Она была видной дамой в роскошных оборках и кринолине, с обнаженными плечами, роскошными как платье, которое, наверное, вполне могло спрятать под собою отделение солдат. А спутником ее оказался не то гусар, не то жандарм — в красном мундире почти английского кавалериста, как с фотографии «Битлз», в блестящих хромовых сапогах, с широченными манжетами, в фальшивых эполетах из вороненой фольги, как в перьях, и в такого же цвета треуголке. Картину дополняли черные усы угрожающих размеров, достойные истинного старшины в каком-нибудь укромном тыловом интендантстве.

В мгновение ока волшебники обернулись, и наступила неприятная заминка.

— Ух, ты! Смотрите, Леночка! — весело вскричал красный жандарм, опомнившийся первым. — Живой Пьеро!

— Ну-ка, ну-ка, интересно, кто это тут скрывается от нас? Да еще и под масками! — весело и капризно протянула дама, которая по своенравным и начальственным ноткам тянула на жену или, что вероятнее, единственную великовозрастную дочь никак не меньше начальника штаба гарнизона. И она смело шагнула через порог, так что половицы под ее каблуками жалобно скрипнули.

— Глядите, сударь, а тут еще и Арлекин!

И она указала перстом на красно-черного, тем самым вызвав у черноусого спутника прямо-таки визг восторга.

— Пря-а-ам куклы! Все, значит, внизу пляшут и все такое, а они тут отъединились! И что же мы тут, интересно, делаем? А?

Оба волшебника теперь стояли рядом, плечом к плечу. Так же дружно они и шагнули к двери, не говоря ни слова.

— Эй-эй, вы чего?! — тут же дал задний ход усач. — Па-а-ду-ма-ишь, какие мы, оказывается, скрытныя! А вот не изволите ли масочки приподнять? На минуточку? Я тут, между прочим, временно уполномоченный по режиму!

И он оглушительно расхохотался, широко разинув почти ноздревский рот.

Дама рядом тут же последовала его примеру — она разинула рот, так что глаза ее чуть не вылезли из орбит, и оглушительно завизжала по-поросячьи. Но уже от страха!

— Уй-и-и-и!!!

«Уполномоченный по режиму» вздрогнул и, вытянув руку, провел ею перед собой, точно отводя невесть откуда возникшую впереди паутину.

— Эге, вы чего? Мужики! Рехнулись, что ли?!

И он тут же подхватил на руки тяжело осевшую даму. Начальница обрушилась на своего кавалера в глубоком обмороке, в полном соответствии со строгими канонами этикета имеющейся на ней одежды.

И только теперь Вадим с Нютой опомнились и в страхе вскочили. Вокруг валялись распростертые книги и рассыпавшиеся стопки алфавитных папок и журналов. А впереди медленно колыхались силуэты двух волшебников. Они были прозрачны, точно сотворены из тончайшего стекла!

Свидетелем именно этой метаморфозы стала незадачливая парочка. Усач разинул рот, что в последнюю минуту было уже далеко не внове, в страхе уронил столь опрометчиво положившееся на него дамское тело и с дикими воплями помчался прочь. Однако не вниз, за помощью или попросту — на выход, а куда-то в дальний коридор. Туда, где его ждал тупик или, в наилучшем случае — аварийный выход на чердак. Там он где-то и забился в угол, в темноту, скуля от страха, тоски и неизбывной жалости к себе.

А прозрачные волшебники весело обернулись друг к другу и дружно затряслись прозрачными куполами тел, озорно звеня как стеклянные колокольчики вслед убегающему горе-кавалеру. И это было совсем не смешно.

Затем арлекин и пьеро обернулись к детям и выжидательно уставились на Вадима.

— Мы ждем, — негромко произнес красно-черный. А потом вдруг громко и совсем несолидно чихнул, смешно зажимая нос и рот кончиками пальцев.

— Увы, — сочувственно добавил пьеро и осторожно отодвинулся от компаньона. — Близится полночь. И времени уже нет вовсе.

— Может, его нет у вас, — возразил Вадим и почувствовал в своей руке тепло девичьих пальцев. — А у нас его впереди — целая вечность. Так что убирайтесь, пожалуйста! Я не хочу стать таким же… прозрачным…

— Как знаешь, — кивнул арлекин.

