Раньше работали с Василием, теперь они и во мне признали своего, и я частенько стал задерживаться в комнате планирования и экспериментальном цеху, у которого не было вообще номера. Вечерние посиделки не проходили без алкоголя и были похожи скорее на вечернее развлечение, чем на сбор руководящего состава. Именно на таких сборах я познакомился с самим начальником завода и его секретаршей, которая от него ни на шаг не отставала. И если начальник завода дистанцировался от всех, даже выпивая с нами, то вот с секретаршей его у меня сложились приятельские отношения. Иногда мы вместе ходили курить, пока в зале стоял спор о том, кто больше работает и прочей чепухе. Милая девушка была, как я и предполагал, любовницей директора, и по идее общение с ней должно было привлечь ко мне неприятности. Но привлекло просто внимание самого начальника завода. Он несколько раз, как мне рассказывали, интересовался мной у моих коллег и получил очень лестные обо мне отзывы даже из офиса глядящих на заводе. Политикой не интересуюсь, крамольных вещей не произношу. Цех работает идеально под моим руководством. Из всех пороков моих было замечено только наглое пребывание моего личного, нигде незарегистрированного транспорта на площадках первого цеха. Но это никого не трогало, и я получался, вообще, весь такой белый и пушистый.

Как я и предполагал, такой интерес не мог остаться без последствий, и за неделю до Нового года я был вызван в административный корпус к начальнику завода.

- Мы вот тут вот что подумали. - сказал он после обмена приветствиями. - Да ты садись. Оленька, нам чаю сделай, оторви свою драгоценную от стула, у нас тут долгий разговор будет.

Ольга сделала нам сладкий чай и, попивая его, начальник завода предложил мне стать мастером в своем цеху. Я смутился и спросил, а что будет с нынешним. Мне посоветовали не думать о других и думать только о себе. А куда пристроят бывшего мастера цеха, который вечно болеет, это уже даже не его, начальника завода, проблема. Мол, найдут непыльное место на складе, пока не умрет, будет там сидеть, учет вести. Я даже не думал больше. Я конечно согласился. Поздравив меня с этим де-факто назначением, приказ о котором я получу уже после праздников, когда с почетом справят с завода моего нынешнего начальника, он попытался быстро ввести меня в курс заказов завода. Требований к нему от глядящих. Планами на переустройство летом второго цеха и открытия еще двух цехов: испытательного, где будет проходить централизованно проверку вся отремонтированная продукция завода и цеха, ориентированного исключительно на транспорт. Учитывая скорое открытие железнодорожного сообщения с приисками и удешевления бензина, не только я захочу иметь свой личный транспорт. Мы посмеялись и он честно признался, что такой цех в случае грамотной работы сможет дать массу рабочих мест и приток денег на завод. Будет повод и средства отреставрировать второй корпус заводского общежития. Я кивал, понимая, что все это пока слова, за которыми будет стоять адский труд. Один-то наш цех, говорят, собирали месяца два. По куску вырывая станки и восстанавливая крышу над ними. С других городов даже что-то привозили. А что такое отремонтировать один и поставить два цеха, я представлял с трудом. Я, конечно, заверил его, что буду делать все от меня зависящее, чтобы все планы начальника завода осуществились. Он кивал и, улыбаясь, говорил, что побольше бы ему таких ребят как я, молодых, умных и перспективных. При этих словах я отчего-то грустно вспомнил Олега и Наталью. Меня такие люди принимают за равного, а мои друзья считали меня чуть ли не умственно-отсталым.