Вэдан удивленно посмотрел на него.

– Тебя же выгнали из кианейкама, – сказал он.

– Это устаревшая информация, – сообщил Гулназг. – Ты разговариваешь с министром внутренних дел.

– С кем?

Лээт хохотнул.

– Я – единственный сотрудник кианейкама, переживший эту ночь. Сообщение о назначении я получил полчаса назад, когда погиб последний офицер выше меня по званию. У нас есть продвинутые модели кианейсов, которые в принципе могли бы выполнять мои функции. Но никто и никогда не доверит им власть над людьми.

Вэдан начал понимать:

– Так, значит, все эти истории с проданными номерами… Вы и правда торговали ими…

– Я – нет, – ответил Лээт.

– Почему? – с интересом спросил Вэдан.

Лээт пожал плечами:

– Может, потому, что я единственный чистокровный сареас в кианейкаме? Гадить все горазды, а убирать свое говно – все носы воротят. Аристократические свои носы. А у лерцев кость не та. Я не шовинист, но это же нация торговцев. Очень сложно удержаться, видимо, когда видишь такую удачную сделку.

– А ты не мог бы защитить остальных обреченных? – спросил Вэдан. – Как министр? Собрать их в каком-нибудь хорошо укрепленном месте…

– Чтобы за ними заявилась безумная толпа, разбила несколько дорогостоящих роботов и растоптала их самих, – презрительно перебил его Лээт. – Если бы я был дилетантом, я бы конечно так и поступил. Но я сделаю иначе. Я разобью их по одному и спрячу… по притонам. По лачугам и ночлежкам, там, где никто не догадается, кто они и не будет искать.

– Или так, – кивнул Вэдан.

– Но Баруг ничего не должен знать, – ответил Лээт, глядя в сторону.

– Разумеется, – сказал Вэдан. – Мне кажется, что сейчас обреченные начнут приходить сюда… ко мне, как к вожаку. Встречай их и распределяй.

– Хорошо.

– Оружейный магазин Дариша не разграбили еще?

– Все оружейные лавки вынесли еще ночью. Все закрыто – просто нечем торговать. Оружейные заводы – единственное, что еще работает в третьем городе. Но новая партия оружия будет только к вечеру… Когда ее будет уже некому покупать, – добавил он себе под нос. – А что тебе нужно?

– Взрывчатка.

– Много?

– На башню.

– На башню! – рассердился Лээт. – Площадь основания? Высота? Материал, способ кладки?

– Я бы очень хотел, чтобы ты пошел со мной, – сказал Вэдан чистосердечно. – Но ведь тогда остальных обреченных просто сожрут.

– Чай, не малые дети, сами справятся, – проворчал Лээт.

Он понимал, что Вэдан прав.

– Мне нужно подумать, – сказал он. – На башню! – раздраженно повторил Гулназг.

– Пока думаешь, послушай меня, – сказал Вэдан. – Я сейчас поем и уеду. Ждите меня три дня. Три дня, чтобы не случилось, веди себя так, как если бы я был жив. Но если я не вернусь, кому-то еще придется пойти в Шамболор. И я думаю, что это будешь ты.

– Только этого мне не хватало, – скорбно ответил Лээт.

Вэдан рассказал ему о кладке личинок кэцэров и где спрятан дневник Мибла.

– Черное шутовство, – пробормотал Лээт. – Да уж, лучше будет, если ты вернешься!

Вэдан грустно улыбнулся:

– Я знал, что ты в меня веришь. И, пожалуйста, позаботься о Тэнире.

Уехать сразу, конечно, не получилось. Вэдан сходил поставил бластер заряжаться, а когда вернулся, в столовой кроме Лээта обнаружился Мэнир. Как оказалось, он тоже ночевал в доме Дарэнгов. Мэнир уже знал, что его считают вторым кэцэром. Видно было, что подростку очень хочется материться, но он сдерживается. В отличие от Вэдана, он не имел права на статут в отношении Инедирта – хотя Баруг и поставил его в рискованную ситуацию, Мэнир все же остался жив.

Как и ожидал Вэдан, появились и другие обреченные. Первыми подъехали близнецы Си и Пэйно Снегат. У Оэйно было перебинтовано плечо, у Снегата были два огромных синяка под обоими глазами. Кровоподтеки, появившиеся в результате страшного удара в лоб, переместились в мягких тканях, как пояснил Снегат. В остальном троица выглядела бодро.

