Тем временем Гиз по дороге домой отвоевал на Корсике соседние с Аяччо порты, захваченные генуэзцами. Другому брату, великому приору, он поручил восстановить тамошние укрепления. Гиза захлестывала бешеная энергия; покидая остров он рекомендовал в случае необходимости обратиться за помощью к турецкому и берберскому флотам для борьбы с испанскими и итальянскими врагами.
Франсуа де Гиз высадился в Марселе 20 сентября, но, вновь сраженный лихорадкой, срочно отправил ко двору Пьеро Строцци, чтобы тот объявил о его скором возвращении. Генрих II ответил собственноручным письмом: «Не смейте болеть и не испытывайте сомнений в том, что никогда ни один господин не был столь же доволен своим слугою, как я вами». Не имея возможности сразиться с врагом, прикованный к постели Гиз пустил в ход организаторские таланты. С торговцами Прованса он заключил договор о снабжении армии продовольствием и значительную часть зерна отправил на Корсику и в Тоскану, чтобы спасти от голода французские войска во время возможной испанской блокады. Барону де Ла Гарду он приказал плыть за двадцатью полками, оставленными в Чивитавеккии, ибо они требовались во Франции. Только-только встав на ноги, герцог поспешно отправился в путь и 6 октября предстал перед двором в Сен-Жермен-ан-Ле.
Тепло королевского приема было подернуто грустью. Королева, поддерживавшая поход, скорбела об утраченных иллюзиях. Екатерине оставалось смириться с мыслью, что итальянское наследство потеряно для нее безвозвратно. Диана придерживалась того же мнения. Вместе с Гизами она так глубоко увязла в нарушении на редкость благоприятного для Франции Воселльского договора, что народ винил их во всех последовавших бедах и сочинил эпиграмму, быстро облетевшую все королевство:
Тем не менее именно от Гизов отныне зависело спасение родины. В отсутствие плененного Монморанси король 20 октября назначил Франсуа де Гиза главнокомандующим, наделив его всеми полномочиями в вопросах как гражданского, так и военного характера. Диана, приветствуя такое решение, все более чувствовала собственную зависимость от победы или поражения герцога в его усилиях добиться для страны почетного мира. Тут решалось, окрепнет ее политическое влияние или изрядно уменьшится. Однако герцогиня хранила полную невозмутимость. Она делала ставку на любовь короля и на то, что удача вернется в лагерь Гизов.
Глава II
ВРЕМЯ УСТУПОК
В 1558 году Джованни Соранцо, за три года до того сменивший на посту посла Джованни Капелло, подводил итог порученной ему миссии[505]. Франция тех времен — процветающая страна, богатая благодаря сбалансированной внешней торговле, в которой экспорт и импорт давали по полтора миллиона золотых экю в год. Жители королевства этим весьма гордились. Послушаем описание посла:
«Французы, как правило, обидчивы, горды и нетерпеливы, что видно во время войн, когда после первого порыва они внезапно застывают чуть ли не в полном бездействии. Люди сии куда щедрее за границею, нежели у себя дома. Когда пообвыкнешь приноравливаться к их настроениям, то обычно находишь неизменно вежливыми. Поелику возможно они неприятностей избегают. Главное же свойство французов — обыкновение крайне мало думать. А потому часто принимаются скоропалительные решения, и сие приводит к тому, что, едва успев закончить какое-нибудь предприятие, они понимают, какую допустили оплошность, и раскаиваются, однако мощь государства столь велика, что дозволяет всякого рода ошибки…»[506]
В том же 1558 году, одиннадцатом году его правления, Генриху II исполнилось 39 лет.
«Король высок ростом, весьма хорошо сложен и приспособлен для всяческих утомительных упражнений. Он отличается крепким здоровьем и не страдает никакими болезнями, не считая мигрени, которую пытается побороть с помощью пилюль. Король смугл и темноволос, но по всей шевелюре уже пробивается седина. Мускулатура его на диво развита, но, коли не поостережется, постоянно занимаясь физическими экзерсисами и не ограничивая себя в еде, очень скоро станет тучным. Черты продолговатого лица несколько грубы, глаза — маленькие и светлые. Обликом слегка меланхоличен, ибо король и впрямь таков от природы, однако он также проникнут величием и доброжелательностию. Во всем, что касаемо еды, питья и сна, он крайне сдержан, ест и пьет очень мало.
