Вскрикнул и выгнулся назад Алир, провалился в коленях, начал падать, искаженное лицо было смертельно белое, зеленые глаза заволакивала муть. Странно, что Дан сумел это разглядеть. И почти тут же закричал Гай. Дан крутанул мельницу, повернулся, чтоб увидеть его залитое кровью лицо и рукоятку метательного ножа пониже ключицы. Он упал, вытягивая вперед здоровую руку, попытался подняться, не сумел, и Дан бросился к нему, почти надвое разрубил замахнувшегося здоровенным мечом мужика…
И что-то произошло. Дан не помнил. Словно бы выпал из реальности в никуда, в серую пустоту, как робот, который видит не двигающиеся фигуры, а цель на радаре, координаты, ряды цифирек, но точные настолько, что прицел сбить невозможно…
Когда отпустило, он стоял на поляне, просто усеянной неподвижными телами. Или обрубками и обрывками тел. Травы не было видно из-под крови. Чешуйчатый нос ткнулся в руку.
Гай прерывисто со стоном дышал. Дан перевернул его на спину, выдернул из плеча нож, и вампир облегченно вздохнул. Серебро, конечно. Левая щека от виска до подбородка располосована, и тоже серебром, потому что кровь хлещет и никакой тебе регенерации.
– Я… я в порядке… я не умру от этого… просто перевяжи… вампир, умерший от потери крови, – это смешно, – проговорил он прерывающимся голосом. Дан подбежал к трупу лошади, выдернул из дорожного мешка рубашки – вовремя им перестирали белье, прямо мечом наполосовал их на бинты и туго-туго перетянул раны Гая.
– Ты? ты как…
– Нормально, – отмахнулся Дан, хотя начал чувствовать некие неполадки, почему-то плохо слушалась левая рука.
– Аль? Что Аль? Я видел, он ранен…
Дан выпрямился и поискал глазами светлые волосы эльфа. Он лежал в самой естественной позе, раскинув руки, но был жив.
– Дышит, – проверив, сообщил Дан. – Нож в спину. Под лопаткой.
– Плохо… Дан… ты его перенеси… Вон к кустам… Я попробую… сам…
Дубина стоеросовая и даже хуже. Солнце. Ясный такой денек, а Гай, конечно, и шляпу потерял, и руки… Шарик посмотрел по сторонам, ухватил Гая за куртку передними зубами, как собака, и, пятясь задом, поволок под деревья. Тварь полуразумная? Дан потащил Алира, тоже волоком, сил не было его поднять, а он даже не стонал, глаз не открывал… Плохо. Нож под лопаткой – плохо.
Гай, кривясь и постанывая, выспрашивал об Але, и услышанное ему не нравилось.
– Нож не вытаскивай… Кровью захлебнется. Легкое пропорото… Положи его на бок. Дан. У тебя рука… Весь рукав в крови. Ты ранен. Дан, слышишь?
– Слышу, – огрызнулся Дан, сообразив наконец, почему рука не желает слушаться. Не смертельно. Он наложил жгут выше раны, и кровь сразу перестала идти. А силы кончились совсем. Он сел на траву между друзьями. Что делать? Что-то ведь надо делать. Лошади либо убиты, либо разбежались, даже если Гай сможет идти, не сможет Аль, а Дан не сможет его нести, черт возьми, ну зачем руку-то подставил…
Совсем глупый. А на что рация?
Он выволок из кармана куртки образец местного хайтека, нажал кнопку и приготовился долго-долго вызывать хозяина, но тот откликнулся почти мгновенно, словно ждал.
– Дан? Что случилось?
Объяснять не хотелось. Как он может помочь? Ухватился за соломинку, а соломинка в паре сотен миль…
– На нас напали, Нирут. Аль и Гай тяжело ранены.
– Нажми обе кнопки и ни в коем случае не отпускай, – сухо приказал хозяин. А я его по имени назвал. Непочтительно так. Дан утопил обе кнопочки, жать пришлось обеими руками, иначе не выходило, и левая отозвалась весьма ворчливо.
– Я не тяжело ранен, – задыхаясь, проговорил Гай. И правда, пацан еще. Главное – бодриться. Видел уже Дан его с серебряным болтом в плече, так тогда выглядел Гай получше. А сейчас вон пластом лежит и даже попыток шевельнуться не делает. И лицо располосовано, тонкое красивое лицо. Это не самое главное, конечно, но больно так же, как если бы располосовано было что-то другое, хоть ляжка, хоть задница. Серебро. Значит, заживать плохо будет.
