19 мая 1995 года. Из аэропорта «Чкаловский» самолет военно-транспортной авиации взял курс на грозненский аэропорт «Северный». Приземлились затемно. Над головой — звездное небо, вокруг — военные и боевая техника. Атмосфера жутковатая. Попали в другой мир. Здесь ВОЙНА!

Нас встретили на БТРе. Рассадили на броню и повезли по ночному городу в Управление. Вспомнились лекции инструкторов собственной безопасности: ночь в Чечне — жуткое время: стреляют все кому не лень. Бандиты из ненависти, свои — из бдительности.

Минут через тридцать добрались до Управления. Какая это была встреча! Ребята радовались подкреплению, обнимали нас, искали земляков. Человек шесть из вновь прибывших пополнили отдел экономической контрразведки (ОЭК), начальником которого был Александр Васильевич. Нас ждал накрытый стол, знакомство с коллегами и дружеские разговоры. А наутро началась работа.

Меня назначили начальником отделения, которое обеспечивало взаимодействие с органами МВД, прокуратуры и военного управления, действующими в Чеченской Республике. В подчинении у меня было порядка десятка оперов и «уазик» с водителем-прапорщиком по прозвищу «Крокодил».

Александр Васильевич уделял большое внимание вопросам собственной безопасности. Работали только попарно. В Отделе было железное правило — по одному не ходить даже в туалет, расположенный внутри здания Управления.

Мне было выдано удостоверение №041, подписанное Командующим объединенной группировкой федеральных войск в Чеченской Республике генерал-полковником А. Куликовым и Командующим группировкой войск МО РФ в Чеченской Республике генерал-лейтенантом Г. Трошевым о том, что я выполняю специальные задачи на территории Чеченской Республики и что органы ФПС, МВД и МО РФ обязаны оказывать мне содействие.

Стал устанавливать рабочие контакты с местной милицией, внутренними войсками, прокуратурой. Цель — выявление пособников бандитов, установление мест дислокации банд, поиск дудаевских архивов.

В город выходили только в светлое время суток. Ночью — лишь по особому распоряжению начальника Управления для решения конкретных задач.

Днем Грозный был нашим, и каждое утро с вершины развалин президентского дворца федералы снимали и выбрасывали зеленое «дудаевское» знамя и водружали красный флаг Союза ССР. К слову, в то время на всей бронетехнике были только красные флаги, триколоры еще не прижились. Ночью Грозный переходил в руки сепаратистов, начинались обстрелы позиций федеральных сил, «снайперские дуэли», и, соответственно, красный флаг Советского Союза на вершине развалин дудаевского дворца уступал место зеленому стягу. Это был ежедневный ритуал, которому ничто не могло помешать.

Мое впечатление о ситуации в Чечне того времени сформировалось в процессе общения с жителями республики, как чеченцами, так и лицами других национальностей. Дудаевский режим, судя по многочисленным свидетельствам очевидцев, довел республику до экономического краха и нравственного кризиса. Производство встало. Власть перешла в руки откровенных «отморозков», облаченных в форму военнослужащих дудаевской полиции, шариатской и государственной безопасности и прочих полувоенных-полубандитских формирований. Главным атрибутом власти и достатка стало оружие, оно же было и главным аргументом в решении любых споров.

Весной-летом 1994 года напряжение в Ичкерии достигло такого накала, что Дудаев не контролировал обстановку, ему осталась верна только немногочисленная охрана, которая из дворца не выходила и готовилась к обороне. Шли бесконечные митинги, призывавшие к отстранению Дудаева от власти.

По словам весьма высокопоставленных сотрудников МВД Чеченской Республики, которые стояли во главе «ан-тидудаевского» движения, «ополченцы» получали танки, БТРы и прочее вооружение на складах Ростовской военной базы. А в это же время уже на других складах все той же Ростовской базы вооружались сторонники Дудаева.

Первые дни командировки мы ходили в гражданской одежде. Жара стояла неимоверная. Для оперативника главное оружие — это бумага и карандаш. Вот я и носил за поясом, у всех на виду, блокнот. Пистолет — в скрытно-носимой кобуре, автомат и гранаты — в спортивной сумке.

