— А я не могу допустить, чтобы циркачка распоряжалась в «Эсперансе»! — заявил Гонсало.

Он, как всегда, надеялся свести счеты с Милагрос руками Бенито, но тот, к большому изумлению Линча, отказался от привычной работы.

— Тебе что, не нужны деньги? — язвительно спросил Гонсало.

— Нет, дело не в этом, — уклончиво ответил Бенито. — Просто я надумал уехать из Санта- Марии.

Он не стал объяснять, что решил вовремя унести ноги и тем самым сберечь ранее нажитый капитал. Обостренное чутье Бенито подсказывало ему, что губернатор вскоре лишится власти, а вместе с ним потеряет силу и Гонсало Линч.

Обстановка в городе, да и во всей стране действительно становилась все более взрывоопасной. Губернатор нервничал, а осторожный Байгоррия посоветовал Гонсало на всякий случай снять со счетов деньги, привести в порядок архив и даже уехать на время за границу.

Когда же Гонсало сказал об этом Виктории, она взорвалась:

— Да можешь катиться куда хочешь! Неужели ты всерьез полагал, что я тебя люблю? Нет, мне была нужна эта комедия лишь затем, чтобы разрушить твою семью и отобрать у тебя все!

— Ты с ума сошла! — не мог поверить ей Гонсало.

— То же самое ты говорил о Марии, — напомнила ему Виктория. — А она, в отличие от тебя, рассуждала абсолютно здраво.

— Значит, ты?.. Ты!.. — буквально захлебнулся он от гнева.

— Да, я всласть потешилась над тобой, — рассмеялась Виктория. — А теперь прошу убраться из моего дома! Ты мог претендовать на него, так же как и на капитал, нажитый моим отцом, пока был мужем Марии. Но теперь ты — никто!

Гонсало, затаив ненависть к Виктории, ушел из дома.

А она, оставшись совсем одна, все чаще стала находить утешение в бутылке.

Между тем Эрнесто Сантьяго не мог забыть Викторию и, узнав, что Гонсало поселился в отеле, сразу же поспешил к ней.

— Я думаю, мы можем составить отличную семью вместе с нашими детьми, — сказал он Виктории.

Но она приняла лишь первую часть его предложения: согласилась выйти за Эрнесто замуж, но даже слышать не хотела о Камиле и Мариано.

— Ничего, со временем все уладится, вы помиритесь, — оптимистично заявил Сантьяго, счастливый уже тем, что женится на Виктории.

Но в тот же день, когда она решила круто изменить свою судьбу, к ней в спальню тайком пробрался Гонсало и стал душить несчастную

Викторию. Руки его плотно вцепились в ее горло, и вскоре она перестала дышать.

Никем не замеченный, Гонсало покинул старый дом Оласаблей.

Теперь он мог спокойно обдумать, как расправиться с Милагрос, но тут в его руки попала провинциальная газета с публикацией князя де ла Крус.

— Проклятый индеец! — в ярости воскликнул Гонсало. — На сей раз я тебя уж точно убью!

И он немедленно отправился на поиски Катриэля.

А тот жил тихо в индейском племени, возделывал землю, мечтая выращивать на ней такие же урожаи, как на полях «Эсперансы». Индейцы, видя, как дружно поднимаются всходы, прониклись к нему еще большим уважением, чем прежде. И только Лилен в последнее время стала избегать его.

Однажды он прямо спросил ее, чем вызвана такая перемена, и девушка так же прямо ответила:

— Я поняла, что ты никогда не сможешь полюбить меня, а потому решила выйти замуж за Райми. Если мне не дано испытать счастье с любимым человеком, то я хотя бы исполню свой долг как женщина: подарю своему племени новых воинов, новых работников, которые будут трудиться на этой земле и охранять ее.

Катриэль безуспешно пытался убедить Лилен в том, что нельзя выходить замуж без любви, — девушка была тверда в своем решении. Тогда он откровенно поговорил с Райми, умоляя его отказаться от брака который никому не принесет счастья. Однако лишь нажил себе врага: Райми открыто пригрозил Катриэлю:

— Если ты попытаешься отнять у меня Лилен, я тебя убью!

И за этого жестокого человека она собирается замуж? И хочет родить от него детей?!

