Компетентные принцы не заставили себя долго ждать; они целыми толпами прибывали из ближних и дальних земель, привозя с собой всевозможные (обычно дурно пахнущие и гадкие на вкус) снадобья в бутылках, коробках и даже в огромных железнодорожных контейнерах. Принцесса добросовестно перепробовала все эти снадобья, как внутренние, так и наружные, и ни одно из них не пришлось ей по вкусу — точно так же ей не прошелся по вкусу ни один из компетентных принцев, претендовавших на ее руку. Поэтому она не очень расстраивалась, когда все их эксперименты заканчивались неудачей.

Теперь уже Мелисанда спала в тронном зале, поскольку никакая другая из комнат дворца не могла вместить ее отраставшие к утру волосы. Всякий раз к моменту ее пробуждения огромный зал был доверху забит золотистыми волосами, плотно умятыми и спрессованными подобно набитым в амбар тюкам овечьей шерсти. Каждый вечер, после того, как у ней в очередной раз обрезали волосы, принцесса садилась у окна, выходящего в сад, и со слезами на глазах целовала меленькие зеленые чепчики, с грустью вспоминая о том счастливом времени, когда она была совершенно лысой.

Именно там, у окна тронного зала, она в один из теплых летних вечеров впервые увидела принца Флоризеля.

Он прибыл во дворец двумя часами ранее, но счел неудобным появиться перед принцессой, не смыв предварительно с себя пыль дальних странствий (по некоторым сведениям, дальность его странствий была сильно завышена позднейшими придворными летописцами, но, как бы то ни было, пропылился он весьма основательно). Когда же наконец Флоризель, приняв ванну и приведя в порядок свою одежду, вошел в зал для приема гостей, оказалось, что принцесса уже отбыла в свои покои, сопровождаемая двадцатью пажами, сгибавшимися под тяжестью ее волос.

Тогда принц от нечего делать отправился в дворцовый парк и начал при свете луны разгуливать по дорожкам. Обычно в это время суток в таких местах можно встретить лишь привидение да еще разве что пару-другую романтических принцев, но привидения в королевском замке давно уже не водились, а все приезжие принцы оказывались слишком компетентными для того, чтобы быть романтическими. Таким образом, Флоризель гулял в полном одиночестве, рассеянно оглядываясь по сторонам, и неожиданно, подняв глаза, увидел в окне принцессу Мелисанду. Нечаянно встретившись с ним взглядом, принцесса почему-то вдруг сильно захотела, чтобы именно этот принц смог добиться успеха и победить в объявленном ее отцом конкурсе. Что касается принца, то он захотел сразу так много разных вещей, что мы не станем утомлять читателя их перечислением. Галантно поклонившись и шаркнув ножкой по белому песку садовой тропинки, он сказал:

— Ты, стало быть, и есть Мелисанда?

— А ты, наверное, Флоризель? — последовал встречный вопрос из окна. Принц снова поклонился (он вообще обладал неплохими манерами, что вполне заменяло ему недостаток компетентности).

— Вокруг твоего окна так много красивых роз, — сказал он, — а здесь внизу нет ни одной.

Принцесса бросила ему одну из трех белых роз, которые она держала в руке. Ловко поймав подарок, он продолжил:

— Эти розовые кусты толстые и крепкие, словно деревья. Как ты думаешь, могу я по ним добраться до твоего окна.

— Попробуй, — ответила Мелисанда. Он попробовал и у него получилось.

— Итак, — промолвил Флоризель, усаживаясь на подоконнике, — если я выполню условие твоего отца, ты выйдешь за меня замуж?

— Так обещал мой папа, когда объявлял конкурс, — заметила принцесса, поигрывая двумя белыми розами.

— Милая принцесса, — сказал Флоризель, — меня очень мало волнуют обещания твоего благородного отца. Другое дело твое собственное обещание. Согласна ли ты мне его дать?

— Согласна, — сказала она и дала ему вторую розу.

— Я прошу твоей руки.

— Я понимаю, — прошептала она.

— А заодно и сердце.

— Да, — вздохнула принцесса и вручила ему третью розу.

— И поцелуй, чтобы скрепить обещание.

— Да.

— И еще по одному поцелую отдельно за руку и сердце.

— Да, — в третий раз сказала Мелисанда и подарила ему один за другим три поцелуя.

— Решено, — заявил Флоризель после того как с лихвой вернул полученные подарки. — Теперь перейдем к делу. Этой ночью ты не должна ложиться в постель. Оставайся здесь у окна, а я буду дежурить в саду. Когда твои волосы целиком заполнят комнату, окликни меня, а затем поступай так, как я тебе скажу.

