Тоня перепугалась. Побледнела, стала крутить пуговицу на кофточке.
- Петя, да ты что?! Как такое допускать можно?! Тебе ведь ее доверили! Беги скорее к родителям!
- А ты думаешь, они помогут? Да и что говорить? Все равно у меня пока одни подозрения, толком ничего не ясно... А девка красивая, видная, статная. У нее прозвище в школе - Лямур.
Тоня фыркнула.
- Она разве на обезьяну похожа?!
- На какую еще обезьяну? С чего ты взяла?! Говорю же: красивая девка.
- Ну, если прозвище - "Лемур". Обезьяна такая есть.
И оба расхохотались, дружно поняв свою ошибки.
- Я когда читала Фауста, то искренне представляла, что когда идет речь о всяких "черных" работах у Мефистофеля, - рытье траншей и могил - это делают обезьяны. Прямо так и воображала - стаи обезьян на "раскопках". А потом выяснилось, что "лемуры" в данном контексте вовсе не обезьяны, а привидения в виде скелетов в черных саванах. А я слово "лемуры" поняла более естественнонаучно и приземленно...
Петр развеселился.
- Кто сказал, что человек произошел от обезьяны? Кругом одни козы да козлы! У Алки этот физик соображает... И начитанный. Он как-то сказал, что лучше всего всегда говорить мужчине, что тот умен, женщине - что она прекрасна, и тогда сравнение с обезьяной неизменно будет в твою пользу.
Петр продолжал наблюдать за своей подопечной. Ностра цвела, как невеста, и орала, дед радовался.
Но однажды, войдя в школу, уже опустевшую, полутемную - время было позднее - чтобы забрать Аллу после занятий физикой, увидел Петр свою подопечную в объятиях учителя. Целовались они вовсю...
"Во дает мужик! - восхитился Петр. - И не боится ничего! Ведь родители-то всевластные... Или совсем башку потерял? Да непохоже... Не из этаких... Неужто влюбился?"
Он быстро прикинул, что к чему. Девчонка гладкая, фигуристая, вкусно кормленная. Выхоженная няньками-мамками. И опять же родители - тоже структура... Но нет ли у этого Феликсовича семьи? Холостой или вдовец? А иначе как...
Петр хмуро шагнул вперед, нарочно громко топая.
- Алла-свет, нам пора... Мать, поди, заждалась...
Алла испуганно оглянулась. Ничего не слышала, так увлеклась... Физик растворился в полутьме кабинета.
Сели в машину. Молча. Только почти возле элитного поселка коттеджный ребенок тоненько попросил:
- Вы маме не говорите, Петр Васильич... А то начнется выяснялово да скандалово...
- Мне другого дела, как языком трепать... - пробурчал Петр. - А ты думай... Думать полезно. Что дальше-то делать собираешься?
Алла пожала плечиками и уставилась в окно.
Ночь выдалась грозовая, шумная. Дождь - ползучий элемент - и вел себя по-змеиному, расползаясь по небу могучей чернотой. Гром то говорком припугивал, то заговаривал бурно и страстно, а то приговаривал сказочно. Тоня проснулась, закуталась в платок. Подошла к окну.
- Страшно как, Петь... Сейчас опять шарахнет...
Коза завыла в сарае дурным голосом.
- И животина перепугалась...
- Перепугаешь ее, жди... Дуру брехливую... - проворчал в полусне Петр. - И вообще это не гроза, а новый русский отмечает день рождения... Петард накупил...
- Верно! - крикнула Саша из соседней комнаты. Окно девчонок было открыто. - Сейчас как жахнет! Мама дорогая... Вон опять бухнуло! Радость да и только!
Тоня хихикнула.
- Что-то слишком часто они отмечают. И вчера грохотало, и второго дня... Сколько их на нашу голову?
- Сколько надо. Лишь бы не было войны, - Петр повернулся носом к стене. - Спи давай...
- А мне девчонка одна рассказывала, как проснулась в три ночи оттого, что прямо под окнами грохочет, - поведала из открытого окна соседней комнаты Саша. - Что первое подумала? Ну, конечно, что опять какие-то малолетние хлопцы с петардами. И так хлопки в ночной тишине, раскатисто, один за другим, с шипением... Хлопке где-то на пятнадцатом уже подмывало ее выскочить в одной рубашке на балкон и этого идиота, который вздумал среди ночи под окнами, когда все спят, рвать петарды, обложить по матери и по отцу как следует. Но тут вроде все стихло. Только включилась уйма сигналок у припаркованных машин. Уснула она. А утром в интернете прочитала, что у нее в микрорайоне стреляли в Руссо. Очередью, из автомата Калашникова, в три часа ночи. Руссо этот там рядом живет. Вот вам и петарды...
