Лицо Пат вспыхнуло ярким румянцем.

— Но я не…

— Да, но девочка добавила приписку, в которой говорится, что от моего исполнения «Прелюдий» у нее бегут мурашки по коже. Есть только одно место в мире, где она могла услышать эту музыку, и только один человек мог дать ей пленку с записью.

От волнения у Патрисии пересохло во рту.

— Однажды Элис слышала эти пьесы и спросила, чьи они. Мне казалось, она обо всем забыла.

— Очевидно, нет. Похоже, на нее музыка произвела большее впечатление, чем на ту девушку, которой посвящалась.

Ах, если бы только это было так! Но Пат всегда слушала эту запись, когда ей было особенно горько. Волнующая, незабываемая мелодия, записанная без всяких технических ухищрений, будила чувства сильнее любой другой музыки, потому что каждая нотка навевала воспоминания о личном, интимном…

В один из тяжелых для Патрисии дней, когда исполнилась годовщина со дня смерти отца, она поставила кассету, забыв, что племянница должна вот-вот прийти. Присутствие девочки обнаружилось лишь после последовавшего восторженного «ах!» за финальными аккордами. Прежде чем Пат успела остановить Элис, она, танцуя, подбежала к магнитофону и, вытащив кассету, прочитала на ней название, сделанное рукой автора. Она, конечно, не знала почерка, но уловила уникальный стиль исполнения.

— Мне кажется, это Рональд Рассел! — воскликнула девочка. — Но я почему-то никогда не слышала этого произведения!

— Пьесы называются «Прелюдии любви». Один из моих клиентов хочет использовать их в качестве музыкального сопровождения для рекламы на телевидении, — на ходу придумала Пат.

— Вот здорово, это восхитительная музыка! — обрадовалась Элис, поверив объяснению. — Если они ее используют, значит, ты будешь работать с самим Расселом?

— Вероятно, нет. Клиенты купят права на эту мелодию и пригласят музыкантов для записи. Маэстро никогда не согласится участвовать в рекламе.

Элис задумалась, и Патрисия с радостью сменила тему разговора. Делить музыку Рассела с кем-то, пусть даже с такой восторженной слушательницей, как племянница, было равносильно тому, чтобы открыть тайники своей души.

Девушка знала, что Элис запомнит пьесы, но не могла и предположить, что они будут упомянуты в письме к автору лишь однажды записанных музыкальных импровизаций. Конечно же, Рассел сразу догадался, у кого можно было прослушать «Прелюдии».

И вот маэстро здесь.

Сердце Пат сжалось, словно в тисках, но голос не дрогнул:

— Я полагаю, ты приехал не затем, чтобы ворошить старые угли. Костер давно погас!

Патрисия холодно взглянула на гостя. Сейчас ей больше всего требовалось сохранять дистанцию между ними. Она была уверена, что, если увидит этого человека вновь, все произойдет иначе. И в голову не приходило, что опять так же сильно потянет к нему, что само его присутствие вызовет к жизни прежние чувства, казалось, давно похороненные.

Неужели ошибалась?

— Иногда даже в погасшем костре остается одна искра, — прозвучал ответ на немой вопрос. — Порой нужно только раздуть ее, чтобы пламя разгорелось снова.

Рональд сделал шаг внутрь беседки, за ним еще один. Старые доски заскрипели под ногами. Патрисия отпрянула к решетчатой стене, помимо воли завороженная чертами красивого лица, приближавшегося к ней.

Ей хватило мгновения, чтобы отметить мельчайшие детали. По сравнению с тем, что она помнила, волосы мужчины слегка поредели, еще больше подчеркивая высокий лоб. Черные брови над столь незабвенными очами были сведены вместе. Яркий огонь пылал в устремленных на нее глазах, которые обладали удивительной способностью менять цвет, становясь то карими, то зеленоватыми. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как на нее надвигается прошлое.

Все переворачивалось у нее внутри. Она не хотела, чтобы этот себялюбец дотрагивался до нее. И все же…

Неожиданно его губы скривились, и он отвернулся, но до этого Патрисия успела заметить, как изменилось выражение когда-то милого лица. Сердце ее упало. Неприязнь нельзя было перепутать ни с чем, и это чувство Рон испытывал к ней.

