До острова Целеборр было ещё добрых полторы тысячи километров и такой способ передвижения, который так нравился им обоим, являлся в данных условиях самым наилучшим. Поэтому Козмо не только сотворил соответствующее магическое заклинание, вызывающее мощный шквал, но ещё и усилил его огромным, тёмно-синим, сверкающим молниями и жутко грохочущим, облаком, которое и погнало их вперёд со скоростью истребителя времён второй мировой войны. Оседлать собственную бурю, было верхом магического мастерства, и Кузьмич владел им в совершенстве. Хотя молнии то и дело норовили ужалить Атиллу в зад, он хохотал ничуть не слабее ревущего облака и то и дело из его весело оскаленной пасти извергались длинные языки пламени, благо внизу лежал пустынный океан и они не могли никого испугать до полусмерти.
Остров показался впереди уже через каких-то два с половиной часа и Кузьмич ликвидировал бурю. Атилла, сузив крылья, стал полого снижаться, курлыкая при этом от восторга, словно гигантский журавль. На подлёте к острову он глухо заворчал и стал медленно распускать крылья, ставя их чуть ли не торчком. Дракон мог затормозить и куда быстрее, но тогда его наездник запросто мог слететь с загривка и задать ему прямо в воздухе суровую взбучку. Своё недоумение они высказали почти одновременно. Атилла яростным, остервенелым рычанием, а маг Козмо громким возгласом:
– Это что ещё за хренотень! Куда подевались все драконы?
Остров Целеборр, названный эльфами так за то, что на нём было полным полно самородного серебра, которым драконы расплачивались с ними, гномами и людьми за обучение молодёжи, был известен всем ещё и тем, что над ним днём и ночью летало множество драконов. Может быть в прошлом так оно и было, но в этот похожий день Козмо и Атилла не увидели ни одного дракона, одни только лёгкие струйки дыма, поднимающиеся из полутора дюжин его вулканов. Гадая, куда могли подеваться драконы, они приблизились к острову и принялись облетать его по кругу. Уже через полчаса они увидели знаменитых целеборрейских драконов лежащими неподалёку от берега на большом, зелёном холме. Атилла взлетел повыше и Кузьмич стал рассматривать остров через бинокль с десятикилометровой высоты, пытаясь понять, что заставило драконов совершить такой противоестественный поступок, – покинуть свои горячие пещеры на склонах вулканов и сгрудиться на зелёном, холодном холме.
Не обнаружив ничего подозрительного кроме того, что на скалистых склонах вулканов также лежали тела драконов искорёженные судорогами, а местами и полуразложившиеся трупы молодых драконов, Козмо велел лететь Атилле к холму. Ещё при спуске он увидел, что некоторые драконы живы и даже пытаются приподняться, что сразу же навело его на неприятные подозрения. Один дракон, видимо самый старый судя по его размерам, лежал на самой вершине холма и вся трава вокруг него была испачкана какой-то зеленовато-чёрной слизью. Скорее всего это были рвотные массы. Не обращая на это внимания, Козмо спрыгнул на землю возле головы дракона и громко крикнул:
– Атилла, за работу! Быстро спускай сюда с гор тела всех драконов. Даже тех, которые уже умерли и их тела начали разлагаться. Оставь только тех, которые уже разложились на половину и больше. Всех же остальных тащи сюда.
Дракон-маг, размеренно махая крыльями завис над ним и, опустив вниз голову с болью в голосе спросил:
– Кузьмич, а ты уверен, что справишься?
– Ну, тебе-то я задницу заштопал, Атилла, когда ты закрыл нас всех тогда от удара. – Ответил ему Козмо – Ты тоже был совсем дохлый. От тебя, можно сказать, тогда одна твоя тупая башка, хвост и крылья остались. Однако же я справился. Ладно, хватит языком чесать, нам с тобой ещё работать и работать.
Здоровенный старый дракон, возле которого стоял Козмо, чуть слышно простонал:
– Не трать своё время понапрасну, человек. Тебе не дано исцелить нас. Улетай, пока ты и сам не погиб на этом острове и не позволяй своему другу-дракону садиться на скалы. Они пропитаны каким-то ядом, убивающим драконов.