- Петя, - зашептала жена, подойдя поближе, - Петя, ты послушай... Саня гулять стала допоздна... С кем - не говорит... И сейчас пришла только-только... Вот посмотришь, она нам скоро в подоле принесет...
- Нет, только не она, - пробурчал Петр. - Такие не приносят. Это Машутка и Дашутка скорее... Спи... Устал я, нагонялся по дорогам. У этой Алки маршрутов немерено.
На следующий день он вызнал у других охранников великих киндеров насчет физика. Ну, как же, вдовец! И жена есть, и сын взрослый.
Вновь задумался Петр Васильевич.
- Папуля, ты чего? - справилась через несколько дней Саша.
- Не люблю ни осень, ни зиму, - пробурчал Петр.
- Ну да? - удивилась дочка. - А за что?
- За то, - буркнул Петр.
Коза выла у забора дурным голосом. Тоже, видно, не переносила осень и первые заморозки.
Утром, покуривая у машины, Петр увидел темненького парня. Очевидно, о нем и говорили дед и Сашутка.
Мальчишка прошмыгнул ловкой тенью вдоль забора и влип в него. Петр задумчиво повернулся.
- Тебе чего здесь треба, малый? Ищешь кого или ждешь?
Парень осмотрел Петра злобно-снисходительно.
- А в услужении каково живется?
Петр ухмыльнулся.
- Думаешь прожить без услужения? Задумка славная... Да не пройдет, не рассчитывай! Разве что миллионером станешь. Но это, судя по всему, тебе не светит.
- Ишь ты оно как... - насмешливо хмыкнул мальчишка.
Петр взбеленился. Хам малолетний на его голову...
- Давай ответ - ты здесь на кой ляд околачиваешься? Тебя вот и дочка моя уже давно заприметила...
Парень вдруг просиял. Словно серое небо прорезало радугой.
- Саша?
Петр удивился.
- И давно вы знакомы?
- Саша... - повторил парень. - Редкая у вас дочь... прямо ангел какой-то...
Петр от изумления едва не выронил изо рта сигарету.
- Кто ангел?! Сашутка?! Да ты безумный, судя по всему! И вообще, давай колись: что здесь делаешь? На ворюгу не похож... Хотя кто тебя знает...
Парень отклеился от забора, потоптался... Темные глаза, полные депрессии и сумрака...
- С Аллой видеться сложно... Родители, водители... Школы там разные... Но нам ваша дочь помогает.
Петр едва не выругался.
- Ну, я ей вмажу, заразе малолетней! Кто ее просит вмешиваться в чужие дела? Девка хозяйская, важная да богатая, куда вы с Сашуткой лезете?! И зачем ты мне всю правду, дурачина, сразу выложил?
- Не умею врать, не обучен, - мрачно хмуро ответил парень. - Такой дурной привычки не имею... Вы спросили - я ответил... Сашу вот подставил... И впрямь дурачина... Но такой уродился...
Петр рассматривал его с нараставшим изумлением.
- А ты откуда их знаешь, Аллу да Сашутку?
На крыльцо вышли Тамара Вадимовна с дочкой. Нежно расцеловались, прощаясь до вечера.
Парень растворился в тумане за коттеджем.
- Так что, нравится тебе Эдгар этот? Физик? - Петр покосился на Аллу, застывшую монументиком на сиденье. - Забавно у вас вышло... Ты - Минералова, он - Руда...
- Надоело! - вдруг взвизгнула Алла. Живо напомнила Ностру. - Все без конца шутят на эту тема! Банально и бездарно!
- Это конечно... - успокаивающе пробубнил Петр. - А куда без банальностей? Я тут зуб недавно ходил лечить. Сестра выходит и говорит: "Иванов!". Мужчина вошел, через минут десять вышел. Сестра второго вызывает: "Петров!". Уже смешно. Другой мужчина пошел в кабинет. Когда вышел, все уже ждут "Сидоров". Но сестра говорит: "Соколов".