— Ваше высочество, Ишма принес письмо от графа Оруна. Передать вам или пусть прочтет мастер Заза?

Илкер поняла, что это как бы первая проверка: кому передавать почту и насколько госпожа доверяет секретарю. Она доверяла Зазе, но прочесть хотелось сначала самой.

— Я прочту, — сообщила Илкер, с опозданием удивившись, что не получила ответа от мастера Кироса. Неужели граф не позволил ему помочь принцессе?

Она торопливо вскрыла конверт прямо в коридоре и, пропустив положенные изъявления вежливости, прочла: "К сожалению, вскоре после вашего отъезда, мастер Кирос тяжело заболел. Аптекарь, приглашенный к нему, засвидетельствовал тяжелую форму пневмонии. Из-за преклонного возраста мастер Кирос не смог справиться с болезнью и умер вчера вечером".

Илкер проглотила ком в горле и растерянно подняла глаза. Заза стоял тут же, в коридоре, она отдала ему письмо и, не оглядываясь, направилась в спальню.

19 сабтамбира, Цартан, салон мадам Жалма

Авиел выехал в Цартан вечером, решив, что лучше поспит немного на месте. Он никому не сообщил, куда и зачем едет. Пока он не встретится с тем, кто передал записку, рассказывать не о чем. Объяснять, зачем он собирается посетить салон мадам Жалма, тоже не хотелось.

Он пустил эйма вперед. Настоящей каракаре нелегко лететь по лесу, а уж в лесу, окружающем эйманов любой птице придется трудно. Этот лес слушался только эймов и эйманов: перед первыми раздвигал ветви, чтобы не поранить, перед вторыми открывал тропинки.

Подъезжая к мосту, он разглядел, что в Капкане горит костер. Он отправил эйма ближе. У костра спало три человека, один из них кого-то смутно напомнил. Четвертый, в старомодной шляпе с широкими полями, сидел у огня. Недалеко паслись стреноженные кони. Покачав головой, Авиел тронул бока лошади и отправился дальше.

В Цартан он прибыл рано утром и остановился в собственном доме. Вполуха выслушав новости у слуг и забрав почту, он отправился в постель, справедливо решив, что ничего срочного сюда прислать не могли.

Проснувшись около трех часов пополудни, сначала плотно поел. Слуги — пожилая супружеская пара, увидев, что хозяин серьезен и мрачен, его не беспокоили. Авиел с болью окинул взглядом столовую — дом приходил в запустение, возможно, его следовало продать пока не поздно. До того как пропал Шела, он не делал этого, надеясь хоть на какой-то успех. Если же Охотник будет жить, и сделка, заключенная с домом Орла и Воробья, отменится окончательно, придется от него избавиться. К зиме дома должны подорожать, хоть что-то он от этого выиграет.

Авиел по очереди перечитал письма. Заинтересовало и несколько встревожило только одно. Он отложил его, затем снова придвинул к себе, пробегая глазами по строчкам. Почему-то всплыл в памяти костер в Капкане… Каракар вновь отложил письмо и вновь перечитал. Автора он смутно помнил, но не горел желанием с ним встретиться. Каракар решительно сжег листок вместе с другими. Сначала надо заняться главным, то есть встречей в салоне мадам Жалма. По правде говоря, он понятия не имел, кого там увидит и это держало в напряжении. Он так долго хотел узнать, кому же он должен, и вот теперь, когда этот момент близок, он страшился его.

В салоне мадам Жалма его приняли с распростертыми объятиями. На лестнице выстроили множество девушек разного возраста и форм, и он как дурак пялился на них, не зная, как объяснить, что пришел сюда не за этим. Спасла его мадам.

— Я вижу, вы еще не определились. Предлагаю отдохнуть в одиночестве, выпить хорошего вина. Когда появится настроение, девушки придут к вам, и выбор дастся легче.

— Пожалуй, — промямлил Авиел, чувствуя себя язвенником на приеме у гурмана.

Мадам Жалма проводила его в небольшую приятную комнату, обставленную в зелено-золотых тонах: тяжелые бархатные портьеры, за которыми легко может кто-то спрятаться, удобные кресла с резными ручками, тахта, канапе и диванчик. Мебели много, но расставлена так удачно, что не загромождает комнату. Авиел невольно задумался, зачем тут такое разнообразие и как его используют в салоне. На низеньком столике появился графин с вином и хрустальный бокал. Каракар забеспокоился, хватит ли у него денег, чтобы заплатить за отдых у мадам Жалма. Гости здесь "дорогие", поэтому и обслуживание недешевое.

