— Да. пожалуй. Но есть ещё момент. Мы не просто защищаем ближних силой меча, мы защищаем христианство. Скажут, как же можно распространять христианство силой оружия?

— А ты не путай два понятия: «защищать» и «распространять». Религию, действительно, нельзя распространять силой оружия, как это делает ислам. Но защищать христианские святыни, защищать право христиан оставаться таковыми возможно и при помощи меча в случае вооружённой религиозной агрессии. Образно говоря, мы не будем при помощи меча расчищать площадку под строительство храма, но уже построенный храм защитим и мечём, если его захотят снести.

— Православные скажут ещё, что идея Ордена — чисто католическая и зародиться могла только в недрах католицизма.

— И будут до известной степени правы, — сказал отец Августин. — Видишь ли в чём дело, Андрюшенька. Католицизм всегда тяготел к власти, всегда стремился созидать «царство от мира сего», не случайно ведь римский папа является не только духовным лидером, но и главой государства. Католицизм политичен, не в той, конечно, мере, как ислам, но это черта их сходства. Римские первосвященники всегда претендовали на власть над царями земными, править всем миром из Ватикана — это их любимая идея. Соответственно, папы вовсе не чужды порочного стремления распространять христианство силой оружия. Но природа нашей веры такова, что мечём её не утвердить — результат будет обратный. Потому и власть христианству не нужна — это нам ничем не поможет. А римские папы так не считают. Они всегда претендовали на власть, а отсюда вполне логично вытекает мысль о том, чтобы иметь собственную армию. Поэтому римские папы и благословили Орден Христа и Храма, поэтому и подчинили его себе. Ни одному православному патриарху такая мысль и в голову не пришла бы. Зачем патриарху личная армия, если он не претендует на власть и не имеет ввиду распространять христианство силою оружия? А святыни и христиан защитят войска православных императоров.

— Значит, идея Ордена Храма по сути всё-таки католическая?

— Не так радикально, но надо признать — идея нашего Ордена генетически связана с католицизмом. Уже средневековые тамплиеры пытались эту связь преодолеть. Во-первых, де-факто они никогда не были личной армией папы римского и никогда не обслуживали его притязания на власть. Во-вторых, они никогда не участвовали в вооружённой борьбе за власть на территории Европы — Устав запрещал им поднимать оружие на христиан. В-третьих, на Востоке тамплиеры всегда ограничивались только защитой христиан и христианских святынь, никогда не имея замыслов распространить христианство на собственно исламские земли. И всё-таки в Средние века Орден оказался по уши втянут в политику. Это было неизбежно — Орден являл собой столь значительную материальную силу, что помимо собственного желания стал мощным политическим фактором. Католицизм породил наш Орден, но он же его и убил, потому что дитя оказалось непослушным. Дитя хотело служить только Христу, а не римским папам и королям.

— Но сегодня наш Орден — православный. Может, только по названию?

— Правомерная постановка вопроса. Если бы мы просто переименовали Орден из католического в православный, переподчинив себя восточному духовенству, от этого ничего не изменилось бы — мы так и остались бы фактическими католиками в недрах православия. Но мы на самом глубинном духовном уровне оборвали связь с католицизмом. Это выражается в том, что Орден сейчас совершенно вне политики. В мире, очевидно, нет ни одной корпорации, которая находилась бы на таком удалении от каких бы то ни было форм политической борьбы. Мы не претендуем ни на один грамм власти в этом мире, никак не связаны с материальными интересами каких-либо государственных и церковных структур.

— Про поводу церковных структур хотелось бы уточнить. Мы, часом, не раскольники?

— Нет. Мы связаны с Иерусалимской Патриархией, там для нас рукополагают священников. В Ордене примерно один священник на 20 человек личного состава — рыцарей, сержантов и послушников. Впрочем, в Иерусалимской патриархии о нашем Ордене знают на настоящий момент лишь два епископа и те благоразумно не проявляют лишнего любопытства. Они знают, что мы строго православные люди, которые не любят афишировать свою деятельность. Наше духовенство фактически не подчиняется Иерусалимской патриархии. В Ордене есть протопресвитер, который и руководит священством храмовников.

— А своих епископов в Ордене нет?

— Ни в коем случае. Если у нас появится своей епископат, то мы фактически превратимся в поместную Церковь, но мы не можем таковой являться, потому что не имеем своей канонической территории. Если заведём своих епископов, утратим связь с Иерусалимской патриархией и, действительно, обретём черты раскольнической группировки. А так, мы хоть и существуем на правах полной автономии и организационно не зависим от Иерусалимской патриархии, но имеем полное право считать себя принадлежащими к священству Святой земли, что для Ордена храма, согласись, немаловажно.

