– Спешу вам объявить, господин Белинг, – начал Бондарев, когда все расселись за столом, – что ваши предложения ещё раз изучены самым тщательным образом. И мы их принимаем.

Ощутив громадное облегчение, северо-раконский полпред вежливо улыбнулся и произнёс:

– В таком случае, господа, прежде чем мы позовём секретарей и подпишем протокол о намереньях, я бы хотел услышать ваши подтверждения по каждому вопросу отдельно.

– Мы готовы, – сказал Бондарев, делая ударение на слове "готовы", – нарастить объёмы военных поставок для вашей страны. В усилении наших союзников мы видим один из факторов скорейшей победы в войне. Поэтому все ваши предложения мы берёмся удовлетворить в полной мере. За вашей стороной остаётся лишь вопрос проводки составов от границы Хаконы и транзитные расходы.

– Предварительные договорённости с Хаконой мы уже имеем, – заявил Белинг, опустив одну существенную мелочь, что новая хаконская власть, обосновавшаяся на русских штыках, но тем не менее отнюдь не марионеточная, рассматривает Северную Раконию не только как союзника Новороссии, но и как своего союзника тоже. – Через несколько дней мы заключим с Альтенбергом транспортный договор.

Глава МИДа жестом дал понять, что и не сомневался в успехе решения этого вопроса.

– Могу ли я поинтересоваться конкретными цифрами? – спросил Белинг. – По каким из позиций вы наращиваете поставки?

– Поставки вольфрама и никеля мы готовы увеличить на десять тысяч тонн, – с готовностью ответил Бондарев. – Хрома и бокситов на четырнадцать тысяч тонн, авиадвигателей на шестьсот единиц, полевых радиостанций на три тысячи семьсот единиц, лёгкой артиллерии на восемьсот восемьдесят единиц, грузовых машин на четыреста единиц, хлопка на четыре тысячи тонн, кожи на один и восемь тысяч тонн, локомотивов на двадцать единиц, товарных вагонов на пятьдесят единиц, тротила на тысячу двести тонн, армейской обуви на шесть тысяч пар, химикалий на две тысячи тонн, стрелкового оружия и боеприпасов в два с половиной раза, противопехотных мин в три раза. Кроме того, зная ваше бедственное положение со средствами химической защиты (глава МИДа решил не озвучивать, что практически вся химическая промышленность, кроме нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей, захвачена велгонцами, вследствие чего северо-раконская армия испытывает большие трудности в обеспечении противогазами и резиновыми костюмами), мы готовы единоразово передать вам триста тысяч защитных комплектов. По цене себестоимости.

Белинг просиял и поспешно загасил внешние признаки радости.

– Признаюсь, на это мы не рассчитывали. Ваша помощь несомненно поспособствует снижению интенсивности химических атак велгонцев.

Бондарев и Родионов согласно переглянулись. На фронтах русской армии велгонцы химоружие использовали довольно редко по причине малоэффективности. Но когда в войну вступила Северная Ракония, а затем когда она потеряла практически больше половины своей территории вместе с весомой частью промышленной базы и военными складами, Велгон не преминул использовать накопленные запасы против нового врага.

– Что касается вашей просьбы, – продолжил глава МИДа, – об отправке к вам общевойскового корпуса, для укрепления вашего фронта…

При последних словах Бондарева, Белинг сдержал пробудившееся возмущение. Будь на его месте вечно недомогающий Беггесен – министр иностранных дел Северной Раконии, тот бы и ухом не повёл. Но Белингу нелицеприятные намёки главы МИДа Новороссии резали слух.

– …мы нашли её осуществимой, – закончил Бондарев. – Но у нас есть ряд условий, которые вы должны принять здесь и сейчас.

– Я вас слушаю, – не выдавая напряжения, сказал Белинг. Он надеялся, что русских не покинуло благоразумие и не придётся выслушивать нечто неприемлемое.

Говорить стал Родионов, до сего момента не проронивший ни звука.

– Корпус мы готовы отправить, как только закончится его формирование у Редена. Снабжение мы, естественно, берём на себя.