Ее вдруг охватила злость на себя. Почему недостало решимости сразу оттолкнуть его, показав тем самым, что в костре не осталось ни искорки. Вместо этого она смиренно ждала, желая его прикосновения. Он сразу все понял, готов был ответить на ее чувства, пока не вспомнил прошлое. Рон ничего не забыл. Это было видно по его глазам, прежде чем он отвел их в сторону.

Ярость кипела в девушке.

— Почему бы тебе не спросить, вожу ли я машину в пьяном виде? Я вижу, что у тебя на уме.

Лицо гостя оставалось абсолютно спокойным, когда он вновь обернулся к ней:

— Очевидно, это у тебя на уме, поэтому — какая разница, что я скажу, не так ли?

Напряжение достигло предела. Патрисия не могла поверить, в какое смятение пришли ее чувства теперь, всего через несколько минут после его появления. Должно быть, так случилось потому, что он напомнил о вечере, который ей хотелось любыми средствами вычеркнуть из своей жизни, а отнюдь не оттого, что у нее сохранилась любовь к нему.

— Я думаю, тебе лучше уйти, — сказала она, собрав остаток сил, чтобы сохранить достоинство.

— Ты собираешься отступать перед проблемами, Пат?

— Отступать? Я не…

— Ты не понимаешь, о чем я говорю, да? — бросил Рон, и резкий тон оборвал ее на полуслове. — Раньше ты не убегала от проблем, да и теперь не собираешься этого делать, нет, черт возьми, не собираешься.

Пат вскинула голову. Возможно, она заслужила его презрение за тот проклятый вечер, но обвинять ее в трусости не позволит.

Покинув любимого, девушка совершила акт величайшего мужества в своей жизни.

— Ты же давно ничего не знаешь обо мне, — вскипела она. — Если бы я собиралась бежать от своих проблем, продала бы этот дом, вместо того, чтобы из последних сил стараться поддержать его. Я бы не вернулась сюда, чтобы в течение двух лет ухаживать за отцом, наблюдая, как он угасает на моих глазах. Не осталась бы сейчас здесь и не стала бы разговаривать с тобой.

Странный огонек мелькнул в его зеленоватых глазах.

— Наверное, ты испытала больше, чем я мог предположить. А сейчас тебе не хватает храбрости со мной, хотя в этом есть доля и моей вины. Несколько лет назад все, что тебе требовалось, — это любовь.

Горькая правда вернулась: это было тогда, теперь все иначе. Пробеги Патрисия марафонскую дистанцию, и то бы потеряла меньше сил, чем в этом противостоянии.

— Мне жаль, что ты потратил свое время, — заставила она себя произнести официальным тоном. — Я передам Элис, что вся эта затея оказалась ошибкой.

Гость не собирался уходить.

— Возможно, для тебя, но не для меня. Я не собираюсь разочаровывать твою племянницу, чтобы потакать твоей гордыне. Итак, ты вернешься со мной в дом добровольно или мне тебя туда отнести? Что ты выбираешь?

Глава 3

Перспективы попасть в дом на руках Рона было достаточно, чтобы вернуть силы ослабевшим ногам. Не стоило и сомневаться, что он сделает это. Однажды она в шутку бросила ему подобный вызов, и этот здоровяк без всяких усилий поднял ее своими стальными руками, не обращая внимания на призывы отпустить.

Та сцена закончилась поцелуями и смехом. Теперь наверняка завершилась бы слезами и унижением.

Патрисия торопливой походкой направилась по дорожке к дому. Рон не отставал ни на шаг. Она чувствовала затылком его дыхание, которое, казалось, шевелило ее волосы и заставляло ощущать пустоту внутри.

С какой стати он вернулся сейчас? Что ему нужно? Не покидало чувство, что за всем этим кроется нечто большее, чем желание помочь юной музыкантше. Неужели обиженный решил отомстить потому, что она осмелилась бросить вызов его праву на нее? Неужели требовала так уж много, когда хотела, чтобы он ей верил, а не просто простил? Очевидно, так и считал. Ведь никогда ни о чем ее не спрашивал, никогда не подвергал сомнению версию Хелен о том, как именно все случилось. Все выглядело так, будто между ними выросла каменная стена, подобная той, в которую врезалась та злосчастная машина.