— Все оплачено, Авиел, — раздалось из-за спины, и у Каракара сдали нервы — он вздрогнул. Вздрогнул, потому что на этот раз узнал голос. — Будь добр, пересядь ближе к дивану.

Авиел повиновался. Переставил кресло так, чтобы видеть своего спасителя. Абсолютно лысый, очень крепкий старик с лохматыми бровями, небрежно развалился на диване. Дорогую вестину снял, оставшись в колете темно-синего, почти черного бархата, украшенном по вороту и вырезам рукава тонкой серебристой вышивкой. Он медленно расстегнул ворот, открывая шелковую белую рубашку. Дернул за тесемки, открывая грудь густо покрытую волосами. Движения нарочито медленные, дразнящие, будто он не разговаривать с Авиелом пришел, а использовать салон мадам Жалма по его прямому предназначению.

— Тут жарко, — ухмыльнулся он, будто прочитав мысли Каракара. — С другой стороны, мне везде жарко. — Здравствуй, Авиел.

На диван скользнула огромная крыса и, обследовав пространство, забралась на спинку и устроилась там, не менее внимательно, чем эйман наблюдая за Каракаром.

— Добрый вечер, Лаедан.

Крыс никуда не ходил без эймана, ему это удавалось проще, чем эйманам из дома Воробья. Появление в доме птички вызовет удивление, крысы же вездесущи. А если учесть, что ни один кот не причинит вреда эйму… Авиел и вправду перебрал многих, кто был в состоянии положить ему на подоконник платок и записку с камнем, но вот Крыс почему-то в голову не пришел.

Лаедан, глава дома Крыса, ничего не ответив на реплику Каракара, рассматривал Авиела, и это раздражало. Чтобы как-то отвлечь старика, разговор начал Каракар.

— А не опасно встречаться здесь? Вдруг Халвард придет? Он ведь не только для эйманов мадам Жалма купил, и сам сюда заглядывает.

— Заглядывает, — согласился Лаедан, отводя взгляд от Авиела. — Но я точно знаю, когда именно он приходит. Я же глава Дома, могу задействовать более ста эйманов, чтобы обеспечить себе безопасность. А если за тобой, Авиел, следят, то посещение мадам Жалма — это самое невинное развлечение женатого мужчины, какое можно придумать для оправдания перед Охотником. Кстати, если захочешь здесь задержаться, девочки тоже оплачены.

— Я учту, — кивнул Авиел.

— Не терпится обсудить главное? — оскалился Лаедан.

— Долги надо отдавать. А этот долг он как-то…

— Не вовремя? — подсказал Лаедан и отмахнулся. — Ерунда! Я не потребую от тебя ничего нового. Нам не нужна победа Кашшафы. И еще меньше нам надо, чтобы в эту войну вмешивались эйманы. Поэтому Халварда надо убрать, но убрать как-то по-умному бы… Мне не нравится желание Воробья избавиться от Охотника совсем. Вот хотя бы Капкан, Ловушка, Западня, Мышеловка, Сети, Тенета — кто держит шесть дорог, ведущих к нам, на замке? Ты уверен, что это не Охотник? Лично я — нет. Я уж не говорю о том, что, как оказалось, умственно полноценные дети у нас могут родиться лишь с его благословения. Нет, нам нельзя полностью избавляться от Охотника. Но амулет должен получить кто-то из моего дома.

— Зив Рато-до-мато? — предположил Авиел, вспомнив заговорщика из дома Крыса. Парнишка двадцати восьми лет, казавшийся значительно моложе из-за невысокого роста. Он, в отличие от Крыса, редко ходил с эймом, но рато-до-мато был симпатичней, потому что имел густую, голубовато-серую шерсть.

— Зив? — переспросил Лаедан. — Нет, — он как-то слишком брезгливо поморщился. — Я позже сообщу кто. Он вовсе не обязательно должен быть семнадцатилетним мальчиком, но и Зив, он… глуп для такой миссии. Так что… твоя задача позаботиться о том, чтобы амулет не прошел мимо меня.

— Ты все-таки хочешь использовать Охотника на благо своего Дома? — уточнил Авиел.

— Да, — охотно согласился Лаедан. — Жаль, что у нас нет рецепта Шишлы. Но что-то мне подсказывает, что он еще всплывет.