Сны («Я видел сон: мой дальний предок…»)
Я видел сон: мой дальний предок
Другого предка убивал…
Был запах крови жгуч и едок
И страшен падшего оскал…
Мне снилось: лед кромсая ломкий,
В глухую полночь вдаль, гуськом
Идут, бредут мои потомки
С мешком убогим за плечом…
Мне снился снег. И снег был первый —
Он, как любовь, что в первый раз.
И вдруг не выдержали нервы
И слезы брызнули из глаз.
«Как горы — крутые невзгоды…»
Как горы — крутые невзгоды,
И счастье, как море и труд,
А годы, огромные годы
В летейские воды текут.
Мне снится порою, мне мнится,
Что я уж на том берегу
И вещую птицу-певицу,
Плененную мной, стерегу.
Я дал ей надежду свободы,
Я пленной дать волю готов
За то, чтоб она мне природы
Открыла основу основ.
…Свинцовая Лета без пены
Зловещие волны катит,
А вечность стоит неизменно
И вещая птица молчит.
«Я люблю, когда из церквей…»[160]
Я люблю, когда из церквей,
Из синагог, из мечетей
Выходят толпы людей —
Старые, юные, дети.
Все равно, какой это храм
И какие там пели молитвы.
Главное это, что там
Отдых от жизненной битвы.
Главное — это, что там
Вдруг забываешь горе
И беззаветный Аврам
В каждом ликующем взоре.
Вера, надежда, любовь —
Вот триединая сила,
С ней очищается кровь
И не пугает могила.
Слово («Оно со мной, оно во мне…»)
Оно со мной, оно во мне
Всегда — ив яви, и во сне,
Как грозный зов, как тихий гром,
Одно, одно и об одном —
Одно и то же слово — Бог…
— О, Господи, когда б я мог
Его наполнить содержаньем,
Когда б потусторонним знаньем,
Познав основу бытия,
Я мог в Тебе — найти себя
И, примиренный, отойти…
— Но где и как Тебя найти?
Душа взывает тщетно к Богу
И умирает понемногу,
Едва рожденная на свет…
А Ты? Тебя как будто нет…
— Страшна такая пустота
Для духа, сердца и ума…
— О, Господи, когда б я мог
Забыть, что значит слово Бог.
«Ради Твоей Святости…»
Ради Твоей Святости,
Не для спасенья души,
Ради Твоей Святости
Не запятнаю души.
Ради Твоей Мудрости —
Не от гордыни земной —
Высуши каплю мудрости,
Страшный подарок Твой.
Иль ослепи меня заревом,
Светом меня залей,
Дай мне быть только деревом
Ясных Твоих полей…
Флорочке(«Я помню рощ березово-сосновых…»)
Я помню рощ березово-сосновых
Дремотный рокот, тихий разговор
И месяц, ткавший на тропах ковровых
Неуловимо-тонкий свой узор.
На каждом пне сидел веселый гномик
И бородатая качалась голова,
Был у тебя в руке любимый томик,
А у меня в душе твои слова.
Был с нами третий — невидимкой,
Знакомый ангел или дух лесной,
Он впереди тончайшей паутинкой
Соединял сосну с сосной…
Серебряные нити обрывая,
Мы проходили по тропам луны,
А гномы, бородой кивая,
Нам обещали радостные сны…
«Все течет и все проходит…»[161]
Все течет и все проходит,
Даже боль…
Кто же в бездну нас уводит
Исподволь?
Мы зовем Тебя к ответу,
Отвечай!
Много бродит нас по свету,
Ищут рай.
Все мы судьи, все мы слепы,
Как кроты,
Роем собственные склепы,
Как и Ты.
Все нас кровью поливает
«Божий» дождь…
Отвечай! Не отвечает
Хмурый Вождь.
«Что ж на земле изменится…»[162]
Что ж на земле изменится,
Если мои стихи
Вырвутся вдруг, как пленницы
Из тайника души
И упадут, бескрылые —
Если им там сужено —
Мне одному лишь милые,
На равнодушное дно?
Кто их потом откроет,
Кто в них меня найдет?
— Ведь и в лирическом строе
Тайная правда живет.
вернуться
160
Я люблю, когда из церквей. Аврам (Авраам) — согласно Библии, древний патриарх, родоначальник еврейского народа (Быт. 11:26–25:10).
вернуться
161
Все течет и все проходит. Написано после получения известия о смерти внука в войне Судного дня (октябрь 1973).
вернуться
162
Что ж на земле изменится. С пометой 6/XII <19>73, некоторыми отличиями и иной последней строфой Луцкий послал это стихотворение В. Л. Андрееву в письме от 3 января 1974 г. В варианте, датированном 18 августа 1975 г., после первых двух строф следует:
Знаю, к<а>к мало жалости,
Чтобы весь мир жалеть.
Мне не хватает малости,
Чтобы и жить и петь.
Только от звезд сияние
В душу вливает мир.