- Это такое раннее-раннее утро в Москве с брусчатыми улицами. Часов, наверное, шесть. Туман... легкий, ласковый... прохлада, тишина, никого нет, фонари только гаснут... Река еще спит, не двигается ни одной волной, широкая Москва-река с каменными берегами. Вдали над Москвой встает солнце, виден краешек, розовый-розовый... А облокотившись на перила, над водой, стоит одинокий Кутузов. И, глядя на рассвет, тихонько басом поет свою песню, в которой размышляет о будущих действиях.

Учительница музыки сделала большие глазки - она мало что поняла.

- Гм... Ты увидела на Москве-реке еще и Кутузова?!

Чувствовалось: никак не могла понять Лидия Федоровна, что за сверхвольная фантазия у ее новой ученицы, если она в представленную картину почему-то думающего думу Кутузова вставила. Необъяснимо... у девочки два совершенно разных произведения скрестились в одно.

Сравнивать мелодии Кате понравилось, но музыкальные картинки больше не повторялись. Преподавательница решила прекратить всякие эксперименты со странной, на ее взгляд, девочкой. Унылые уроки музыки... Долбежка по клавишам... Лидия Федоровна резко отбивала такт ногой в маленькой туфельке. Наконец, туфелька гневно стукнула об пол.

- Ты мало занимаешься! Успехов никаких! И вообще толка из тебя не будет! Нужно играть, как Наталья. У нее иногда из-под ногтей идет кровь. Вот сколько она играет! А ты?! Работать нужно по двадцать часов в день... причем работать по ночам!

"Уже заговаривается", - грустно подумала Катя.

- Так и передай маме: заниматься тебе бесполезно!

Бедная мама... Ее всегда пафосно-торжественные заявления:

- Я жила только ради ребенка!

Катя давно думала, что кричать на весь свет о своих чувствах не надо.

И мамины страдания:

- Я влезла в долги, чтобы купить тебе пианино! Я все делаю только для тебя! Ты неблагодарная! Но в молодости почти все принимают добро как должное.

Катя молчала. Как объяснить, что ей не нужно пианино?

Все-таки музыку, к великой Катиной радости, оставили навсегда. И пианино "Мекленбург" важно выехало из комнаты к другим владельцам. Мама очень переживала. Катя хранила сдержанное молчание и ликовала.

Мир был устроен просто: мама, папа, бабушка... Мир был устроен красиво... Мир был устроен легко... Как давно это было... Куклы всюду: на диване, на полу, на тумбочке. Любимый огромный "Детский мир" на Дзержинке.

- Мама, а правда, что здесь есть все куклы, которые делают во всем мире?

Мать вяло пожимала плечами.

- Может быть... Точно не знаю.

Импортные игрушки - страшный дефицит. Это вообще самое обиходное слово. И все всегда нужно только достать.

- Вы где макароны брали?

- Их там уже нет...

- Где бы достать куртку? И ботинки рвутся...

Отсюда мамина маниакальная страсть к запасам. Сахар - сразу десять килограммов, мука - пять, соль - пачками, картошка - мешками... Синтетическая шуба - предел мечтаний. Одежда и обувь по талонам. Где бы раздобыть этот волшебный талон?

Дни поэзии возле застывшего навсегда на площади Маяковского. Кумиры всей страны - Вознесенский, Евтушенко, Рождественский... На самой макушке славы и расцвета. Книги так долго запрещенных Ахматовой, Цветаевой, Булгакова... "Бесы" Достоевского. Стругацкие и Солженицын - чтение ночами под одеялом... Какие-то затертые, еле различимые копии...

- Я тебе даю только на два дня, запомни... Никому не показывай, ясно?! Никому не давай! И чтобы родители тоже не видели. А то вон Кольку Возницына уже таскали в КГБ объясняться. Якобы читает и распространяет запрещенку.

- И что?!

Ужас в голосе. Глаза стынут.

- Да ничего... Отбрехался. До поры до времени. В общем, я тебя предупредил... Дело серьезное.

Вишневская и Ростропович. Войнович и Владимов. Ретроспективы. Итальянское и французское кино. Бергман...

- Вы "Земляничную поляну" видели? Как нет?! Да вы что?!

