— Лучше бы звали Джеймс Бонд, агент 007, лицензия на убийство — не удержался от реплики вслух Ильин.
— Да я бы и сам не отказался, — услышал он за спиной.
Реплика была настолько неожиданной, что Илья чуть не подпрыгнул и, резко обернувшись, больно ударился об угол стены.
— Вы, я так понимаю, Ильин Илья Кириллович, — перед Ильей стоял невысокий парень, примерно одного с ним возраста. Ростом он уступал Ильину, но был широк в плечах и в животе. Высокий лоб переходил в сильные залысины, длинные черные с проседью волосы были стянуты на затылке резинкой, в зубах была зажата незажженная трубка, — Ахтеоргский Алексанр Альбертович, — парень протянул Илье руку.
— Оч-чень п-приятно, — чуть заикаясь, пожал ее москвич, — Илья Кириллович.
— Странно, лучше бы Вас звали Илья Ильич, — подначил его нотариус, — проходите, Илья Кириллович, прошу, — и распахнул перед Ильиным дверь.
Свет в помещении нотариус зажег только тогда, когда дверь за ними закрылась. Спутники оказались в просторной прихожей, отделанной панелями из светлой карельской березы. Панели скрывали встроенные шкафы, куда хозяин предложил повесить дубленку посетителя.
Рабочий кабинет Ахтеоргского, куда они прошли из прихожей, представлял собой странную смесь антикварной мебели и суперсовременной электроники. Предложив гостю присесть в глубокое кожаное кресло, Александр Альбертович достал из сейфа, скрытого в стене под пожелтевшим от времени офортом[72], запечатанный сургучом тонкий конверт и устроился за письменным столом.
— Итак, Илья Кириллович Ильин, позвольте узнать, Вы привезли документы, удостоверяющие, что Вы являетесь младшим внуком Хаэрельнисы Ильиной, в первом браке Штейнбест, урожденной Байкеевой.
Илья открыл сумку, вытащил папку с документами и протянул ее нотариусу.
— Да ладно, я и так знаю, что Вы — это Вы. На ваши поиски я потратил несколько лет. Ваша бабушка умудрилась раствориться в великой общности «Советский народ» на просторах СССР более, чем на полвека и при этом абсолютно на законных основаниях. Выходила замуж, разводилась и снова меняла фамилию в ЗАГС[73]-е. Одни архивы сожгли бандиты, другие архивы затерялись на полках, папа с мамой назвали так, муж — звал сяк, друзья — вообще и так, и сяк. Вот кто Бонд, так Бонд. Но я решил эту головоломку! Вуаля! — Ахтеоргский картинно воздел руки с растопыренными пальцами. Илья Кириллович, дело в том, что в нотариальную контору, в которой работал мой дед, поступил вот этот конверт с поручением найти вашу бабушку, или ее младшего сына, или младшего внука. Одним словом, или ее саму или ее самого младшего совершеннолетнего наследника. Поверьте, это было более, чем трудно. Моему деду и отцу не удалось справиться с этой задачей. Конечно, можно было бы отказаться от этого дела. Но, видите ли, во-первых, это было даже не поручение, а скорее дружеская просьба старинного друга моего деда, а во-вторых, поручитель вскоре скончался, то есть эта просьба была предсмертной. Не выполнить ее моя семья не могла. Если Вы не возражаете, мы должны по этому поводу сделать по глотку коньяка.
Нотариус поднялся из-за стола, открыл бар, который представлял собой старинный напольный глобус, достал оттуда простую поллитровую бутылку темного стекла со старомодной коричневой этикеткой с надписью «Коньяк АХТАМАР», на которой желтели горы и пара золотых медалей. Очистил горлышко от сургуча, откупорил бутылку и разлил по бокалам янтарную жидкость.
— Эту бутылку дед купил в 80-м незадолго до смерти и оставил ее отцу, чтобы тот открыл ее, когда, наконец, найдет вашу бабушку. Отец передал ее мне, — на лицо Ахтеоргского набежала тень.
— Давайте, не чокаясь, — предложил Ильин, — слова молодого нотариуса заставили его вспомнить о бабушке. Помнил он ее не очень, но каждый раз, когда речь заходила о ней, в душе у Ильи становилось светло и спокойно.
Молодые люди выпили, думая каждый о своем.
