– Ну куда же мы! – не выдержал Вирен, – Ну добить! Добить хоть кого нибудь! Передать на адмирал запрос о разрешении атаковать противника на Ост!

Ответ последовал немедленно: "Оставаться на курсе".

– Да что же такое! – адмирал только ещё не выматерился, – Ну ведь уйдут, починятся и снова… А ведь эти два броненосца могут и "Суворова" добить. Тогда вообще получится, что мы проиграли вчистую по потопленным кораблям.

"Сикисима" и "Асахи" действительно уже практически миновали строй русских броненосцев и, если те бы продолжили следовать тем же курсом, могли совершенно безнаказанно добить измученного русского флагмана. Вернее бывшего флагмана, так как Рожественский был уже снят "Буйным" и…

– А ведь если вы сейчас прикажете своему отряду атаковать японцев в восточном направлении – станете велик как Нельсон, Роберт Николаевич, – Щенснович как будто угадал мысли своего адмирала.

– Под суд меня отдадут и правильно сделают, – скривился Вирен, – в виду корабля командующего позволять себе такую самодеятельность, да ещё и нарушить прямой приказ, это знаете ли… Я бы такого выскочку сам в крепость после боя пристроил, даже если бы он весь японский флот перетопил. Это был бы такой пример, который разрушил бы всю субординацию на флоте. Зачем нужен начальник, если его приказы будут нарушать в бою?

К тому же возможно Зиновий и прав. Японцы разбрелись по морю, а мы собраны в кулак. Знать бы в какую сторону этот кулак занесён…

– Но ведь упустим уже так здорово повреждённых японцев! Ведь если они линию покинули, то дела у них совсем плохи. Вы помните, чтобы раньше противник из боя выходил?

– Думаю, что вы зря горячитесь, Эдуард Николаевич…

– Ваше превосходительство! – неожиданно подскочил к адмиралу матрос, – С "Буйного" передали: " Первому и второму отрядам приготовиться повернуть вдруг на восемь румбов и атаковать противника на ост строем фронта"

– Спасибо, братец, ступай! Ответить "Ясно вижу". Ну вот видите, и дисциплины нарушать не пришлось, – улыбнулся Вирен Щенсновичу, – Командуйте к повороту!

Подняв сигналы о готовности выполнить манёвр и, через несколько минут, получив приказ "Исполнять", русские броненосцы стали поворачивать вправо, на подбитые "Микасу", "Адзумо" и "Кассугу" стала грозно надвигаться фаланга из шести тяжёлых кораблей и, если первые двое ещё сохраняли шансы уйти от преследования, то третий был практически обречён. "Кассуга" почти утратил ход и не мог ни уйти от противника, ни оказать ему хоть сколько-нибудь серьёзное сопротивление.

Правда со стройной фалангой фронт русских броненосцев имел мало общего: корабли были достаточно разнотипные, в различной степени повреждены, могли развить разный максимальный ход (а всем хотелось поскорее выйти на дистанцию действительного, сокрушающего огня). В общем линия была неровной, но это сейчас было далеко не главным, главное поскорее дотянуться своими снарядами до подбитых, но не убитых японских броненосных кораблей.

На выручку "Кассуге" спешил отряд крейсеров адмирала Дева, уже пришедший в себя после того как получил жестокий отпор пытаясь пройти к повреждённому "Донскому" прямо напротив линии русских броненосцев. Хотя выглядело это странно – пытаться прикрыть своего подбитого товарища лёгкими, небронированными корпусами и огнём достаточно маломощной против броненосных кораблей артиллерии.

– Ай да Зиновий! Ай да браво! – услышал восхищённый крик из под мостика Вирен. Глянув вниз он увидел трёх офицеров радостно жестикулировавших и смотревших в сторону кормы.

– Лейтенант Развозов, вы не в театре! Прошу выражать свои эмоции более сдержанно. И рекомендую вернуться по местам, которые вам предписаны в бою. – одёрнул адмирал "потерявших бдительность" офицеров. Те поспешили разойтись по указаным адресам.

– А ведь Зиновий Петрович действительно молодец, – кивнул в сторону кормы Щенснович, когда Вирен повернулся к нему.

– Да вижу я. И аплодирую его хладнокровию, уму и выдержке. А мы задёргались как мальчишки, которым лишь бы поскорей.