— Хорошо, — согласилась принцесса.

На рассвете принц, мирно дремавший на мягкой траве под розовыми кустами, был разбужен криком Мелисанды.

— Флоризель! Флоризель! — звала она. — Мои волосы заполнили всю комнату и вот-вот вытолкнут меня из окна.

— Забирайся на подоконник, — скомандовал он, — и трижды обмотай волосы вокруг того железного крюка, что торчит рядом из стены.

Она сделала все, как было сказано. После этого принц вытащил из ножен свой острый меч и, взяв его в зубы, вкарабкался по ветвям к окну, взял одной рукой волосы принцессы примерно на расстоянии ярда от головы и приказал:

— Прыгай вниз!

Принцесса послушно прыгнула и громко закричала от боли, поскольку теперь она раскачивалась над землей, будучи подвешена за собственные волосы. Но Флоризель не терял времени даром — одним взмахом меча он обрезал волосы чуть повыше того места, где их держала его рука, а затем осторожно опустил Мелисанду на траву, и сам спрыгнул за ней вслед.

Они простояли в саду, болтая о том о сем до тех пор, пока солнце не взошло высоко над вершинами деревьев, а расположенные на полянке солнечные часы не показали время завтрака.

Проведя много времени на свежем воздухе, они изрядно проголодались и поэтому, не мешкая, вошли во дворец. Собравшиеся к завтраку придворные ахнули от радости и изумления при виде принцессы, чьи волосы за эти утренние часы не отросли ни на дюйм.

— Как тебе это удалось? — спросил король, пожимая руку принцу Флоризелю и дружески похлопывая его по плечу.

— Нет ничего проще, — скромно ответил Флоризель и также — разумеется, очень почтительно — прохлопал по плечу своего будущего тестя. — До сих пор во всех случаях ВОЛОСЫ отрезались от принцессы, а я поступил наоборот и отрезал ПРИНЦЕССУ от волос.

— Мм-да! — только и сказал король, отличавшийся, как мы уже говорили, редкостным здравомыслием и способностью предвидеть дальнейший ход событий. Во время завтрака, проходившего в очень оживленной, почти праздничной атмосфере, король хранил молчание, то и дело с тревогой поглядывая на свою дочь. Как скоро выяснилось, тревога его была не напрасной. Когда по окончании трапезы все встали из-за стола, поднялась со своего места и Мелисанда, но в отличие от остальных ее подъем несколько затянулся — уже стоя на ногах, она продолжала вытягиваться вверх, к потолку. Казалось, этому наваждению не будет конца; вся благородная публика (не говоря уж про неблагородных лакеев, кельнеров и гвардейцев замерла, широко разинув рты, и начала понемногу опоминаться лишь к тому времени когда принцесса достигла высоты девяти футов.

— Именно этого я и боялся, — грустно сказал король. — Интересно, какими темпами будет продолжаться рост. Видишь ли, — обернулся он к злосчастному Флоризелю, — когда мы отрезаем волосы, они продолжают расти еще быстрее, а когда мы отрезаем от волос принцессу, начинает расти она сама. Как жаль, что ты об этом не подумал!

Принц не нашелся с ответом и только растерянно развел руками. А принцесса знай себе продолжала расти. Обед ей пришлось сервировать на улице, поскольку к тому моменту она уже не помещалась внутри дворца. Впрочем, Мелисанда все равно не могла даже думать о еде — настолько она была расстроена случившимся. Бедняжка так много плакала, что в саду началось настоящее наводнение, и несколько наименее расторопных пажей, не успевших спастись бегством на террасу дворца, едва не утонули в ее слезах. К счастью, принцесса вовремя вспомнила сходный случай из «Алисы в Стране Чудес» и поспешно перестала плакать. Но при этом она отнюдь не перестала расти. Вскоре она была вынуждена покинуть дворцовый сад, чтобы ненароком не поломать экзотические деревья и не раздавить какую-нибудь укрывшуюся в кустах беседку. Выйдя из города, она расположилась на обширном пустыре за его стенами, но даже этот пустырь оказался для нее слишком тесным, поскольку с каждым новым часом размеры принцессы увеличивались ровно вдвое. Никто не имел понятия, что делать в такой ситуации — ведь стремительно растущей принцессе невозможно было даже найти место для ночлега. Сейчас она, поджав ноги, сидела на пустыре в своем зеленом в золотом платье (хорошо еще, что одежда росла вместе с ней) и походила на огромный, покрытый цветущим дроком холм, тяжело нависающий над городскими кварталами, среди обитателей которых уже были заметны первые признаки паники.