– А если я тебе не скажу? Куча женщин так делают. Может, даже все.

– Ты сможешь так? – тихо спросил Борис. – Ирочка, я ведь много думал об этом, ковырялся. Не хочу я больше, не хочу! И не смогу привыкнуть, поверь. Праздник кончится! Да и материально.…Решай сама.

Ира повернулась к нему лицом, обняла за шею.

– Праздник?.. Может ли он быть всю жизнь, праздник? Хотя ты прав – хочется! – помолчала, чему-то улыбнулась. – А вот чеченцы ни за что так бы не сказали, даже не подумали. У них и по пять детей обычное дело.

– В селах, – уточнил Борис. – Подожди, и у них так будет. Прогресс, однако.

– Боюсь, не дождемся, – вздохнула Ира. – Вымрем раньше. Ничего нам больше не надо – только праздник. Причем, индивидуальный. Вслух любим говорить другое, а копни поглубже…

– Ты про меня?

– И про себя, про всех. А у них не так: у них все подчинено коллективному, у них семья действительно ячейка общества. Методы, правда.…Зато они уж точно не вымрут.

– Не понял! Ты что, жалеешь, что не за чеченца замуж вышла?

– А что? – засмеялась Ирина. – Думаешь, не взяли бы? Шучу, никого мне, кроме тебя, не надо. В том-то все и дело. Ну что, в душ?

Через месяц Ирина обнаружила задержку. Она немного подождала, надеясь, что все наладится. Не наладилось, и Ира запаниковала. «Он подумает, что я специально. Что за напасть – другие годами ждут, лечатся, а тут раз и готово. Вот тебе и график!» Надо прерывать, но как? Путем осторожных расспросов Ирина узнала о лекарстве со сложнопроизносимым названиям и, ни минуты не сомневаясь, взялась за дело. «Надо сделать все тихо, надо, чтоб Боря даже не заподозрил ничего, надо быть веселой». Пить пришлось не один день, держать все в полной тайне было выше сил, и Ира рассказала по-секрету лучшей подруге.

– Ты что, дура? – зашипела Таня. – Отказываться от ребенка из-за мужика!

– Он не мужик, он мужчина. Любимый!

– Гад он, а не мужчина! – закричала Таня. – Брось его, Ирка, загнешься ты с ним!

– Бросить? – взвилась Ира. – Да я лучше помру!

– Вот и помрешь!

– Ничего ты, Танюшка, не понимаешь, – уже улыбаясь, сказала Ира. – Я не от него, я без него помру!

Таня смотрела на нее округлившимися глазами.

– Опоил он тебя что ли?

– Опоил! – засмеялась Ира. – Он меня, а я – его!

– Иришка, так же нельзя – это неправильно. Женщине вредно так любить мужчину. Пусть они нас любят, они для этого и созданы. А женщинам это мешает, у нас другое предназначение.

– Бред какой-то!

– Никакой не бред, – устало сказала Таня, – а опыт поколений. Ты не простишь себя никогда, а его возненавидишь.

– Вот еще! – возмутилась Ира. – Глупости! Ни за что!

Лекарство подействовало, осложнений не было. Борис ничего не узнал.

Чиркнула по ночному небу падающая звезда.

Или показалось?

Глава пятнадцатая

Дальше только…

Электричество в доме было, газ плохо, но все-таки шел. Вода в квартиру уже не поднималась, но во дворе еще была. Еды полный холодильник, и даже иногда работает телевизор. Может, все не так уж плохо, и они спокойно дождутся….

Чего именно хочется дождаться, Борис толком определить не мог. То ли, чтобы большая Родина оставила их в покое, то ли совсем наоборот.

Пожалуй, просто хотелось жить.

Следующую ночь самолеты летали до самого утра, и бессонная ночь на неудобных лавках убежища вымотала полностью. Да и народу там стало многовато, мест уже не хватало. Днем Борис решил обследовать «свои» подвалы.

Один, общий, отпал сразу – слишком он оказался забит. Много лет назад, еще в школе, Боря Туманов устроил в этом подвале лабораторию. Там хранились реактивы, там устраивались рискованные опыты, один из которых чуть не окончился пожаром. С тех пор прошла почти вечность, дубовый стол с протухшими реактивами гнил теперь где-то в углу, заваленный разнообразным хламом. Места в подвале хватало только собакам.

