В глубине комнаты за зелёной занавесью мистер Пет-тинджиль принимал заказы.

Чарльз Марден заказал мороженое, и через минуту девушка в белом переднике поставила перед ними блестящий поднос. На стеклянных вазочках лёгкими горками высилось красное, малиновое и кремовое ванильное мороженое. Из каждой горки торчала тоненькая костяная ложечка.

— Ну, теперь можно поговорить! — сказал Чарльз Марден.

Но разговора не получилось.

Кажется, Андрей не особенно интересовал ребят. Все набросились на мороженое, и скоро вазочки опустели.

Андрей тоже не отставал от других. Душистое мороженое приятно таяло во рту.

— Э, ребята, так ничего не выйдет! — сказал Том Белли. — Что о нас подумает гость? Наверное, скажет, что мы никогда в жизни не пробовали мороженого!

— Давайте говорить сейчас, — предложил Андрей.

— За пустыми вазочками? — хихикнул Перец. — Неинтересно.

— Спросим ещё! — воскликнул Марден, облизывая ложечку.

— А у тебя денег хватит? — спросил Филь Адаме.

Марден вынул из кармана куртки кожаный бумажник и показал ребятам.

— Если я говорю — спросим ещё, значит, хватит.

Он придвинулся к Тому Белли и что-то прошептал ему на ухо.

Том Белли подмигнул ребятам.

— Тогда… У нас есть такое правило: заказывает новенький. Ну, Эндрю, ещё пять порций!

— Почему — новенький? — пробормотал Андрей. — Ведь угощает Марден…

— Такое правило, — сказал Том. — Ты должен показать нам, что ты — не трус.

Андрей поднялся со стула.

Ну, конечно же, он не трус! Подумаешь, заказать ещё пять порций мороженого!

Он прошёл за занавес.

Мистер Петтинджиль сидел за стойкой и что-то записывал в толстую книгу. Лицо у него было строгое.

— Мистер Петтинджиль, пришлите нам ещё пять порций, — тихо сказал Андрей.

— Малинового или ванильного? — спросил мистер Петтинджиль, отрываясь от книги.

— И того… и другого, пожалуйста!

— Сейчас вам подадут.

Андрей вышел из-за занавеса и направился к столику.

«Что это? Где они?»

На подносе пустые вазочки. Стулья в беспорядке вокруг стола. И никого! Ни одного человека!

Ноги и руки Андрея похолодели.

Черти! Удрали, пока он разговаривал с мистером Петтинджилем! А у него — ни копейки американских денег! Ну и шуточки у этих американских мальчишек!

За перегородкой зазвенели ложечки. Несут!

Андрей бросился к двери. Румяная продавщица раскладывала на стеклянном блюде пирожные.

Нет. Через магазин нельзя. Он оглянулся направо, налево…

Окно!

Андрей с разбегу вскочил на подоконник и, зажмурив глаза, прыгнул вниз. Пятки больно ударились о тротуар. Хорошо ещё, что первый этаж.

А сейчас — бежать, бежать, бежать!

Он открыл глаза.

Не было ни тротуара, ни кондитерской, ни города Ривермута.

Он стоял перед открытым шкафом и держал в руке книгу.

Машинально взглянул на переплёт. На нём было написано:

ТОМ БЕЛЛИ

«ВОСПОМИНАНИЯ АМЕРИКАНСКОГО ШКОЛЬНИКА»

Так вот, значит, что он взял вместо «Приключений Тома Сойера» с полки!

— Уф! — вздохнул Андрей. — Ну и друзья!

А он им ещё хотел рассказать о Ленинграде, о Неве и о белых ночах…

Лучше бы в Сент-Питерсберг, к Тому Сойеру…

— Ну как, побывал вместе с Томом на Кардиффской горе? — спросил папа, когда пришёл с работы.

— Нет, — сказал Андрей. — Я случайно попал в Ривермут и познакомился с Томом Белли. И ещё с Филем Адам-сом, Чарли Марденом и рыжим Перецом. Противные мальчишки. Они пригласили меня в кондитерскую есть мороженое, а сами сбежали.

— А, так ты тоже побывал в кондитерской Петтинджиля, как я когда-то! — улыбнулся папа.

— Ты тоже ел с ними мороженое? — удивился Андрей.

— Конечно! Это было давно, лет двадцать назад. И они точно так же надули меня.