– Простите меня, – сказал Вэдан. – Я втянул столько хороших людей в неприятности, которые заслужил сам.

– Я простой нотариус и не умею говорить красиво, но, наверно, я выражу общее мнение, если скажу, – сказал Снегат. – Что если убийство кэцэров считать неприятностью, то очень жаль, что такого неприятного человека не нашлось много лет назад, когда они только появились на нашей Земле! Пусть расправились с кэцэрами мы – ты был организатором и идейным вдохновителем этого замысла, а мы лишь инструментами в твоих руках, которые дала тебе судьба… Теперь ты в опасности, как бы абсурдно это не звучало. Мы все в твоем распоряжении. У нас немногое есть, но оно все – твое. Только скажи, какая помощь требуется тебе, – люди, деньги, какие-то особые услуги, – и ты сразу получишь все необходимое.

– Присаживайтесь, пока позавтракаем и решим, – сказал Вэдан.

Одним из основных принципов управления у сареасов была коллегиальность. И хотя Вэдан с той абсолютной ясностью сознания, которая появлялась у него после занятий любовью, уже точно знал, что нужно делать – вернуться в Шамболор за дневником Мибла, и что он пойдет один, и что другого пути нет, – он не мог не оценить порыв этих людей, вчера пошедших с ним почти что на верную смерть и сохранивших ему верность.

При виде близнецов он вспомнил о своих обязанностях как главы Корабельного сектора, которыми так постыдно пренебрегал последнее время. Си, несмотря на риск, успели посетить порт. Муниципальные причалы пока не подвергались нападению. Но все рабочие и биороботы сектора были уже готовы к драке. Пока что преступные кланы сошлись в смертоубийственной схватке между собой. Но вскоре победители должны были взалкать материальных благ. Порт был самым жирным куском, сюда бы они явились в первую очередь.

А Рарера ждать не будет. Сареасы могли остаться без флота. Вэдан очень быстро проинструктировал Оэйно.

– Кианейсы пусть налаживают оборону. А вы… Грубо говоря, каждый час вниз по Рарера должно отходить судно, – сказал Вэдан, морщась от столь грубого опрощения порядка перевода флота. – Три грузовых, затем одно судно конвоя. Помните эллинг двадцать три?

– Который всегда закрыт? – переспросил Оэйно.

Вэдан кивнул:

– Откроете, там будут ящики с… аааа! В общем, эти ящики грузить на корабли согласно характеристик груза тридцать дробь шесть.

Глаза Юэйно расширились. Он то же помнил большую часть каталогов наизусть; груз 30/6 обозначался как «взрывоопасный, хрупкий груз, не кантовать».

Из кухни появились сианейсы с подносами, начали накрывать стол. Завтракали сареасы обычно слегка – фрукты, овсяная каша, сливки, кёлзг, сыр, – но сегодня была иная ситуация. Вэдану надо было плотно заправиться перед дальней дорогой. Совершенно неизвестно было, когда ему еще раз удастся поесть. На столе появилась глубокая фарфоровая супница с гербом Дарэнгов, а так же политые нежным соусом свиные отбивные с овощами.

– Аппаратура там, – сказал Вэдан, обращаясь к Оэйно. – Очень дорогая. В Дэньлине надо будет ее установить, иначе будет не управиться с портом.

– Да, но как нам попасть в эллинг? – сказал Оэйно. – Он ведь закодирован на вашу ДНК, и охраняется кианейсами.

Пришли Инедирт и Мэарит. Вэдан поднялся им навстречу и поцеловал каждого, а затем усадил за стол.

Мэарит выбрала себе кашу. Инедирт налил чашку кёлзга. Вэдан прислонился к косяку. Последнее время ему все время хотелось присесть, а еще лучше прилечь. Замереть и не двигаться. Когда Вэдан стоял, ему хотелось на что-нибудь опереться. Большую нервную слабость он чувствовал последнее время, но показывать ее обреченным Вэдану не хотелось. Они ведь тоже слышали заявление Дэма – «Дарэнги истощены морально и физически». Они видели, как он вчера упал в обморок в Священной Роще. Обреченные и так должны были испытывать ужас, видя слабость своего командира.