Когда все лишние люди ушли, зал стал казаться огромным, пустым и почему-то зловещим. В установившейся тишине я отчетливо услышал, как с шуршанием ползет по полу кнут Большого Ко.
– Давно пора было поставить этого ублюдка на место, – кончик кнута свернулся кольцом около моих ног. – Только зря ты не оставил на нем еще парочку шрамов. Глядишь – дольше бы запомнил.
– У каждого свои методы, – Гудвин не поднял головы, убирая ножи в чехлы.
– Отлично, у меня тоже, – тяжелая черная ладонь Кобальта, словно выточенная из старого сгоревшего дерева, легла на мое плечо, а затем ее толстые пальцы сжались, сминая воротник куртки. – Пойдем со мной, сопляк. Ты тоже что-то здесь задержался.
– Оставь его! – Гудвин вскинулся с неожиданной даже для меня горячностью.
– Брось, ты тоже знаешь, что этого мальца пора сливать – он только занимает место у кормушки. У меня тоже свои методы, Гудвин.
И он потащил меня в центр зала, словно пыльный мешок. Я все еще слышал шипящий звук кнута, волочащегося за ним. "Кажется, сейчас эта змейка напьется крови", – отстраненно и безнадежно пришла в голову мысль.
Пожалуй, теперь точно все. Рядом не было никого, кто мог бы мне помочь. Получается, что несмотря на то, что я сам себя все время считал одиночкой, оторванным от других. Именно в тот момент, когда я действительно остался один, моей жалкой жизни придет конец. Никогда еще Большой Ко не казался мне таким огромным, таким черным, словно вся тьма мира сконцентрировалась в одном человеке, и никогда еще за его синеватыми белками глаз я не чувствовал такой жажды крови.
Он не позволил мне взять даже нож в руки. Да, честно говоря, от этого было бы мало проку. Я бы мог попробовать измотать его, используя трюки Спарты, чтобы избежать прямого контакта, но кнут в руках Кобальта сводил саму эту возможность к нулю.
– Мы можем его просто выгнать. Зачем все усложнять? – Гудвин на краю площадки для поединков сделал последнюю бесполезную попытку вытащить меня.
– Дадим ему шанс, – засмеялся Большой Ко и развернул кнут. – Ты же любишь давать им шанс.
Я пытался не впустить в себя его эмоции, иначе бы просто взвыл от страха и не смог бы двинуться с места. Мне не хотелось кончить как Жаба, или еще хуже, что вероятнее, потому что нет у меня скрытых способностей, которые могли бы проявиться в нужный момент. Не успел я занять оборонительную стойку, как кнут просвистел в мою сторону. Удалось отклониться, но концом змея все равно задела меня за плечо, оставляя жгучий узкий след. Точно такой же жгучий след оставляла болезненная радость негра, вспыхнувшая после этой первой атаки. Я закрылся от нее: достаточно просто видеть перед собой громадную фигуру Кобальта, и лучше не знать, что он для тебя готовит. Если мне суждено сейчас умереть, то пусть это произойдет быстро.
Я нырнул под следующий удар, избегая перевитого ремня, и со всем отчаянием, которое у меня было, попытался нанести удар сам. Бить в солнечное сплетение, по самым незащищенным местам. Попытка была жалкая, заранее обреченная на провал. Очень быстро я встретился лицом с кулаком Кобальта, и мир перед глазами завертелся, словно детская раскрученная карусель. Рухнув на пол, чувствуя, как стекает кровь из разбитой губы, не ощущая нижней челюсти, я все же попытался откатиться в сторону прежде, чем мне на спину опустится кнут. Не успел – очередная дорожка боли пробежала по спине, а за ней, сметая мои барьеры, побежало злобное торжество противника. Мне хватило сил на еще одну попытку встать, но следующий удар снова поставил меня на колени. Там, где второй след удара пересекся с первым, тело взвыло так, что на секунду мир вокруг стал белым и пульсирующим. Полностью ослепленный, я все же встал на нетвердых ногах: останешься лежать – считай, все кончено. А так хоть лишние секунды жизни. Но атаковать больше не стал. Наоборот, уворачиваясь от кнута, отступал назад к большим контейнерам, с незапамятных времен стоявших на складе – между них можно спрятаться от хлесткого удара, да и приличного замаха там не сделаешь.