— А вот что касается нашего правового статуса в этом мире. Мессир, вы как-то говорили, что Орден является структурой ООН? — Сиверцев обратился к Князеву.

— Это и так, и не так. При ООН зарегистрировано некое «Общество возрождения европейского рыцарства». Нам это необходимо для того, чтобы наши люди имели нормальные международные паспорта, чтобы иногда можно было на законных основаниях приобретать недвижимость или в качестве юридического лица делать заказы на некоторых предприятиях. У нас есть официальные офисы, что тоже иногда необходимо, но по сути наш Орден не является структурой ООН, там не имеют никакого реального представления об Ордене.

— Я всё-таки до сих пор не понимаю, зачем столько секретности?

— Если Орден в его реальных объёмах полностью выйдет на поверхность и выставит всему миру на обозрение свои реальные ресурсы, мы тут же, помимо своей воли, станем одной из политических сил. Мы просто не сможем этого избежать, либо нас уничтожат, как это уже было. Мы абсолютно автономны и не подчинены ни одному государству, но нас это не спасёт. Во всём мире идёт непрерывная борьба за власть, фактически все материальные ресурсы планеты задействованы в этой борьбе. И вдруг на шахматной доске появится игрок, который не желает играть ни на чьей стороне. Ну, если мы не захотим играть, тогда нас «сыграют». Для Ордена единственный способ не оказаться втянутым в политическую борьбу — сделать так, чтобы про Орден ничего не знали. До сих пор это удаётся, столетия нелегального существования сделали нас, пожалуй, лучшими в мире конспираторами.

— Но почему для нас так важно держаться вне политики?

— Это не просто важно, а судьбоносно. Ни одно государство планеты не служит и даже теоретически не может служить Добру в высшем, надмировом смысле. Государства существуют для того, чтобы обслуживать свой и только свой народ. То есть, в самом идеальном случае, когда правительство иного государства, действительно, служит благу своего народа, основываясь при этом на самых гуманных принципах, оно не может служить Добру, как таковому. Ведь есть только один способ дать своим — отобрать у чужих — кусок территории, нефтяные скважины, контроль за проливами, доступ на чужие рынки. В итоге — чем лучше для одних, тем хуже для других. Любое государство просто вынуждено, заботясь о своём народе, ущемлять интересы других народов. То есть ни одно государство не заинтересовано в борьбе со злом, как таковым, при этом имеет прямой интерес в том, чтобы всё зло происходило у других — чем слабее наши соседи, тем сильнее наша страна. Все разговоры о гармонизации интересов разных стран — демагогия, не имеющая реального содержания. На политической арене сильный всегда будет действовать в ущерб интересам слабого, и стремиться ещё больше его ослабить. Следовательно, какую бы самую замечательную страну или группу стран не поддерживал наш Орден, мы всё равно будем вынуждены нести зло другим странам, то есть фактически будем способствовать распространению зла. Простой пример. Никто не станет спорить с тем, что наркомания — безусловное зло. Но ни одна страна в мире не заинтересована в том, что бы производство наркотиков полностью прекратилось. Если, скажем, правительства центрально американских стран уничтожат плантации коки на своих территориях, они обрекут свои народы на голод — там экономика полностью держится на производстве кокаина. А ведь правительства не имеют права действовать в ущерб интересам собственного народа, следовательно, они, пусть негласно, но поощряют производство кокаина. При этом, правительство США не может допустить массового потребления кокаина на своей территории — это ослабляет народ, но не хочет прекращения производства кокаина, а иначе Штаты давно бы уже напалмом выжгли все плантации коки в Центральной Америке — им это вполне по силам, но не выгодно. Штатам выгодно зарабатывать на поставках кокаина в Европу — и деньги хорошие, и Европу ослабляют, и от себя зло отводят. Так же с производством героина в Центральной Азии. Афганистану выгодно производить кокаин, потому что весь афганский народ с этого кормится. Если правительство Афганистана уничтожит маковые поля, оно поступит в ущерб интересам собственного народа. Штатам выгодно, чтобы весь героин шёл в Россию, превращая русских в тупое быдло. А России выгодно, чтобы весь героин транзитом проваливался в Европу. И свой народ будет в безопасности, и на транзите можно заработать, и Европу без войны ослабить. В итоге ни одной стране не выгодно прекращение производства героина.