– Тебе кровь нужна…
– Нет, не вздумай, я у тебя сейчас не возьму… А живых тут, наверное, и не осталось. Я не слышу, чтобы кто-то дышал.
Шарик по-собачьи склонил голову набок, подумал и поковылял по поляне, потом ухватил один труп за ногу и потащил. Труп отчаянно заголосил, но сопротивления не оказал, наверное Шарик зубки поплотнее стиснул. Бросил жертву возле Гая, он вопросительно глянул на Дана.
– Умница ты моя, – сказал Дан растроганно, – чудо ты мое чешуйчатое.
Шарик поклекотал и, тоже по-собачьи, носом подкатил бурдюк с питательной смесью поближе к Гаю. Тот неловко перевернулся, давя стон, приподнялся на локте, труп испуганно задергался. Как же он укусит, рот ведь широко открыть надо, а у него… Гай поступил куда проще: ткнул в шею кончиком кинжала и надолго присосался. Слава богу, это придаст ему сил. Нетяжело он ранен, вон рука как плеть, словно и не его…
Пальцы затекли. Гай отвалился от притихшего мужика, теперь уж точно перешедшего в разряд трупа, облизнул губы и едва заметно улыбнулся.
– А знаешь, твоя кровь вкуснее. У Аля дыхание сменилось, он сейчас, наверное, в себя придет.
Алир действительно приоткрыл глаза и не без труда сфокусировал их на Дане. Безучастный и ничего не выражающий. И без медицинских познаний Гая понятно, что это может означать. И ничего не сделаешь. Ровным счетом ничего. Сиди, жми кнопочки и смотри, как тускнеет светло-зеленый взгляд.
Нирут Дан вышел из-за деревьев, словно отсиживался там во время боя и только выжидал подходящего момента, отобрал у Дана чудо технологии и сунул ему же в карман. Дан пошевелил пальцами. Странно, не отвалились еще. Хозяин, покосившись на Гая, склонился над эльфом.
– Ага, – пробормотал он, - Ясно. Дан, выдерни нож. Нельзя, чтобы на меня попала кровь. Давай.
Дан повиновался. Нож был недлинный, с широким лезвием, похоже, тоже серебряный… впрочем, Алю все равно. Эльф ахнул, закашлялся, кровь рванулась изо рта фонтаном, а хозяин, будто и не заметив, положил ладонь ему на плечо и как-то странно напрягся, лицо, вполне живое и симпатичное, стало серым и каменным, и продолжалось это долго, не меньше сорока минут по внутренним часам Дана.
– Ну вот, все, – обыденно сказал властитель. – Ты сможешь его перевязать? Потуже постарайся, хорошо? А я пока займусь Гаем.
Дан моргнул. Лицо эльфа было безжизненным, но совсем другим. Расслабленным. Он дышал. Неглубоко, медленно, но ровно. Это что – магия? исцеление или как это называется? а перевязывать тогда зачем?
Короткие и невнятные слова, не оформленные в связные мысли, мелькали в голове, пока он вытряхивал из мешка рубашки Гая, рассекал их катаной на полосы, стягивал с Алира куртку и срезал рубашку. Под левой лопаткой была слегка кровоточившая рана, и Дан добросовестно перевязал друга, пока властитель восседал над Гаем.
– Ну вот и славно, – сообщил он через несколько минут. Дан уже успел и подсунуть Алю под голову мешок, и плащом его укрыть. – Теперь мне нужно отдохнуть. Дан, я вижу, над костром так и висит чайник, не нальешь мне кружечку? И не переживай, они не умрут. Поболеют, да, но оснований для беспокойства и нет. Гай, я понимаю, что тебе очень больно, но сегодня нельзя обезболивающее. Придется потерпеть до завтра, а там уже можно все.
– Не так чтобы очень, – все еще прерывающимся голосом возразил Гай. – Я могу обойтись без обезболивающего. Но чаю хочется. Чай можно?
– Все можно, кроме лекарств. Молоко, чай, вино… А вина у вас нет? Жаль. Спасибо, Дан. Стоп. Ты тоже ранен? Ну-ка раздевайся живо.
Дан все так же равнодушно и покорно разделся, едва не начав на автопилоте штаны снимать.
– Больно? – разглядывая его руку, спросил властитель. Дан пожал плечами: не так уж, если не шевелить. – Это плохо. Верно, Гай?
– Да у него шок, – сказал Гай, – вот и не больно. Стукнули бы вы его по руке, милорд. Рана неопасная, я отсюда вижу, но рубленые раны просто обязаны болеть. Дан, помнишь, как у тебя болела нога, когда Шарик тебя когтем полоснул? Вот так и должно.