На целеборрейского дракона было жалко смотреть. От его былой красоты и величия практически ничего не осталось и первое, что бросилось в глаза Кузьмичу, так это то, что он жутко исхудал. Он тягостно вздохнул, глядя на дракона, и сказал ему:
– Человеку здесь может быть и нечего делать, старина, а вот магу Мастера Миров эта работа будет как раз по плечу. Так что не волнуйся, уже к вечеру ты будешь здоров здоровёшенек и всё твоё драконье племя тоже. Это говорю тебя я, маг Козмо Неистовый, а тем, кто вас отравил, скоро не поздоровится. Ну, ладно, лежи, копи в себе злость и ярость на врага, она тебе ещё пригодится в грядущей битве. Только уж ты не обессудь, старик, но прежним сероедом тебе уже не быть. Придётся мне вас на другие корма перевести, чем я сразу же и займусь.
Похлопав дракона по носу, Кузьмич взлетел в воздух и принялся выдувать из своей трубки огромные клубы рыжеватого дыма, которые быстро заполнили собой мелководный залив неподалёку от холма. Повинуясь его магической силе, дно быстро поднялось и на его месте образовалась большая, ровная площадка, на которую он стал тотчас выставлять тысячи громадных контейнеров-холодильников с провиантом, цистерны с драконьим пуншем, столы-лотки для трапезы и трёхкубовые стальные кружки. Немного подумав, он стал также извлекать из своей магической книги большие кожаные мешки, в которых были сложены всяческие магические снадобья, бесцеремонно запустив руку в кладовые самого Мастера Миров. Пока он занимался этим, Атилла увеличился до размеров стадиона в Лужниках и, захватывая всеми четырьмя лапами сразу по три, четыре дюжины драконов спускал их с гор на холм, стоящий на берегу моря то горестно стеная, то остервенело рыча так громко, что волны начинали идти не к берегу, от него.
Часов через пять он перенес последнего дракона со склона вулкана и быстро уменьшился до размеров карьерного самосвала. Когда он принимал такие размеры, ему было легче заниматься мощной магией. Как боевой, так и более мирной. Кузьмич снова стоял на вершине холма и Атилла, приземлившись рядом, уверенным голосом сказал:
– Козмо, их нужно сразу же перековать в агатовых драконов. Я лизнул на склоне вулкана кусок серы и полагаю, что она превратилась в какой-то очень сильный яд. У неё даже цвет сделался какой-то черноватый, словно её сажей посыпали.
Кузьмич кивнул головой и сказал:
– Действуем так, дружище, я запускаю свою лечащую и оживляющую дымокурню и вместе с этим нагоняю побольше дыма преображения, а ты занимайся всем остальным. В общем падай ко мне на хвост, напарник, и командуй парадом. Хотя я и изучил досконально твоих агатовых драконов и уже умею их лечить, повторить твои труды я бы не рискнул. Да, смотри, не торопись, делай всё основательно и не спеша.
Дракон опустил голову до самой земли, маг Козмо запрыгнул на его макушку и тот медленно поднял его на пятнадцатиметровую высоту. Маг дыма медленно закрыл глаза, вставил в рот трубку и стал выдувать из неё дымы чуть ли не всех цветов радуги сразу. Эта дымовая атака была столь мощной и стремительной, что уже через пару минут на берегу моря образовался огромный купол, сверкающий всеми цветами, на верхушке которой едва виднелся маг облачённый в золотые, сверкающие на солнце доспехи. Сеанс этой исцеляющей магии был на этот раз весьма продолжительным и закончился далеко за полночь. За тем, как Козмо исцелял драконов острова Целеборр, наблюдали через магические очки многие тысячи глаз и буквально каждый возносил молитвы Мастеру Миров, чтобы всё у него получилось. Целеборрейские драконы были очень мирными и добродушными, а потому их на Адамминене любили, хотя и побаивались из-за того, что чихая от какого-нибудь резкого запаха, они изрыгали потоки пламени и от этого частенько случались пожары.
Закончив сеанс исцеления и возвращения драконов к жизни, Козмо сотворил несколько десятков осветительных магических шаров и в их ярком сиянии его дымы быстро развеялись. Сам же маг шустро слетел вниз, достал из магической книги свою походную постель скатку и, громко матюгнувшись, тут же завалился спать. Атиллу тоже всего шатало от усталости. Вождь драконов острова Целеборр спросил его: