Машинально приподняв подушку, Мария увидела клочок бумаги, исписанный тем самым почерком, который она могла бы безошибочно узнать из тысячи других. Энрике! Это был его почерк!

«Мария, — прочитала она. — Я вернулся и хочу тебя увидеть».

— Энрике! — воскликнула Мария, — Где ты? Где?

Она обежала весь дом в надежде отыскать Викторию и все у нее выспросить, но той нигде не было. Тогда Мария отправилась в сад, затем на конюшню. Разыскивая Викторию, она надеялась увидеть рядом с ней Энрике. Конечно, они оба только и ждут, когда она, Мария, проснется! Не хотят будить ее, ждут отъезда Гонсало. Так вот почему ей не спалось! Вот почему она, подобно сомнамбуле, полночи бродила по саду — чувствовала, что Энрике где- то рядом, что он ждет ее!

Не найдя никого и в конюшне, Мария вновь вернулась в дом. Виктория была уже в своей комнате — бледная, заплаканная.

— Мария? — удивилась она. — Я не знала, что ты проснулась в такую рань.

— Я вообще не спала сегодня. А ты, где была ты?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я нашла у тебя вот это, — Мария показала сестре записку Энрике. — Где он? Почему ты не отдала записку мне?

— Потому что я должна была думать о твоем спокойствии, о твоем ребенке. Вам с Энрике незачем встречаться сейчас.

— Кто тебе дал право решать за меня?! — возмутилась Мария. — Говори немедленно, где Энрике! Я должна его увидеть!

— Он уехал… Не знаю куда.

— Ты ему все сказала обо мне?

— Да, я не могла солгать. Энрике все понял и уехал.

— Ты не должна была решать за меня. Мне самой надо было его увидеть, повиниться перед ним.

— Но у тебя есть муж! — напомнила сестре Виктория. — Ты сама выбрала Гонсало и предала Энрике. Я бы никогда так не поступила. Пусть бы мир рушился, но я бы не изменила Энрике! Предпочла бы умереть, чем оказаться в чужих объятиях!..

Мария с изумлением слушала сестру, и, наконец, ей стало все понятно.

— Так вот почему ты помешала нашей встрече с Энрике! — воскликнула Мария, потрясенная своей догадкой. — Ты любишь его! Как я не поняла этого раньше! Выходит… это ты предала нас в ту ночь, когда мы собирались бежать!

От такого обвинения у Виктории потемнело в глазах. Как Мария могла заподозрить ее в такой подлости?

— Да, я люблю Энрике! — приняла она вызов. — Давно люблю. Но ни разу даже не обмолвилась об этом. Ты и представить не можешь, какие муки я вытерпела, только бы вы были счастливы. И не моя вина, что вам тогда не удалось бежать.

— Я не верю тебе, — сказала Мария. — И доказательством твоей лжи является вот эта записка. Энрике ехал ко мне, и ты знала, что если бы мы встретились, то я могла бы вновь убежать с ним. Именно этого ты боялась. Никогда тебя не прощу!

— Мне и не нужно твое прощение, — безразличным тоном ответила Виктория. — Мне теперь уже все равно. Энрике уехал и больше никогда не вернется. Если он погибнет, то виновата будешь только ты.

— Боже мой! Энрике! — забилась в рыданиях Мария. — Я опять тебя потеряла.

— Мы обе его потеряли, — с горечью добавила Виктория.

Глава 14

Грустный Адальберто укладывал свой чемодан, собираясь обратно в Альто-Валье. Вчера его больно ранило то, что Виктория не просто холодно с ним попрощалась, а словно не могла дождаться, когда же он наконец уйдет.

Надеяться ему больше было не на что, и он спешил уехать из Санта-Марии как можно раньше, чтобы избежать поздравлений с помолвкой, которые так и сыпались на него со всех сторон.

Внезапно за дверью раздался шум, и по радостным возгласам Эулохии Адальберто понял, что вернулся с задания Хименес. «Вот кто действительно счастливый жених», — не без зависти подумал он. Надо было выйти, поздравить Мартину, поприветствовать Хименеса, но у Адальберто не нашлось для этого сил.

Он даже хотел уехать не попрощавшись, но пересилил себя и вошел в гостиную к донье Эулохии.

— А вот и ваш жених, легок на помине! — сказала она, подводя к нему Викторию. — К вам пришла ваша суженая.