— Как хочешь, — согласился пьеро.

— И хоть нам запретила госпожа, — они протянули к нему руки, — мы сделаем это!

В тот же миг раздался холодный, равнодушный звон стеклянных бубенчиков, а вслед за ними пробили невидимые часы. Это значило, что наконец-то наступила уже давно и бессовестно заплутавшая полночь. Но поскольку бубенчики прозвенели мгновением раньше, стрелки застыли на часах, как замороженные. Время остановилось, точно оно тоже теперь поджидало Вадима, терпеливо и мудро, как умелая и опытная мать — расшалившееся дитя.

Стены библиотеки беззвучно вздрогнули перед мальчиком и обрушились вниз. А Вадим невесть как очутился в старинном доме, на лестнице первого этажа. Он стоял, опершись на перила, которые ему были всего лишь по пояс.

Нижние ступени мелодично поскрипывали. Это навстречу Вадиму неторопливо поднимался симпатичный молодой человек в несколько старомодных с виду одеждах. Особенно поразил мальчика белоснежный стоячий воротничок щедро накрахмаленной сорочки, словно из целлулоида, подпиравший не лишенные некоторой пухлости щеки незнакомца. Черты же его лица показались Вадиму смутно знакомыми, и, видимо, совсем не случайно — идущий навстречу учтивый юноша улыбался и приветливо махал ему рукой.

Глава 41

Ступени снов

Вадим поравнялся с юношей и на всякий случай вежливо с ним раскланялся. Однако незнакомец был настроен более приватно.

— Привет, — дружелюбно произнес юноша, похлопывая его по плечу. — Признаться, никак не ожидал встретить тебя здесь. Думал, что ты уже прошел все шесть дней. Неужели что-то случилось?

Вадим пожал плечами. Он не знал, как и о чем ему говорить с этим взрослым, чужим человеком, которого он видел впервые в жизни. Если только…

— А я вот уезжать собрался, — развел руками юноша и смущенно улыбнулся. — Уж коли не заладилось, так не сложится, не слюбилось — и не стерпится. А ты здесь какими судьбами, хотел бы я знать? Что, неужели открылась возможность что-то исправить? Честно говоря, не слишком-то я в это верю. Любовь не слепа; во всяком случае, не должна быть таковой, и в постижении истины она всегда сумеет объединить и форму, и содержание.

И, промолвив эти странные слова, он махнул на прощание и легко зашагал наверх. Несколько мгновений Вадим озадаченно смотрел ему вслед, прежде чем все понял.

«Да ведь он разговаривал со мной, как с чужим. Видно, этот молодой человек что-то знает обо мне, и это — очень важно. И он точно знает, что я — это он сам и есть. Если только, конечно, волшебники не лгут.»

Он затряс перила что было сил и закричал:

— Постойте! Погодите же!

А затем бросился наверх, вдогонку за таинственным собеседником. Но в следующее мгновение с разбега натолкнулся на невидимую стену. Вадим ошеломленно протянул руку, но вновь уперся в прозрачную преграду. И этой преградой, как ни странно, была приятная улыбка молодого незнакомца, который стоял пролетом выше и смотрел на него сверху вниз.

— Тебе не сюда, — мягко сказал он. — Уж коли ты всерьез надумал возвращаться…

И он кивнул на дверь, что была по левую руку от мальчика. А потом торопливо зашагал вверх и исчез.

Вадим зачарованно смотрел ему вслед. Деревянные ступени круто забирали ввысь, а дальше лестница терялась в полумраке следующего этажа. Дверь же была рядом, стоило только протянуть руку. Он и протянул.

Тут же дверь отворилась, и, едва не столкнувшись с мальчиком, на лестницу выбежала молодая девушка — красивая, высокая, с горестным бледным лицом и растрепавшейся прической. Одной рукой она почти волокла по полу огромную деревянную куклу в гусарском мундирчике с уродливо-огромным ртом, полным прямоугольных зубов самого устрашающего вида.

Девушка, не обратив никакого внимания на Вадима, замерла у ступеней, видимо, не решаясь подняться. Она явно прибежала сюда за юношей, но теперь стояла в нерешительности. А может, ей тоже мешала невидимая преграда, которой была загадочная улыбка молодого человека. Но разве можно превращать мужские улыбки в оружие?