Сидим как-то с напарником в шашлычной, обедаем. Чеченец лет сорока, увидев мой блокнот, подошел, поздоровался и поинтересовался:

— Вы журналисты?

Представились корреспондентами «Красной Звезды» — первое, что на ум пришло.

— Помогите мне книгу написать, — попросил чеченец. — Я буду рассказывать, а вы записывать.

— О чем книга?

— О том, как все это было, — сказал он и показал на развалины некогда прекрасного города.

И стал этот чеченец рассказывать нам свое видение недавних событий. Если не соврал, Дудаев даже свою племянницу ему в жены предлагал! То есть, непрост был респондент. По его мнению, рейтинг Дудаева в сентябре-октябре 1994 года был «ниже плинтуса». Но разговоры о подготовке российских войск к вторжению в Чечню стали исправлять ситуацию. И не в пользу федерального центра. По словам собеседника, сам он к воинским формированиям Дудаева никакого отношения не имел, но в его доме размещалась группа моджахедов, именно так он назвал сепаратистов.

Рассказывал, как колонна российских танков вошла в Грозный. Шли не по-боевому. Вел колонну офицер, у которого была карта, наверное, еще с ермоловских времен. Офицер спрашивал у прохожих, где находится улица, название которой местные жители даже не слышали. Во время определения географического места нахождения колонны моджахеды начали прямой наводкой, в упор расстреливать и танки, и военнослужащих. Внезапный шквальный огонь уничтожил колонну в считанные минуты. Танкисты даже не успели предпринять попыток сопротивления.

Тяжелораненный молоденький капитан-танкист умолял моджахедов не расстреливать его. Просьбу исполнили: капитана не расстреляли, его живого забросили на горящую трансмиссию танка, где он сгорел заживо.

Уничтожение танковой колонны сослужило хорошую службу Дудаеву, его рейтинг взлетел «выше солнца». Как же, Дудаев победил Россию!

Кто планировал эту операцию и происходило ли все именно так, как рассказал чеченец, не знаю. Пересказываю лишь то, что услышал в шашлычной. Этот страшный рассказ был подтвержден тем, что мы выкопали останки капитана в месте, указанном респондентом. Позже о расстреле танковой колонны рассказывали и другие очевидцы.

К маю 1995 года федеральные войска загнали сепаратистов в горы. По словам военных, оставалось совсем чуть-чуть до полного разгрома бандитов. Но «наверху» что-то щелкнуло, что-то скрипнуло, и войскам отдали приказ остановиться. Бандиты расползлись по пещерам зализывать раны, а солдаты начали обустраивать свои гарнизоны и готовиться к затяжному пребыванию в поле.

В мае — июне было относительно спокойно. Стала налаживаться мирная жизнь. Даже открыли в Грозном отделение Сбербанка, которое проработало ровно сутки. В один из июньских дней завезли деньги. Правда, уже к утру их украли, и новые транши были признаны нецелесообразными. Гражданские власти приступили к восстановлению промышленности и жилых домов. Местные предприниматели самовольно добывали нефть и изготавливали бензин и керосин. Ожили базары. Жизнь стала похожа на «послевоенную».

В этот период жители Чечни поверили в силу и основательность федерального центра. Мечтая о скорейшей стабилизации обстановки, чеченцы легко шли на сотрудничество с правоохранительными органами, предоставляли оперативно-значимую информацию.

Мы с напарником — Алексеем Юрьевичем — получили от агента сведения о местах дислокации двух баз бандитов численностью от 50 до 100 человек. Информация была сразу реализована — военная авиация нанесла ракетнобомбовые удары по установленным нами координатам. Позже разведка доложила: «В результате этих операций базы боевиков разрушены. Противник понес значительные потери в живой силе».

В один из дней чеченской командировки мы с Лехой узнали о месте проживания бывшего начальника изолятора временного содержания Департамента государственной безопасности (ДГБ) Ичкерии. И что в настоящее время этот человек работает пожарным в звании капитана внутренней службы. Мы решили, что этот «дудаевский тюремщик» — почти военный преступник! Надо брать! Но как брать? К дому, где проживал «тюремщик», спецназ скрытно не подберется. Возможная стрельба в жилом массиве нежелательна. Решили задерживать «тюремщика» по месту службы — в пожарной части.