— Я знаю, чьих это рук дело! — воскликнула она.

— Я тоже догадываюсь, — хмуро произнес адвокат.

— Что же мне теперь делать?

— Возможно, у вас сохранилась копия договора…

— Увы, я проверила все мои бумаги — ничего нет. Все было у Мануэля.

— Может, еще не поздно поискать их там, в его доме? — не слишком уверенно посоветовал Ирибарне.

— Если сгорел весь архив, то копии, полагаю, сгорели и подавно, — печально молвила Асунсьон. — Теперь мне остается только вырыть ров вокруг имения и стрелять в каждого, кто посмеет к нему приблизиться.

— А вот этого не стоит делать ни в коем случае! — предостерег ее Ирибарне. — Закон будет полностью на стороне Линча. Документов у вас нет, а свидетелям судьи не поверят, скажут: подкуплены.

— Я обращусь в Верховный суд!

— Верховный суд всегда стоит на страже правительства, а Гонсало Линч- лицо, приближенное к губернатору… На вашей стороне будут очень немногие, — огорчил ее Ирибарне.

— Да, все это ужасно, — молвила Асунсьон. — Но у меня остается еще один, маленький, шанс: я попробую обратиться за помощью к племянницам. Неужели они не смогут повлиять на Гонсало?

Глава 3

Жизнь Энрике и Росауры протекала спокойно до той поры, пока из Санта-Марии не приехал Августо и не сказал, что переходит служить в гвардию губернатора.

— Ты хорошо понимаешь, что это значит? — спросил огорченный Энрике.

— Да, я готов служить этому великому человеку и, в случае необходимости, заслонить его своей грудью.

— По-твоему, этот человек — великий? Ты готов отдать за него жизнь? — совсем расстроился Энрике.

— Да, я думаю иначе, нежели ты, — ответил Августо. — И поступаю по собственному убеждению.

Но это была не единственная новость, выбившая из колеи Энрике. Августо еще сообщил отцу, что того собираются повысить в должности и перевести на службу в Санта-Марию.

— Мне сказал об этом сам генерал. Он уже и приказ подготовил, — тараторил Августо, надеясь обрадовать отца. — Как только губернатор утвердит приказ, мы вес вместе будем жить в Санта-Марии!

— Этого никогда не будет, — твердо произнес Энрике, немало озадачив сына.

— Почему? Ты не веришь генералу?

— Нет, дело в другом, — пояснил Энрике. — Я не смогу служить под началом человека, которого не уважаю.

— Но ты же не сможешь нарушить приказ!

— Разумеется. И поэтому я подам в отставку. А ты скажешь генералу, что у меня в последнее время значительно ухудшилось здоровье.

— Но как же так, папа? Я не могу…

— Я не разделяю твоих убеждений, но вынужден с ними считаться, — напомнил сыну Энрике. — Попытайся и ты быть снисходительным к моим убеждениям. Договорились? Я напишу прошение об отставке, а ты его передашь генералу.

Росаура понимала, насколько трудное решение принял ее муж, и старалась во всем его поддерживать, хотя и не представляла, как они оба будут жить без армии, без форта, без привычного уклада. Куда им ехать? Чем заняться? На все эти вопросы не было пока ответов ни у нее, ни у Энрике.

Августо уехал, и потянулись томительные дни ожидания: как генерал отреагирует на прошение Энрике об отставке?

Но прежде чем Энрике дождался ответа из Санта-Марии, ему довелось пройти еще одно испытание на верность своим убеждениям. Неподалеку от форта были захвачены трое бунтовщиков. Энрике предписывалось содержать их под стражей до той поры, пока трибунал не вынесет свой приговор.

Поговорив с арестованными, Энрике выяснил, что это всего лишь студенты, издававшие подпольную газету, в которой прямо говорилось о самодурстве и жестокости губернатора.

— Но вам, скорее всего, грозит смертный приговор. Вы знаете об этом? — спросил Энрике.

— Да, — ответили студенты, а один из них осмелился попросить Энрике, чтоб тот отправил письмо в Арройо-Секо, где жил его отец.

— Вот адрес, передайте моему отцу, что я умер как мужчина.