От неожиданности Адальберто потерял дар речи, и Виктория заговорила первой:

— Ты мне очень нужен, Адальберто! Могу я с тобой посоветоваться?

— Да, конечно, — сказал он. — Пойдем ко мне в комнату.

Оказавшись с Викторией наедине, Адальберто сразу же спросил, что случилось.

— На тебе лица нет, — добавил он с тревогой.

— Случилось страшное, — сказала Виктория и умолкла.

— Что? Говори же!

— Нет, не могу. Я шла к Асунсьон, хотела ей все рассказать, но она уже уехала в «Эсперансу». Тогда я поспешила к тебе. Только зря… Я не смогу тебе этого открыть. Мне хочется наложить на себя руки, Адальберто!

Она заплакала, и он принялся утешать ее, гладя по волосам, как ребенка.

— Мне так стыдно! — внезапно подняв голову, сказала Виктория. — Ты — святой человек. А я… Если бы ты знал!.. Вчера, во время праздника, вернулся Энрике. Я чуть не умерла на месте, увидев его… Он вернулся, конечно же, к Марии. Я попыталась объяснить ему, что она вышла замуж. А он… Он говорил только о смерти. Это было невыносимо. Я хотела помочь ему, спасти его. Любой ценой!.. Он был рядом, и я… Я отдалась ему, Адальберто! Теперь ты понимаешь, что произошло?

Адальберто ошеломленно смотрел на нее, не понимая, что ей от него нужно.

— Я только тебе могла это рассказать, — услышал он голос Виктории. — Ты — мой единственный друг.

— Да, это так, — через силу молвил Адальберто. — Но ты забываешь, что я, в тоже время, — мужчина. И мне больно выслушивать подобные откровения.

— Прости меня. Я кажусь тебе отвратительной, но мне страшно потерять тебя! Мы всегда говорили друг другу правду…

— Не волнуйся, наша договоренность останется в силе. Сейчас я уеду в Альто-Валье, а в означенный день ты получишь мое письмо, в котором я сообщу, что разрываю помолвку.

Взяв чемодан, он направился к выходу. Виктория бросилась за ним: — Адальберто, не уходи! Прости меня!

— Ты тоже прости меня, — сказал он. — Но мне очень больно. Я смертельно ранен, Виктория!

Вернувшись домой, она заперлась в своей комнате и только сжимала в руках крест Энрике, который она так и не отдала Марии.

А Мария, выплакавшись, решила идти в гарнизон — искать Энрике. Ее остановила встревоженная Доминга:

— Вы уходите, сеньора? Ваша сестра… Она никого к себе не впускает. Я боюсь за нее.

— Ты ведь тоже знала, что Энрике был здесь? — с упреком спросила Мария. — Не отпирайся, я по твоим глазам все вижу. Еще одна предательница! Ни на кого нельзя положиться в этом доме.

Доминга не могла стерпеть такой обиды:

— И у вас язык поворачивается обвинять старуху? Да у меня вчера сердце разрывалось! Я так испугалась за вас, за него! Впервые в жизни старая Доминга не знала, что ей делать, как лучше поступить.

— Прости меня, Доминга, — опомнилась Мария. — Ты ни в чем не виновата. Но Виктория!..

— Она тоже хотела как лучше.

— Никто не вправе решать за меня, что лучше, а что хуже, — отрезала Мария. — Я люблю Энрике и никогда его не забывала. Если мне удастся найти его и он сможет меня простить, — ничто больше меня не остановит! Я хочу быть вместе с ним, Доминга!

В гарнизоне Марии сказали, что сержант Муньис сейчас находится в увольнении, но нашелся один солдат, видевший его сегодня утром на выезде из города:

— Он скакал в отдаленный форт, туда, где сейчас идут ожесточенные бои с индейцами.

— Боже мой! Он поехал искать смерти, — упавшим голосом произнесла Мария.

Там же, в гарнизоне, она встретила Хименеса и, не вдаваясь в излишние подробности, рассказала ему, что произошло вчера вечером.

— Энрике все узнал от других, а мне надо обязательно поговорить с ним самой! Вы это понимаете?

— Да, сеньора Мария. Как только мы с ним встретимся, я обязательно скажу, что вы его разыскиваете.

— Спасибо, Хименес.

— Не надо меня благодарить. Я люблю Энрике, как брата.