Щелкнул кнут, и змея полетела по странной траектории, которую мне не удалось предугадать – в результате тонкий режущий фол обвился вокруг моего левого запястья. Большой Ко с плотоядной ухмылкой натянул свое оружие. Так крупный черный паук тянет свою жертву к себе в отвратительные жевала. Я уперся ногами в пол и зацепился свободной рукой за одну из цепей, что во множестве обвивали контейнеры. Кобальт рванул кнут на себя, и все попытки остановить это неумолимое движение оказались тщетны. Мои ноги сами по инерции пошли на него, цепь на контейнере оказалась не закреплена и с шуршащим металлическим звоном упала на пол, оставив свободный конец у меня в руке. Вовремя сообразив, я уже по собственной воле сделал несколько шагов в сторону Кобальа – это ослабило натяжение кнута и позволило мне, повернув кисть руки несколько раз, скинуть с себя его хищный фол, оставивший багровые полосы на запястье. Но в тоже время я оказался в опасной близости от своего противника, или скорее своего мучителя
Большой Ко попытался ударить меня своей непропорционально длинной ногой, одновременно отводя кнут назад для очередного замаха. Я увернулся от ноги и почувствовал его острую радость, что сейчас кнут снова вопьется в мое тело. Рука среагировала молниеносно, словно мозг даже не принял участия в этом движении: я с точностью повторил замах Кобальта, и одновременно с тем, как змея ударила по мне, железная цепь врезалась в его плечо. От неожиданности негр взревел как раненный бык. Его захлестнула такая волна ярости, что я не смог сдвинуться с места, и словно на яву увидел большие черные руки… свои большие черные руки…. которые все туже и туже сжимаются на чьей-то худой, почти цыплячьей шее. Еще немного и под пальцами захрустят позвонки этого недоноска, он будет хрипеть и царапать своими хилыми ручонками, пока не затихнет…
…
– Инк, хвати! Отпусти его, Инк! – чей-то такой далекий голос прорвался сквозь красную пелену.
И не подумаю! Я еще крепче сжал руки, чувствуя под пальцами железные звенья. Это не позвонки. Но сейчас я тоже услышу их хруст. Плотоядная усмешка перешла на мои губы. Услышу хрип.
Кто-то несколько раз наотмашь ударил меня по щекам.
Черт побери! Как они смеют?! Ну держитесь, сейчас закончу с этим выблядком и возьмусь за вас. Я стянул цепь еще сильнее, почувствовав, как в кожу впиваются острые края звеньев.
Что-то холодное и мокрое потекло по макушке, по вискам, за воротник, на ресницы, в нос. Я тяжело вдохнул, и как будто впервые за долгое время открыл глаза. Надо мной стоял Спарта с перевернутой пустой пластиковой бутылкой, судя по всему еще секунду назад полной воды. Я заморгал часто-часто и захотел вытереть лицо, но руки как будто свело. С другой стороны на коленях стоял Гудвин, никогда еще не видел у него такого лица – тревожного и растерянного одновременно. Он осторожно взял меня за запястья и попытался освободить, разогнуть мои скрюченные судорогой пальцы.
Только тут я посмотрел вниз…
Подо мной распростерлась гигантская туша Кобальта. Негр лежал лицом вверх, и его белки, будто два варенных яйца, вылезли из орбит. Кожа приобрела странный фиолетовый оттенок, словно переспелый баклажан, который вот-вот лопнет, забрызгивая все вокруг зловонными семенами. На шее Большого Ко была намотана цепь, концы которой туго, до белых костяшек, сжимали мои собственные руки
Глава 17. Охота в джунглях
Мне все больше и больше не давал покоя Дэвон. В голове то и дело прокручивалась картинка падающего в темноту человека и то ощущение, которое я успел поймать через секундное прикосновение. Он выслеживал нас. Он что-то знает. Нечто важное. И…возможно, он колеблется.
Пожалуй, это все. С каждым разом видение становилось все более блеклым. Как бумага, которая постепенно желтеет и рассыхается, как выцветающие на ней чернила. Скоро мне не по силам будет прочитать даже и такой малости.