Дарэнг снова посмотрел вперед, но Фасба там уже не было. Вместо Шэйно за слишком тесной для него, как парта первоклашки для выпускника, кафедрой свидетеля стоял кэцэр. Голый вытянутый череп его блестел в свете ламп. Жвалы шевелились – он что-то бормотал. Вэдан не мог разобрать, что именно. Верховный Суд, словно не замечая перемены, случившейся со свидетелем, внимательно слушал.

Вэдан похолодел, а вслед за этим ему почти без перехода стало ужасно жарко.

Откуда здесь кэцэр? И, главное, кто это? Три дня назад Вэдан узнал каждого из них даже в скафандре, а теперь не узнавал и в лицо. На кэцэре был мощный хитиновый панцирь с роговыми щитками на плечах и ярким узором.

Растерянный Вэдан моргнул. Когда он открыл глаза, кэцэр уже исчез. За кафедрой свидетеля стоял некто невообразимый. Существо больше всего напоминало огромного паука, который запутался в шерстяной цветной пряже. Круглую, словно мяч, голову обтягивала светло-синяя кожа. Торчали подвижные крупные уши и длинные, тонкие, словно антенны, усы. В ухе торчала золотая серьга.

«Таркство», подумал Вэдан.

И тут он сообразил, кто перед ним.

Тарк обернулся и подмигнул большим зеленым глазом.

– Так вы, я вижу, уже осуществили свой статут? – спросил он голосом Лэйно Саегалла, председателя Верховного Суда.

Нечто похожее Саегалл и впрямь спрашивал у Вэдана. Только не в первый день процесса, когда допрашивали Фасба, а на третий. Статут кровника в отношении Баруга, которым обладал Вэдан, очень тревожил и суд, и общественность. Одного этого статута, возьмись Вэдан за его осуществление, хватило бы для того, чтобы уничтожить все, что еще уцелело в первом городе Цачеса.

– Почему вы так думаете, – пробормотал Вэдан.

Тарк махнул золоченым копытцем, указывая на его руки.

И тут Вэдан наконец понял, в чем они у него испачканы.

– Но я не… – начал было он.

И тут перед его мысленным взором предстал Инедирт, окровавленный, с разбитой головой. Вэдан держал его горло и бил затылком об угол какого-то дома – судорожно, уже не контролируя себя. Инедирт совершенно явно был уже мертв. По рукам Вэдана текло что-то густое и скользкое, белая кашица мозга разлеталась в стороны при каждом ударе. Но он уже не мог остановиться, и лупил черепом Инедирта о камни так яростно, словно ему нужно было снести этот дом.

Вэдан рванулся вперед, скатился с постели и проснулся окончательно. Несколько мгновений он лежал, обессиленный, на ковре перед своей кроватью, не делая попыток подняться. Все мышцы его тела дрожали, словно он весь день проработал на погрузке, как докер.

Затем Вэдан встал, накинул шелковый халат и прошел в столовую, не зажигая света.

Там он достал из серванта коробку с курительными палочками, извлек из внутреннего ящика медную литую пепельницу и закурил. Огонек на конце палочки уютно алел в темноте.

Он глубоко затянулся. На миг ему показалось, что он снова погружается в пучину кошмара. Это были те самые ароматные палочки из Ретернленда, что Вэдан курил у Инедирта, когда сбежал от кэцэров. Вэдан сообразил, что Инедирт скорее всего оставил их здесь, когда ночевал – после возвращения вместе с обреченными из Священной Рощи. Вполне в его стиле – Инедирт запомнил, видимо, что Вэдану они понравились, и как будто случайно оставил их здесь. У Вэдана защемило в груди.

Та жизнь, где у него был любящий друг, делавший ему маленькие подарки, сгорела вместе с первым городом Цачеса. Закончилась, словно ее и не было, почти месяц назад. И теперь, натыкаясь на ее следы, торчавшие тут и там, как коряги из речного песка, Вэдан все еще больно ушибал душу.

«А было бы лучше, если бы со мной кто-нибудь здесь был», подумал Вэдан.

Он не был один в доме. С ним были Гэдир и Мэнир. Парочка перебралась на первый этаж, чтобы не мешать ему. Но Вэдан подумал о своей постели.

