Оправившись от удивления, он все-таки приступил к основной части своего визита:
-Сергий Аникитович, у меня ныне праздник небольшой, так вот собираю я гостей друзей своих, ну и по государевой службе тех, кто рядом со мной дело государево блюдет. Ты у нас человек новый, но уже известный, к государю близок. Окажи мне честь посетить дом мой сегодня. Много будет гостей, не пожалеешь.
У меня в голове зазвенел звоночек.
-Неужели уже вчерашняя моя беседа с государем известна? А что тут удивительного, одни, что ли стояли? Стукачей, как известно, хватает везде.
Так, значит, будут меня расспрашивать и мое мнение о текущем моменте выяснять. Не хотят иметь коллеги в своих рядах темную лошадку.
Ну что же, формально повода отказаться от приглашения у меня не было.
– Андрей Яковлевич благодарю за приглашение, обязательно приеду, меня собственно кроме тебя никто еще не приглашал.
Тот еще раз посмотрел своими умными выразительными глазами на меня:
-А я вот думаю, что именно тебя мне и надо пригласить, хотелось бы обсудить некоторые вопросы, ты ведь лекарь теперь известный и от многих болезней лечение знаешь, может и подскажешь что-то. Так, что сегодня вечером добро пожаловать на пир.
Подворье у Щелкалова было богатое, холопы, челядь вся была хорошо одета. У высокого забора стояли коновязи, где прибывшие гости оставляли своих коней, для охраны был предоставлен флигель, в котором также накрыт стол. Кошкаров, который на этот раз даже слушать не хотел, чтобы остаться дома, стрелял глазами по сторонам как коршун. Он был весь на нервах:
Еще в усадьбе он мне почти кричал:
-Сергий Аникитович, зачем согласился, не отравят, так зарежут!
В ответ на это я ему успокаивающе говорил:
-Борис ну рассуди сам, зачем меня для этого в гости звать. Иоанн Васильевич, так просто, не заметит, что его лекаря в доме у дьяка думного зарезали? Не допустит Щелкалов такого события у себя. Вот по дороге ежели, не удастся, мне с ним договорится, может, чего и нужно ждать.
Но Кошкаров взял сегодня для сопровождения десять человек, все в панцирях и вооруженные до зубов.
Впрочем, и остальные гости сопровождались не меньшим количеством охраны.
К моему удивлению гостей оказалось немного, я то думал, что, будет хотя бы человек двадцать– тридцать, а приехало всего восемь человек.
Все мы были уже знакомы по Думе, так что представлять никого было не надо. Мы раскланивались и вежливо улыбались в бороды друг друга. Моя бородка была, к сожалению самая мелкая из присутствующих.
Вскоре хозяин попросил всех к столу. Я не очень представлял, где я должен сидеть, но, похоже, меня не обидели, сидел я четвертым от хозяина, между нами сидело два брата князья Андрей и Дмитрий Шуйские, с другой стороны от него Иван Шуйский наместник псковский, сейчас якобы по каким-то делам пребывавший в Москве, за ним сидели два посольских дьяка, а рядом со мной с краю сидел брат хозяина Василий.
Андрей Яковлевич длинно и туманно, как все дипломаты, сообщил, по какой причине собрались, по какой, я так и не понял, после чего начался пир, было несколько перемен блюд , кормили , как на убой. Пили мы пока меды. Как обычно на таких сборищах, вначале все сидели молча, пили ели, но по мере выпитого языки начинали развязываться, а когда хозяин предложил мне попробовать аглицкий напиток, якобы подаренный ему послом, я понял – сейчас меня хотят напоить, чтобы наглый юнец, у которого и бороды почти нет, рассказал все, чему его учит Хворостинин, ну может быть еще и Лопухин. Потому, что, кто еще мог надоумить Щепотнева, свалить такой могучий род Бельских, и не планируется ли такое же мероприятие в отношении Шуйских. И действительно вскоре начались осторожные вопросы, о моей жизни, как я устроился в Москве, жалели, что нелюдимо живу, редко езжу по гостям, даже к своим родственникам по жене Лопухиным, часто ли ко мне Хворостинин приезжает.
Бояре не знали, что молодой парень, который сидит с ними за столом, на самом деле старше многих из них и за время работы в медицинских учреждениях прошел такую школу злословия, что может дать в этом фору любому.
Поэтому, когда я начал валять дурака, они этого даже не поняли с напряженными лицами слушали мои якобы пьяные высказывания.
По-моему я с честью выдержал это испытание. К сожалению, через какое-то время это понял и Андрей Яковлевич, он был умен и до него вскоре дошло, что тут, что-то не так.
К его чести, он сразу перешел в разговоре со мной на более понятный язык, дурацкие расспросы закончились.
Я также обтекаемо попытался им объяснить, что обязан всем государю, и буду делать все, что от меня зависит, чтобы сохранить его здоровье и здоровье всей его семьи. Влезать в какие либо группировки не собираюсь. На практически прямой вопрос Ивана Шуйского, кто надоумил меня говорить с царем о морском порту нахально ответил, что сам не дурак, и понимаю, какие возможности этот порт может дать Российскому царству.
Это не очень понравилось присутствующим, а Щелкалов даже попытался мне объяснить, что подобный шаг грозит многими осложнениями в отношениях соседями. На это я сказал, что на чужое всегда рот разевают, так, что если ничего не будем делать, все равно будут пытаться, где-то, что-то оторвать.
Мне казалось, что мы все-таки поняли друг друга, я смог донести до присутствующих, что мне не нужно плести интриг против них, но дело свое делать буду так, как считаю правильным, и говорить царю с чужих слов ничего не собираюсь.
Постепенно разговор перерос в обсуждение сегодняшней обстановки вокруг царства и тут уже мои собутыльники сами начали спорить между собой , что и как надо делать, чтобы с меньшими усилиями улучшить торговлю. Так сам Щелкалов начал с пеной у рта доказывать, что строительство порта у Михайло – Архангельского монастыря даст отличный результат. На что я сказал, что пока там у нас одни англичане, то ничего хорошего не будет. А вот если бы наши государь, и бояре, купцы строили там свои корабли и ходили бы сами в Англию и Голландию под охраной военного флота. Собеседники посмотрели на меня с удивлением.
А Василий Щелкалов сказал:
-Сергий Аникитович, а кто же корабли строить будет, нет у нас строителей таких?
-Василий Яковлевич, ответил я,– все цена решает. Будет цена стоящая, сами мастера прибегут и плюнут на все запреты. А много нам не надо. Людишки на Белом море сообразительные живут, свои кочи уже сотни лет строят, поработают с голландцами или англичанами, и все переймут. Да чего тут рассуждать, вон почти сто лет назад караван судов наших с зерном в Данию ходил,– ляпнул я,– значит, уже тогда строить корабли могли.
На меня внимательно смотрели все присутствующие.
-Сергий Аникитович, не расскажешь ли нам, откуда тебе столь многое известно, мы твою историю знаем, слыхали, что старица тебя лекарскому делу учила, многое ты у нее перенял, талант к этому делу есть. А вот когда ты успел все остальное узнать, что с нами мужами, умудренными, беседы на равных ведешь?– спросил псковский наместник, нахмуря лохматые брови.