Тарковский. Театр на Таганке. Можно купить входной билет и стоять на балконе. Там и млели часами, не сводя глаз со сцены. Театр "Современник". Табаков, Волчек, Неелова... Песни Окуджавы... И еще Визбор, Городницкий, Сухарев, Бродский, Никитины... Интересная "Литературная газета". За подписку на нее соглашались на любую нагрузку, лишь бы получить.

- Мам, не забудь, - каждую осень упорно ныла Катя, - "Литературку" чтобы дали... Ты там попроси хорошенько...

Строго ограниченный набор газет и журналов. Увлекательный, без всякой эротики "Новый мир". Заманчивая "Иностранная литература". Нераспавшаяся "Юность". Издательства "Молодая гвардия", "Современник", "Советский писатель"... Еще не "желтые" МК и "Комсомольская правда"... Газета "Правда". Отец читал вечерами.

Водители, не мчащиеся на красный свет. И никаких пробок на улицах. Множество детей в парках и на бульварах. Прогулочные частные группы сами по себе и от фирмы "Заря". Очереди в детские сады - пока подойдет, ребенок окончит институт. В универмаги - только к восьми утра. Опоздаешь - увидишь пустые плечики и прилавки. А на рассвете, который встает над Москвой-рекой, можно успеть схватить-купить и плащ, и кофточку, и колготки. Продукты тоже не позже девяти. Вечером все пусто. Подвезут опять с утра... Так что на диванах не залеживайтесь, люди добрые!

Бесконечные смены руководителей после смерти Леонида Ильича. Облавы в магазинах посреди дня - а ты почему не на рабочем месте?! Стиляги и тунеядцы - слова из того времени.

- Ты что такие брюки надела? У-у, стиляга, совсем разлагаешься! А комсомол?

Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна. Путч девяносто первого. И впервые зазвучавшее излюбленное: "Дорогие россияне..." Перекрой политической и физической карты мира. Новые страны: Чехия, Словакия, Сербия, Черногория, Украина, Эстония, Казахстан... Список огромен. Новые границы и таможни. Доллар в руках. Надо же... вот как он выглядит... Интересно... А это что такое? А-а, это евро! Подумать только... И всюду - турецкие, корейские и китайские товары. Восток шагнул на Запад. Рынок.

Не вспоминай, не надо... Это обычно ни к чему хорошему не приводит.

- Встать... Суд идет...

Почему привязалась к ней эта картинка из последнего сна?

У каждого на Земле - свой собственный суд. Когда, как и при каких обстоятельствах... Но главный - впереди...

12

Алла села утром в машину взвинченная. Петр покосился на нее и выбросил в окно окурок. Дорогу заметало первым декабрьским снегом.

- Чего-то стряслось, никак? Двоек, что ли, понахватала?

Алла отмахнулась.

- Да журналюги эти паршивые! Пиарщики! Сплошное обругалово! Знаете, кто такой журналист? Это профессиональный посторонний. Пришел, увидел, написал...

Петр включил зажигание.

- И что же он написал?

- Да пока ничего! Но мама очень боится. Ей обещали грандиозный скандал в прессе! Журналисты опять скрысятничали - украли у мамы со стола фотографии нашего коттеджа, наших машин, шоферов, прислуги... В общем, роскошь. Вот как живет работник Белого дома, в прошлом Госдумы! Вы понимаете, чем это пахнет?

Дорога петляла уже робко белеющим лесочком. Скоро зима развернется вовсю.

- Ну, это еще ничем не пахнет. Украли - не опубликовали!

- А если опубликуют? - Алла была близка к слезам. - Мама уже которую ночь не спит. Папа ей капли дает, таблетки...

Петр крутил баранку и припоминал. Что-то такое на днях Тоня рассказывала... Про фотографии некой дамы из высшей власти в газете, где Тоня подрабатывала корректором.

- А журналисты из какой газеты были?

- Да кто их знает! - простонала Алла. - Она там все заодно... И норовят напечатать в разных газетах...

- СМИ... - пробормотал Петр. - Союз милых идиотов... Идеолухи... По-другому их и не назовешь. И я там есть на тех фотках? Если машины фотографировали...Что-то не упомню я никаких фотокорров, никто меня вроде не щелкал...