Распорядок дня государя всегда одинаков: он рано встает, собирает узкий круг советников и заседает с ними в течение двух часов, потом присутствует на богослужении и публично завтракает. Затем еще два часа дает аудиенции. Именно в это время он принимает послов. Помимо французского говорит по-испански и по-итальянски. После аудиенций король с небольшой свитой удаляется в апартаменты мадам де Валентинуа, где проводит около часу, а далее играет в пель-мель, мяч или посвящает время иным упражнениям. После обеда на публике король идет к королеве, где собирается большая часть придворных и дам, и с удовольствием беседует с ними более часу[507] […].
Король предпочитает солдатскую компанию обществу утонченных мыслителей. Он любит войну и охоту, по большей части — на оленя, и выезжает на нее два-три раза в неделю. Любит он также музыку и охотно внимает ей при пробуждении и отходя ко сну. Король не склонен ни к строительству, ни к коллекционированию драгоценностей или ковров. Однако ходят слухи, что, когда все войны закончатся, он выстроит большой дворец»[508].
Дипломат продолжает галерею портретов:
«У королевы Екатерины не в меру широкое лицо, но пропорциональная фигура. Она весьма щедра, многим покровительствует, и особенно итальянцам. Все ее любят, а она более всего любит короля: думает лишь о том, чтобы оставаться подле него, и ради этого готова превозмогать любую усталость. Король разделяет с королевой все почести, но также доверяет ей тайны, особенно после того, как коннетабль угодил в полон, и не пренебрегает советами супруги. То, что королева подарила государю десять детей, в немалой степени объясняет подобную привязанность»[509].
В этот трудный период Диана обладала огромным влиянием на короля, значительно большим, чем влияние герцога Гиза или кардинала Лотарингского[510].
«Мадам де Валентинуа, подобно им, пользуется благорасположением Его Величества. Ей шестьдесят лет. Мадам давно овдовела, а некогда была супругой великого сенешаля Нормандии. Герцогиней же стала по воле Его Величества в самом начале царствования. Эта дама была изумительно красива и в молодые годы открыто любима королем, но, хотя с течением времени их любовь по-прежнему сохранилась нетленной, оная ни разу не проявлялась прилюдно ни единым бесчестным поступком, могущим нанести урон репутации монарха.
Имя сей дамы Диана, посему Его Величество сделал своим символом полумесяц, присовокупив к нему девиз „Totum donee compleat orbem“, а также избрал ее цвета — черный и белый — своими, каковые носит сам и предписывает носить своему окружению.
Герцогиня слывет особой крайне осмотрительной и превосходной советчицей. Король разделяет с нею все свои секреты. По ходатайству мадам де Валентинуа он куда легче раздает привилегии, нежели иным путем. Частично от нее зависит и распределение церковных бенефиций. Сия дама воочию выказывает любовь и величайшее почтение королеве. В случае болезней и иных нужд она совершенно предается в распоряжение государыни и ее детей и преданно служит им всеми своими силами. А потому, хоть королева некогда, а возможно, и ныне испытывает некоторую ревность, она хотя бы внешне никак не может не воздавать герцогине хвалы и не держаться с нею весьма любезно. Вдобавок Ее Величество знает, что, поступая таким образом, делает приятное королю».
504
Там же, стр. 465.
505
«Relazioni degli ambasciatori veneti […]», ук. соч., série I, vol. II, стр. 399–470: Relazione di Francia del Clarissimo Giovanni Soranzo tornalo ambasciatore da quelle corte net 1558.
506
Там же, стр. 406. Посол представляет интересующие сенат сведения о ресурсах Французского королевства и о доходах Короны.
507
Там же, стр. 424–425.
508
Среди прочих достоинств короля посол отмечает его прекрасную память: он держал в голове все текущие дела и никогда не забывал никого, с кем хоть однажды повстречался.
509
Там же, стр. 430. Прежде чем приступить собственно к ее портрету, посол указывает, кто были родители королевы, приводит точную дату ее рождения (13 апреля 1519 года — она на тринадцать дней моложе короля), а также дату вступления в брак. За этим абзацем следует описание королевской семьи: детей, «незаконнорожденной дочери, нареченной Дианой, сначала супруги Орацио Фарнезе, затем Монсеньора де Монморанси, сына коннетабля», далее идет сестра короля, ученая Маргарита, герцогиня де Берри, принцы крови и, наконец, герцог Гиз, кардинал Лотарингский и коннетабль. Следом за ними приводится портрет Дианы.
510
Там же, стр. 437–438. Письмо Дианы послу в Стамбуле Жану де Лавиню (от 3 марта 1558 года), изд. в кн.: J. Guiffrey, ук. соч., стр. 150–151, показывает, что она интересовалась отношениями со странами Ближнего Востока: она даже оказывала покровительство авантюристам и фальшивомонетчикам.