«Не так жутко было бы по ночам, когда…».

Впрочем, Мэарит не согласилась бы быть чем-то вроде сестры милосердия, он чувствовал это. Что же касается другого человека, который, скорее всего, согласился бы…

Руки Вэдана непроизвольно сжались, как механическая лапа автопогрузчика. Вэдан сломал курительную палочку, обжегся ее концом и тихо выругался.

«Придется, все же, спать одному», печально подумал он.

Ничего еще в жизни ему так не хотелось, как осуществить статут, убить Инедирта.

Но это означало бы уничтожить и самого себя, и Вэдан это понимал.

Он выпил воды из кувшина, стоявшего в центре стола, и вернулся в свою комнату. Предстояло как-то убить оставшиеся до рассвета часы. Снова лечь спать он не рискнул бы. Вэдан опасался опять очутиться во власти кошмара – еще более худшего, чем только что виденный.

Вэдан вспомнил кэцэра из своего сна. Он зажег ночник и извлек из ящика стола свиток с дневником Мибла. Читать не хотелось. Вэдан просто прижался к нему щекой. Он ощутил шероховатость бумаги, ее тонкий, сладкий запах.

Ему пришла новая мысль. Хотя и прочесть дневник Мибла мог каждый – опытный разведчик не ошибся в подборе шифра – документ по-прежнему существовал в единственном экземпляре. Дневник оставили Вэдану, по безусловному праву обладания трофеем. Но Дарэнг помнил глаза директора Музея Культуры и Истории Цачеса, когда объявили эту часть решения суда.

Такой документ не должен был находиться в частных руках.

И он не должен был существовать в одном-единственном экземпляре. В случае его уничтожения потеря оказалась бы невосполнима.

Вэдан включил компьютер, придвинул свиток к себе, взял световое перо.

"Предать, продать, пытать, убить – это все мне давалось легко, но особого удовольствия никогда не доставляло», побежали по экрану легкие иероглифы. – «А вот обмануть, убедить, заманить, внушить кому-то свою волю вплоть до разжижения мозгов – это мне нравилось. Мне нравилось чувствовать свою власть. Впрочем, для…»

рассказал: Иэйно РА Баруг

запись и перевод: Джоанна Шмелевская

Сына Творца звали Килад, а первого человека – Сен. Долго жили они в небесных чертогах Творца, наслаждаясь беседами, познанием нового и покоем. Но пришел день, когда они захотели покинуть палаты Творца и жить на Земле – самостоятельно. И Творец отпустил их, потому что для них, детей своих, он и создал Землю, которая так долго стояла пустая. Однако они боялись неизведанного, с которым им предстояло столкнуться. И Килад спросил Творца:

– А ты будешь помогать нам?

Творец покачал головой и сказал:

– Если очень попросишь. Но знай, что я, конечно, приду на помощь… но после ты никогда и ничего не будешь решать сам. Позвав меня, ты признаешь, что ты все еще ребенок и хочешь им остаться навсегда.

Килад и Сен договорились, что Творец придет к ним, только если они оба об этом попросят. Затем они спустились на Землю и стали ее обживать. Дети Килада жили в реках и озерах, а так же в прибрежных водах океана Мэшр. Потомки Сена осели в лесах и степях, приручили зверей и распахали землю. Так и жили они в мире и согласии, пока не наступила Великая Сушь. Реки пересохли, океан отступил, обнажив подводные города детей Килада. Негде им стало жить, нечего стало есть, и они стали умирать. И пришел их вождь к старшему над детьми Сена, и сказал:

– Давай призовем Творца.

– Нет, – сказал тот. – Или ты забыл, чем это кончится для всех нас?

– Но тогда мы умрем, – сказал вождь детей Килада.

– Это мы можем решить и сами, не беспокоя Творца, – ответил старший над потомками Сена.

И они пустили детей Килада в свои жилища, и делились с ними пищей. Надолго пришлось гостям забыть вкус свежей рыбы, и ели они хлеб. Дети Сена создали специально для них искусственные закрытые водоемы, где дети Килада и жили, пока светила не умерили свой жар. Скоро пошли дожди, русла рек снова наполнились водой, и океан вернулся в свои берега, а дети Килада – в океан.