Второй подвал был заперт, зато с третьим повезло. Он тоже был заперт, но ключ оказался у отца. Год назад там попробовали организовать швейную мастерскую, даже пару машинок поставили. Потом что-то не заладилось, и дело заглохло. Но, так как подвал располагался прямо под родительской квартирой, хозяин оставил отцу ключ – присмотреть.

Подвал оказался отличным: большое отделение с запылившимися швейными машинками и маленькое, где даже стоял лежак. Через полчаса Борис с отцом провели туда освещение, поставили стулья, занавесили вход в маленькую «комнату» одеялом.

– Привет, соседи! Обустраиваетесь?

Борис поднял голову: рядом с входом стояли Алхазур и Мовлади.

– Привет! Все готово, приглашаю на новоселье. Только окошки бы заделать. Я во дворе блоки видел, может ими?

– А что Султан скажет? – засомневался Мовлади.

– Не бойся, потом назад положим, – поддержал Бориса Алик.

На новом месте оказалась гораздо комфортнее. Где-то высоко кружились самолеты, то далеко, то не очень падали бомбы. А в подвале уютно светила стоваттная лампа, одеяло гасило звуки, и тихо бурчал приемник.

– Хороший подвал, – сказал Алик. – Прямого попадания, конечно, не выдержит, а так – вполне.

– А ты что с женой не уехал? – спросила Ирина. – За квартиру боишься?

– Ага. Отморозков хватает.

– Вчера, говорят, двух мародеров дудаевцы поймали. Расстреляли на месте.

– Ой, тетя Валя, – улыбнулся Алик. – Не верьте вы всему подряд.

Борис вытащил кисет, стал набивать трубку.

– Что-то ты не очень высокого мнения о новой власти, – усмехнулась Ирина. – Раньше лучше было?

– Мне при всякой власти нормально, – объявил Алхазур, – лишь бы проверок больше было. Хотя, конечно, раньше проще было. Такса была – кто сколько даст. А сейчас…

– Все-таки зря мы блоки взяли, – проснулся Мовлади. – Султан ругаться будет.

Борис набил трубку, вышел в «предбанник».

Взрыв грохнул неожиданно, ощутимо подпрыгнул пол, заложило уши. Борис инстинктивно присел, втянул голову в плечи. «БАМ!» – рвануло на улице. «БУМ!!» – отдало в голове. Со стены упал кусок штукатурки, и в подвал снова опустилась тишина.

– Боря! – выбежала из маленькой «комнаты» Ирина. – Боря, как ты?

Часа два было совсем тихо: ни самолетов, ни выстрелов. Поднялись домой, и, только разделись, как послышался знакомый вой. В подвал еле успели. Самолет покружил, покружил, подвесил в небе осветительную бомбу и улетел. Опять опустилась тишина, опять поднялись домой. На этот раз Борис даже не стал раздеваться, только ботинки снял. Дрема накрыла сразу. А потом снова прилетел самолет.

Днем Борис еле встал. Ужасно хотелось спать, и даже доносившиеся из кухни ароматы бодрости не прибавили.

Облака разошлись, было солнечно и немного морозно. Под окнами кухни сидели собаки, ловили запахи и тихо поскуливали. Где-то постреливали.

– Папа, смотри! – поднял с асфальта что-то блестящее Славик. – Что это? А вот еще! И вот!

На руку легла тоненькая, сантиметра три в длину, иголка. Борис потрогал пальцем – острая! Поглядел на стабилизаторы, покачал головой.

– Что это? – не отставал Славик. – Из бомб? Чтоб больше народу зацепило? Ого, сколько их тут! А вон шарики! Таким сразу убьет, да? Пап, а зачем они такие бомбы кидают? Тут же пехоты нет, а такой иголкой кого хочешь проколоть может. Даже собаку!

Борис сжал иголку в кулаке, беспомощно пожал плечами. Славик ответа дожидаться не стал, присел на корточки и стал наполнять карманы смертельными игрушками, выбирая самые красивые. Его тут же окружили собаки. Голодные псы обнюхали шарики и подняли на своего вожака недоуменные, немного обиженные морды. Шарики собакам не нравились.

– Папа, они есть хотят! Попроси у бабушки косточек, а то она мне не дает.

– Косточками их не накормишь, – серьезно сказал Борис, – бабушка их так выварила, что даже запаха не осталось. Я кое-что получше придумал. Пошли!

Через полчаса в центре осажденного города началась охота. Для нее не потребовалось лицензий и охотничьих билетов. Не потребовалось даже огнестрельного оружия. В самом конце двадцатого века, на территории Европы на охоту вышел человек вооруженный старым добрым копьем.