Фельдмаршал дождался осторожного кивка полпреда. Родионов не сомневался, что дай им волю, союзники бросили бы русские дивизии на самое трудное направление, и поначалу противился идее отправить войска. Но верх после всех обсуждений в Тайном Совете, взяло соображение, что врага надо бить по всем направлениям, и при этом направления следует выбирать самим.

– Условие первое, – продолжил Родионов, – наш контингент не будет напрямую подчинён вашему командованию. Все приказы оперативного характера будут проходить через наш Генштаб и через меня лично. Вместе с этим, командующий контингента будет обязан наладить взаимодействие с соседями из числа ваших соединений и объединений, с тем чтобы обеспечивать со своей стороны помощь в проводимых вашими войсками операциях. С вашей стороны мы ждём ответного взаимодействия и своевременной помощи, если таковая понадобится.

– Это приемлемо, – согласился Белинг. – Мы ждали подобного условия.

– Условие второе: контингент будет развёрнут против группировки противника на направлении Сере. Задачей контингента будет наступление на Сере с целью перерезать сообщения с побережьем, и в особенности с главной базой велгонского флота Алезунд.

– Простите, господин фельдмаршал, – Белинг скептически улыбнулся, – я человек не военный, но даже мне кажется, что у трёх-четырёх дивизий не хватит сил для этого.

– Вы правы, – тут же согласился Родионов. – Поэтому у нас есть третье условие: мы перебрасываем к вам не корпус, а армейскую группу в составе стрелкового корпуса, отдельных артиллерийских, танковой и инженерно-сапёрной бригад. В последствие группа будет усилена дополнительными частями и соединениями, а для её прикрытия с воздуха мы выделим смешанную авиадивизию.

Белинг слегка растерялся, ведь на подобное ни он, ни его правительство не рассчитывали. Собственно, после озвучивания состава перебрасываемых союзных войск, его миссию можно по праву считать успешной и, пожалуй, по приезде домой, его ждёт торжественная встреча. Да и как иначе? Союзники вызвались оттянуть на себя часть сил велгонцев, заодно решив нанести врагу стратегический удар. Если у русских получится задуманное, флот Велгона очутится в наземной блокаде. Дивизии Новороссии перережут Сере-Сент-Кристофскую "горловину", что на настоящий момент даёт Велгону выход к морю. Заодно дивизии союзников упрутся в Пустоши. И тогда велгонцы вынуждены будут штурмовать их в лоб, так как обходить их через Пустоши равносильно напрасной трате времени и сил. Тяжёлая техника просто не пройдёт, а живая сила понесёт потери от токсического и радиационного заражения. Бои, конечно, разгорятся и в "сером терминаторе", но там хоть не так опасно и территории худо-бедно изучены.

– Теперь четвёртое условие, – объявил фельдмаршал.

Ожидая подвоха, Белинг напрягся.

– Ваша дальнебомбардировочная авиация должна возобновить налёты на северные заводы Велгона, те что расположены на границе Пустошей и провинций Ферс-Норт и Оракс.

– Что ж, – оценил полпред, – это в наших силах. И в наших общих интересах.

Фельдмаршал кивнул и озвучил завершающее условие:

– В составе нашей армейской группы будут действовать контрдиверсионные подразделения. С вашей стороны необходимо обеспечить им широкие полномочия и наладить их взаимодействие с вашей армейской контрразведкой.

– Это выполнимо, – сказал Белинг, не подозревая, на что только что дал устное согласие.

– В таком случае, – подвёл черту Бондарев, – самое время пригласить секретарей и заняться деталями.

Белинг молча согласился и позволил себе довольную улыбку.

Когда пришли секретари и остальные члены северо-раконской делегации, в зале переговоров появился ещё один представитель Новороссии. Это был действительный статский советник средник лет, облачённый в новенький вицмундир. Держался он подчёркнуто независимо, словно происходящее за столом не имело к нему ни малейшего отношения.

– Прежде чем приступим, – сказал Бондарев Белингу, – позвольте представить вам нашего представителя при Союзном Комитете господина Неследина. Он будет курировать все вопросы взаимодействия СК и вашего кабинета министров.