— Ну что ж, продолжим, — голос Ахтиоргского неожиданно приобрел сухую официальность, — во исполнение воли ныне усопшего академика Орбели Иосифа Абгаровича вручаю Вам, Ильин Илья Кириллович, этот пакет.
Илья молча взял пакет и некоторое время не решался ничего с ним делать, но любопытство взяло вверх и он нетерпеливо сломал сургуч.
Письмо Иосифа Абгаровича Орбели.
Уважаемая Анна!
Пишет Вам Иосиф Абгарович Орбели. Уверен, что Вы помните меня и те обстоятельства, при которых мы с Вами встречались. После 1953 года я пытался разыскать Вас по причине того, что в последнюю нашу встречу осталось много недосказанного. Более того, через несколько дней после нее меня посетили несколько человек из известной Вам организации и изъяли фигурку Кролика, которая хранилась у меня в Эрмитаже.
Последнее время чувствую себя неважно, поэтому попросил одного моего старинного друга, нотариуса с хорошим опытом поиска людей разыскать Вас или, не дай Бог, Ваших наследников, потому что это, во многом, касается и их.
Анна, намеренно обращаюсь к Вам именно так, потому что уверен — фамилия Ваших родителей известна тем, кто разыскивает Вас и Ваших детей. Эти люди стремятся не допустить, чтобы пророчество, о котором я Вам рассказывал, сбылось. Вполне возможно, что Ваше новое имя и фамилия им известны. Поэтому, умоляю Вас, быть осторожной.
Во время нашей встречи я рассказывал Вам о необычной способности Вашей семьи, но не уточнил, что с появлением более молодого поколения эта способность у старших угасает. Происходит своеобразная передача этого дара от поколения к поколению. При этом всегда живы несколько его носителей. Эту очень важную информацию сообщила мне ваша матушка, когда мы с нею виделись в последний раз. Кроме того, недавно мне в руки попал документ, в котором описана легенда, в некоторой степени, схожая с той, что связана с вашей семьей. В ней говориться, что существует два рода. Члены одного обладают способностью придавать священному металлу любую форму, но металл не способен исполнять их желания. На мой взгляд, речь идет о Вашей семье. Другие — имеют способность использовать металл по своему усмотрению. Металл в их руках способен претворять в жизнь все их помыслы, но желания людей противоречивы и не всегда благие. Всегда, когда в руки этой семьи попадали фигурки — беды обрушивались на окружающий мир. Но они не могут изменять форму изделий из металла. А форма, якобы, нужна для того, чтобы закрепить за слитком то или иное свойство, и, кроме того, тогда металл начинает работать в руках практически любого человека.
Анна, извините меня за возможно сухой и формальный пересказ этой легенды, но цель моего письма в том, чтобы Вы максимально полно представляли исключительность той ответственности, что лежит на Вас без каких-либо лирических отступлений. Запись этой легенды была мной обнаружена при весьма загадочных обстоятельствах, при разборе личного архива Николая Николаевича Муравьева-Амурского. В прошлом веке он был генерал-губернатором Восточной Сибири. Среди раритетов, переданных им в Кунсткамеру Санкт-Петербурга, был древний монашеский посох. Этот посох неизвестным образом очутился у меня в кабинете, и сколько бы раз я не возвращал его в хранилище, он постоянно возвращался в мой кабинет. Я не особенно верю во всякие чудеса, но данному феномену не могу дать объяснения. В конце концов, этот посох вывел меня из себя и я в сердцах сильно стукнул им об пол. От удара в нем открылось отверстие, из которого выпал свиток с текстом легенды.
Я описываю события столь подробно, потому что меня, человека прожившего жизнь и достаточно умудренного опытом, серьезно озадачивает обилие фактов, которым невозможно дать объяснения, не впадая в мистику.
Не знаю, удастся ли нам еще встретиться. Очень хотел посмотреть, какой Вы стали, узнать, есть ли у Вас детки. Последнее время часто вспоминаю тот день, когда Ваша мама привела Вас в мой кабинет в Эрмитаже, когда мне довелось впервые прикоснуться к этой мистической тайне. Пытаюсь дать ей какое-либо логическое объяснение и не могу.
72
Офорт — разновидность гравюры на металле, когда создание изображения производится травлением поверхности металлической доски кислотами.
73
Отдел записей актов гражданского состояния — орган исполнительной власти в СССР и России, регистрирующий факты рождения, заключения и расторжения брака, перемены имени и т. п.