Тихонько одевшись, Дирт спустился в главный зал. Не отходя от стойки, хотя все столики были пусты, он заказал себе аламаку. Бармен торопливо обслужил его и ушел в другой конец зала. Он принялся перетирать бокалы, боясь даже взглянуть в сторону раннего посетителя. Это был другой бармен, не тот, что ночью, но сменщик рассказал ему больше чем достаточно.

Когда в миске осталось чуть меньше половины, в голову Дирту пришла новая мысль. Он отставил миску, хотя есть хотелось просто ужасно, и крикнул бармену:

– Пиво!

– Дайте два! – услышал он за спиной бодрый голос.

Обернувшись, он увидел Вэдана. Несмотря на помятый внешний вид, тот был бодр и весел. Подойдя к Дирту, парень обнял его левой рукой. Правую Вэдан вчера разбил. До перелома дело не дошло, но двигать ею Вэдану почему-то не хотелось.

– Что едим? – поинтересовался Вэдан, заглядывая в миску.

Дирт потеснился, пропуская его к стойке.

– Бармен, еще одну аламаку! Хлеб и салат!

Пиво и салат появились мгновенно.

– Аламаку придется немного подождать, – извиняющимся тоном сказал бармен.

Вэдан махнул на него здоровой рукой, и бармен исчез.

– Есть хочу, как тежюс после зимней спячки, – сказал Вэдан и атаковал салат.

– Где ты всему этому научился? – спросил Инедирт.

– Последнюю ступень обучения я занимался в Каартсе, закрытой школе для мальчиков, – с самым невинным видом сообщил Вэдан.

Инедирт покачал головой:

– Теперь я понимаю, почему либералы так гневно кричат о необходимости совместного воспитания подростков обоих полов.

Вэдан кинул на него острый взгляд:

– Видимо, они из тех, кому порядки нашей школы по душе не пришлись.

– А тебе, значит, пришлись?

Вэдан пожал плечами.

– Жизнь такая, – сказал он. – Либо ты, либо тебя.

– И ты, значит, предпочитаешь, когда ты? – крайне неприятным тоном спросил Инедирт.

Вэдан засмеялся. Он наклонился и поцеловал Инедирта. У того перехватило дыхание.

Этот поцелуй, горький от пива, он запомнил надолго.

– Ты должен был мне отказать, – сказал Вэдан устало. – Должен был.

– Я не смог.

– А отправить меня в Священную Рощу ты смог.

– Я сделал так потому, что ты, встретив меня на улице, меня не узнал.

– Это когда? – спросил Вэдан. – На набережной, что ли, когда ты с кем-то из внуков воздушного змея запускал?

– Да…

Волны тихо плескались о причал, во мраке пищали крысы.

– Я тебя узнал, – сказал Вэдан. – И если тебе это так важно, эти два луногода я смотрел все новости, надеясь, что где-нибудь в хронике промелькнет твое лицо. Покупал газеты, которые ненавижу, чтобы найти на одной из полос твою фотографию или хотя бы заголовок «МИД сообщает». Таркство! Мы тогда и по набережной успели нарезать круга три. Я смотрел на твоего воздушного змея, Дирт. Как он бьется, рвется ввысь… И чувствовал себя так, словно у меня на руках и ногах кандалы. А потом Мэарит заметила тебя и утащила меня оттуда.

– Так, значит, ты не знаешь, что змей улетел? – спросил Инедирт.

Подозрения Каррая Баруга, что этот странный ночный вызов как-то связан с его недавним визитом в дом Дарэнгов, превратились в уверенность, когда он подошел к доку Самре.

Из ворот выехал электромобиль. Водитель ехал по узкой улочке медленно, чтобы не сбить случайного пешехода. Благодаря этому Каррай успел разглядеть водителя.

Это был Вэйно Дарэнг.

Он узнал Каррая и кивнул ему сквозь прозрачный колпак, защищавший водительское место.

Глава четвертая

И снова, как месяц назад, Ворота Площади Горя захлопнулись за спиной обреченных. Вэдан украдкой посмотрел на часы. Подняв глаза, встретился взглядом с Гаттаром.

Было ровно тринадцать часов тринадцать минут.