— И ты прыгал через окно? — спросил Андрей.

— Прыгал, — сказал папа. — Это — книжка моего детства. Мне подарили её, когда я был так же, как ты, в третьем или четвёртом классе. Вот дожила до сих пор и стала твоей. Ты познакомился с моими старыми знакомыми. Не сердись на них. Это хорошие ребята. Им просто очень скучно жить в своём прилизанном Ривермуте, вот и придумывают шутки. У них всё не так, как, например, у тебя. Утром перед завтраком они молятся вместе с родителями. В школе пишут нудные прописи и зубрят никому из них не нужную латынь. Придут домой — дома то же: «сюда нельзя, это не трогай, помни, что ты — сын приличных родителей и должен дружить только с приличными мальчиками…»

Вот они и выдумывают, чтобы жизнь была веселее. Ты, по сравнению с ними, очень счастливый человек, Андрюха.

… «В прошлый раз я перепутал книги случайно, — подумал Андрей. — А что, если взять наугад какую-нибудь книгу? Закрыть глаза, снять книгу с полки и, не глядя, как она называется, прочитать несколько строчек из середины? Что получится?»

Он стоял около открытого шкафа и смотрел на разноцветные корешки книг.

«Вот, например, эту, с пулемётной лентой, нарисованной на обложке».

Сняв книжку с полки, Андрей сразу же открыл её посредине и начал читать:

«Иду. Никто меня не трогает — то ли потому, что у меня на голове чёрная казачья шапка, то ли просто не замечают меня.

Вдруг увидел — из самого крайнего окошка кто-то машет мне рукой.

Васька!.. Ну да, Васька! Такой же грязный и распухший, как был вчера, только синяки на нём позеленели и пожелтели. В окошке одна его голова торчит да руки. Машет мне рукой — уходи, мол…»

… Книги отъехали в сторону, и Андрей, не отрывая глаз от строчек, шагнул в шкаф.

Раз!

Два!

Три!

Пыльная улица. Белые дома под красными черепичными крышами. За домами — сады. Ветки яблонь гнутся под тяжестью красных и жёлтых яблок. Некоторые даже подпёрты палками, чтобы не сломались. А вот и груши. И тёмно-синие сливы в густой листве… И у входа в каждый дом — крылечко под навесом. На ступеньках сидят девушки в кофточках с вышитыми красными и синими цветами, в длинных юбках, из-под которых виднеются сапожки на высоких каблуках.

На перилах крылечек — парни в голубых, жёлтых, коричневых рубахах со множеством пуговок-шариков. Брюки у парней похожи на военные галифе, на ногах сапоги с высокими голенищами, на головах — шапки-кубанки из белого, чёрного или золотистого каракуля.

Парни грызут семечки, лихо сплёвывая шелуху в сторону, пересмеиваются с девушками.

Андрей идёт по улице, разглядывая дома, сады, парней, девушек.

Что это? Куда он попал?

Вот улица кончилась у большого белого дома. Крыльцо у дома тоже большое, а на нём, на перилах и на ступеньках, — человек двадцать. Молодые и старые.

У одного старика — черкесская форма: бешмет с позолоченными газырями-патронами на груди, кинжал с белой ручкой в позолоченных ножнах на поясе, на голове чёрная мохнатая папаха.

Старик что-то рассказывает, разводя руки. Его внимательно слушают. Наверное, он здесь главный.

Андрей остановился, заглядевшись на старика.

У двери он заметил небольшую синюю табличку. На ней было написано:

СТАНИЧНОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Куда же всё-таки он попал? В какое время? В какое место?

Вдруг чья-то тяжёлая рука опустилась ему на плечо.

— Постой, голубчик, не торопись. Я тебя узнал!

Андрей вздрогнул и поднял голову.

Рядом с ним стоял здоровенный казак с чёрной бородой и в такой же лохматой папахе, как казак на крыльце.

— А ну-ка, идём, шкет!

Казак схватил Андрея за шиворот и поволок его вверх по ступеням крыльца.

Все сидевшие на ступеньках поднялись и загалдели.

Андрей рванулся:

— Кто вы такой? Вы не имеете права!

— Иди, шкет, иди! Пра-аво!

Не успел Андрей перевести дух, как оказался в коротком и тёмном коридоре.

Бородатый толкнул плечом какую-то дверь и ввалился вместе с Андреем в просторную комнату.