Рожественский скомандовал поворот только когда "Полтава" вышел на траверз "Пересвета", и теперь в кильватер броненосцу Эссена вступил отряд Фелькерзама. По морю шла этакая "кочерга" из броненосцев. И четвёрка "стариков" являлась её "ручкой". Теперь "собачкам" адмирала Дева при их попытке прикрыть почти обездвиженного "Кассугу" противостоял бы не эпизодический огонь атакующих русских из носовых орудий, а полноценный бортовой залп всего третьего броненосного отряда…

Чтобы жить нужно дышать… Банальная истина известная всем. А для чего? Почему, если в организм перестанет поступать кислород, то человек умрёт в течение нескольких минут? Не хочу обижать читателей, которые могут вдруг подумать, что автор считает их необразованными, просто поясню для тех, кто над этим не задумывался.

Для того, чтобы жить, нужно получать энергию, и получаем мы её медленно "сжигая" в организме вещества получаемые с пищей. И именно для этого "горения" необходим кислород. Не будет его и мы не сможем получить ту самую энергию, которая необходима хотя бы для того, чтобы "стучало" сердце. И чем больше энергии расходует организм, тем чаще и глубже нужно нам дышать…

Чтобы жил корабль, ему тоже нужна энергия. И стучит в его утробе "сердце-машина" благодаря сжигаемому в топках "пище-углю" и для этого сжигания тоже необходим кислород. И нагнетают его в котельные отделения мощные вентиляторы…

Но "вдыхать" воздух мало, нужно ещё и "выдыхать" продукты сгорания. Для этого прдназначены дымовые трубы. А если с ними непорядок…

И вот с "Суворовым" было совсем плохо. Броненосец и пострадал по понятным причинам больше остальных, и не повезло ему здорово. Конечно, по флагману японцы били интенсивней, чем по другим кораблям, но забронирован он был неплохо и защита в жизненно-важных для сохранения боеспособности местах пробита не была. Да, выходили из строя орудийные башни и отдельные орудия, разгорались и тушились пожары, захлёстывала в пробоины и откачивалась вода, но броненосец был бы вполне боеспособен… Но трубы! Дымовые трубы были сбиты.

А ведь они не только и не столько для того, чтобы дым не валил прямо на палубу. Трубы это тяга в котлах и каждая пробоина в них снижает мощность судовых машин, уголь горит медленней и сгорает не полностью. А уж если труба сбита… Не бритвой её в таком случае срезали – взрывом сбросило, взрывом, который крушит и сминает железо и та часть трубы, которая проходит через корпус корабля зачастую забита обломками, а наружний её остаток перекорёжен и смят, что опять таки затрудняет отвод продуктов сгорания угля. "Князь Суворов" потерял обе трубы. Ход упал до восьми узлов и никакими чудесами было невозможно его увеличить не снижая скорость до минимума – тогда можно было бы, останавливая машины по очереди, прочистить дымоходы от обломков, выпрямить скомканный металл оснований труб. Но позволить себе этого "суворовцы" не могли, шёл бой и противник не собирался позволять вести ремонтные работы спокойно. Приходилось поддерживать максимально возможную скорость. Те самые восемь узлов. И это при неповреждённых машинах. Кроме того дым действительно валил прямо на палубу и забирался повсюду, разъедая глаза комендорам и мешая стрелять. Вентиляторы снова затягивали его в утробу корабля, в кочегарки, где кочегары и так уже изнемогали от жары и духоты, но им всё равно приходилось вытягивая из себя жилы таскать и таскать уголь, кидать и кидать его в ненасытные топки. Но броненосец всё равно безнадёжно отставал от остальной эскадры.

Командующий вместе с большей частью штаба уже перешли на миноносец "Буйный" и кораблю оставалось либо подороже заставить противника заплатить за свою гибель, либо надеяться на чудо. Два японских броненосца неумолимо приближались чтобы поскорее добить раненого гиганта, с ними двигались и присоединившиеся малые крейсера адмирала Уриу. Хоть японцы и получили по пути несколько попаданий с русских броненосцев, но исход схватки был предрешён. Однако "Суворов", снова получавший одно попадание за другим, снова объятый пожарами, решительно отвечал противнику.