На этот раз обреченных вместо джунглей за Тринадцатыми воротами встретило безрадостное пепелище. Вэдан подумал о том, что если бы не обугленные стволы, то можно было бы увидеть Священное Озеро. Ближе к городу сианейсы уже успели разгрести завалы, выкорчевать пни. У Рарера была заметна группка роботов, сажающих новые деревья. Каезт, глава муниципальной службы Цачеса, ел свой хлеб не зря.

Как и в прошлый раз, Вэдан встал в последнем ряду в колонне обреченных. Рядом с собой он поставил Джоанну, а третьим, как обычно, в этой короткой шеренге был кианейс. Тот самый, что без колебаний забрал у Вэдана браслет Шэйно Фасба и стер учетную запись старого мизга из общей биометрической базы.

Фасб и здесь оказался прав – его использовали, ничем не наградив за собранные сведения. Так что тот способ действий, что выбрал Фасб, оказался самым разумным. Если бы не изношенное сердце, старый албинос остался жив.

Для Вэдана сегодняшний день начался с того, что его разбудил Мэд, приведя в неподдельный ужас. Вэдан совершенно забыл о том, что спит в собственном доме. Затем сианейсы принесли им с Тэниром униформу обреченных. Один из посланцев принадлежал Комитету по кэцэрам, второй – уже мертвому Фасбу. Расставаясь той ночью, Вэдан и Шэйно договорились о том, что он перешлет балахон обреченного со своим роборецким. И биоробот выполнил приказ, хотя человека, заложившего программу, уже не было в живых.

Одеваясь, Вэдан думал о Мэарит, которая сейчас мирно спала, укутанная в теплое одеяло, в брезентовой палатке где-нибудь рядом с Мостом. Утром, не обнаружив Вэдана в своем доме, Мэнир отвизорил в дом Дарэнгов. Они договорились встретиться по пути на площадь. Вэдан с Тэниром позавтракали, и направились на Площадь Горя. В этот раз «обреченных» вызывали очень рано, к тринадцати дня.

Мэнир отдал Вэдану браслет Шэйно, когда они встретились на полдороге. Самре покосился на Вэдана. Тот смешно смотрелся в слишком маленькой для него униформе. Покойный Фасб был более изящного телосложения и ростом не вышел. Но Мэнир оказался достаточно благоразумен, чтобы ничего не говорить по этому поводу.

Вэдан глянул на Джоанну. Лицо инопланетянки было почти таким же серым, как дешевая шерсть униформы обреченных. Джоанна осунулась. Вэдан тоже не выспался, но чувствовал себя гораздо бодрее. Он заметил на груди Джоанны кулон в виде половины колючего шарика темно-зеленого цвета, висевший на цепочке поверх серого балахона. В середине украшения был укреплен прозрачный камешек.

– Ваш талисман? – спросил Вэдан, кивая на кулон.

– Вроде того, – сомнабулическим голосом ответила Джоанна.

– Вы плохо выглядите, – сказал он. – Вы боитесь?

– Нет, – ответила Шмелевская. – Я поддерживаю связь с Надеждой. Сегодня утром мне сообщили, что умер мой муж.

– Сочувствую, – сказал Вэдан.

Джоанна посмотрела прямо ему в лицо. Глаза ее блеснули. Кианейс, идущий рядом, безучастно прислушивался к их разговору. Это не было единственным улучшением в программе. Хотя нитсеки у обреченных отобрали, обыскивать их никто не стал. У каждого на поясе под балахоном висел мощный разрядник. Вэдан не разрешил товарищам разрубать длинные рукава балахонов на Площади Горя. Для постороннего наблюдателя их уход должен был выглядеть так же, как и сотни предыдущих.

– Вы не понимаете, – сказала Джоанна. – Это я убила его. Медленно действующий яд. Перед отъездом я заложила его в питье.

Вэдан вспомнил их разговор о Химмельзоне. Человек с таким кумиром мог убить другого только в отместку за что-то. Вэдан догадывался, что могло послужить причиной, но все же спросил:

– За что вы его убили?

– Он изменил мне, – глухо сказала Шмелевская.

Вэдан тихонько засмеялся, чтобы не привлекать внимания кианейса. Смеющийся обреченный – это было уже чересчур.

– Простите меня, – сказал он. – Я подумал о том, что если бы вы бы оказали мне честь, став моей женой, я тоже прожил бы недолго.

– Но почему? – с отчаянием в голосе спросила Джоанна. – Почему вы, мужчины, не можете хранить верность?

– А вы были верны ему?

– Я – да. Несмотря на обилие предложений.