Энрике взял письмо, но напомнил ребятам, что пока они живы, а также посоветовал поесть пирожков, испеченных Росаурой.

— Я не смогу их расстрелять, если придет приказ, — сказал он жене, придя домой. — Представляешь, они такого же возраста, как Августо. Он мог бы оказаться среди них.

— Может, их еще помилуют, не теряй надежды, — посоветовала Росаура.

Энрике же, зная жестокость губернатора, почти не сомневался, что ребятам вынесут смертный приговор, и только молил Бога, чтоб приказ о его отставке пришел раньше.

Однако гонец из Санта-Марии привез два пакета одновременно: в одном говорилось об отставке Энрике и назначении на его должность Родригеса, а в другом был приказ о расстреле бунтовщиков.

Энрике вызвал к себе Родригеса и передал ему все дела, в том числе и последний приказ командования. Родригес был счастлив начать службу в новой должности с такого ответственного дела, каким он считал казнь бунтарей.

А Энрике и Росаура, наскоро собрав свои пожитки, уехали из форта, чтоб не видеть чудовищной казни и не слышать этих роковых выстрелов.

Они по-прежнему не имели представления, где поселиться и чем заняться, а потому решили сначала заехать к отцу казненного юноши — сеньору Мартинесу.

Тот мужественно перенес известие о гибели сына и, в благодарность за доброе отношение к его мальчику, предложил гостям поселиться в его доме, раз уж они лишились своего собственного и ехать им, в общем-то, некуда.

— У меня есть небольшая оружейная мастерская, — сказал радушный хозяин, — а вы, капитан, полагаю, кое- что смыслите в оружии. Вот и займемся вместе этим делом. В память о моем дорогом Рамонсито.

Энрике и Росаура приняли предложение Мартинеса.

А тем временем их сын Августо уже вступил в новую должность и с поручением губернатора отправился в дом Гонсало Линча.

— Я Августо Монтильо, уполномоченный господина губернатора, — представился он хозяину.

— Почту за честь принять у себя такого гостя, — ответил Гонсало и, увидев, какими восторженными глазами смотрит на офицера дочь, тоже представил ее: — Лусия, моя единственная дочь.

Августо поцеловал сеньорите руку и перешел к делу:

— Понимаю, какое горе постигло вашу семью. К сожалению, я не имел чести быть знакомым с доном Оласаблем, но господин губернатор уважал и любил его.

— Дон Мануэль был достойным человеком и всегда преданно служил губернатору, — вставил Гонсало.

— Да, мне известно, — продолжил Августо и, передав Гонсало письмо, добавил от себя: — В этом письме господин губернатор подтверждает, что во всем доверял главе вашего дома, а теперь так же будет доверять вам, сеньору Гонсало Линчу.

— Не могу поверить, что удостоился такой чести! — подобострастно воскликнул Гонсало. — Позвольте поблагодарить вас за любезность. Передайте господину губернатору, что у него никогда не будет повода усомниться в моей верности и преданности.

Эта беседа происходила в кабинете Гонсало, куда он пригласил гостя, дав понять Лусии, что ее присутствие в данном случае нежелательно.

Однако, уже провожая Августо в гостиную, он увидел там дочь, явно поджидавшую, когда офицер выйдет из кабинета.

— Лусия? — изобразил удивление Гонсало, стараясь сгладить неловкую ситуацию. — Что ты делаешь здесь одна?

— Жду, когда Доминга принесет мне костюм для верховой езды, — нашлась она.

— Вы любите ездить верхом? — вступил в разговор Августо.

— Да! — радостно ответила Лусия, польщенная его вниманием.

— Это и мое любимое занятие, — сказал Августо, — но девушки редко увлекаются тем, что считается мужской привилегией.

— Лусия не похожа на остальных девушек, — улыбнулся Гонсало. — Она — особое создание.

— Вижу, вижу, — многозначительно произнес Августо, и сердце Лусии затрепетало, как пойманная в сети пташка.

Гонсало предложил гостю рюмку ликера, а когда Августо отказался, сославшись на служебные дела, то пригласил его посетить их дом в другое, свободное время.