Думая о том, как ему поступить, как уберечь Лилен от необдуманного шага, Катриэль вспомнил древнюю индейскую истину: если человек запутался и не знает, что делать, то он должен подняться к истокам реки и прикоснуться к ее водам губами…

Несколько дней Катриэля не было в стойбище, и Лилен подумала, что он просто не захотел присутствовать на ее свадьбе.

Но он приехал! Успел как раз к тому моменту, когда вождь племени должен был объявить Райми и Лилен мужем и женой. На горячем, взмыленном коне он ворвался в свадебный круг и решительно обратился к Лилен:

— Я приехал, чтобы жениться на тебе!

Глава 19

Кто может описать чувства, что теснили сердце Марии, когда она с таким спокойным, а вернее, бесстрастным лицом сидела в карете, а лошади уносили ее к той, что оказалась ее дочерью? Все прошлое промелькнуло перед ее мысленным взором, и много в нем было горечи. Но теперь…Теперь все будет по-другому! Так хотела бы думать Мария, но не могла, потому что трудно прожитая жизнь подсказывала ей совсем другое…

Карета подъехала к такому знакомому дому «Эсперансы», однако никто не вышел ее встретить. Сердце Марии горестно сжалось, но тут же по ступенькам сбежала Милагрос и бросилась в ее объятия.

— Боже! Как же я сразу не поняла, что ты моя дочь? Родная, любимая, — твердила Мария, целуя мокрые от слез глаза и щеки Милагрос и смешивая с ее слезами свои.

Они прошли в дом и устроились на удобном старом диване в гостиной, где столькими секретами делились женщины семьи Оласабль. Смотрели друг на друга и плакали, но это были радостные, счастливые слезы. Как винила себя Мария за все, что пришлось испытать ее несчастной девочке!

— В чем же вы виноваты, мама? — успокаивала ее, целуя, Милагрос, которой было странно произносить это давно забытое слово.

— Теперь я буду баловать тебя, буду стелить тебе постель, готовить твои любимые кушанья, — шептала Мария, прижав к груди и баюкая Милагрос, словно желая вернуть ее в детство и потом не спеша растить счастливой и благополучной.

— Так вы останетесь жить со мной, правда, ведь, мамочка? — радостно спросила Милагрос.

И тут Мария вдруг очнулась от счастливых грез. А как же Лусия? Нельзя ее бросить на произвол судьбы. Трудно давалась Марии жизнь с непокорной своенравной девочкой, но она тоже ее дочь и сейчас как никогда нужна ей.

Милагрос мгновенно поняла, о чем задумалась мать, и тихо сказала:

— Но ведь и Лусия может жить с нами. Нам лучше быть всем вместе. И потом… Мамочка! … — Скоро появится тот, кого вы будете любить гораздо больше меня! Я ведь жду ребенка! Катриэля нет со мной, но он оставил мне залог нашей с ним любви.

И опять радость и боль смешались в сердце Марии. Что за горькая судьба у женщин из семьи Оласаблей! Но малыша они вырастят счастливым! Прежняя неукротимая энергия вспыхнула в ней, и она крепко-крепко обняла свою дочь. А Милагрос почувствовала, что она надежно защищена от невзгод мужественной и стойкой любовью матери.

Мария заботливо расспрашивала дочку о самочувствии, обо всем, что женщина может доверить только женщине, когда вдруг в гостиной появился Браулио. В руках он держал газету «Дель Соль», которую и протянул Милагрос. Она прочитала страничку, на которую ей показал Браулио, и побледнела: стихи князя де ла Круса! Что это значит? Неужели Катриэль оправился от ран в Арройо-Секо, где издается эта газета? Или кто-то воспользовался его псевдонимом? Если кто-то решил присвоить его псевдоним, то этот человек подвергает себя большой опасности: у ее мужа было так много врагов!

— Девочка моя, — сказала решительно Мария, — я вижу только один выход: мы немедленно должны отправиться в Арройо-Секо и узнать в редакции адрес князя!

Дорогой в Арройо-Секо Марией все сильнее овладевала тревога. Ей казалось, что ее с дочерью кто-то завлекает таким образом в ловушку. Но кто это мог быть, кроме Гонсало?

Редактор газеты был немало удивлен такому интересу к князю де ла Крусу: за сегодняшний день это был уже второй визит к нему — первым интересовался адресом князя мужчина, теперь две женщины! И редактор тут же дал адрес красивым дамам, которые сказали ему, что они с князем в родстве, вот только давно не виделись.