Пожилой джентльмен. Допускаю, что все это факт, хотя и прискорбный. Я осуждаю его и сожалею о нем. Но дух наш выше фактов. Мы-то это знаем. Великие учителя древности, вослед которым пришла целая плеяда Христов двадцатого века, не говоря уже о таких сравнительно близких нам по времени духовных вождях, как Блисеринджем, Тош и Спифкинз^{211}, единодушно учили, что наказание, месть, принуждение и милитаризм суть заблуждения и что золотое правило…

Зу (прерывая его). Да, да, Папочка, мы, долгожители, все это превосходно знаем. Но разве хоть один из их последователей хоть один день управлял вами согласно их христианским заветам? Знать, что такое добро, мало; нужно еще его делать. А они не могли, потому что жили слишком недолго, чтобы понять, как делать добро или подавить в себе ребяческие страсти, мешавшие им всерьез стремиться к добру. Вам отлично известно, что их хватало лишь на то, чтобы поддерживать существующий порядок с помощью того самого принуждения и милитаризма, который они обличали и по поводу которого так сокрушались. Им оставалось либо убивать ближнего за то, что он проповедует их же Евангелие, либо позволить ему убивать их самих.

Пожилой джентльмен. Кровь мучеников — семя церкви, сударыня.

Зу. Опять образы, Папочка? Кровь недолгожителей орошает лишь бесплодный камень.

Пожилой джентльмен (запальчиво вскакивая). Вы просто помешались на долгожительстве! Лучше переменим тему: она у нас чересчур личная, а это признак дурного вкуса. Сколько бы человек ни жил, природа его была и будет неизменной.

Зу. Итак, вы отвергаете идею прогресса? Отрекаетесь от факела, кирпича, желудя и прочего?

Пожилой джентльмен. Никоим образом. Я за прогресс и свободу, все более безграничные с каждым новым поколением.

Зу. Я вижу, вы настоящий британец.

Пожилой джентльмен. И горжусь этим, хотя не благодарю вас за комплимент: в ваших устах он лишь маскирует какое-то новое оскорбление.

Зу. Я имела в виду только одно — что британцы говорят подчас вещи умные и глубокие, подчас глупые и пустые, но уже через десять минут неизменно забывают то, что сказали.

Пожилой джентльмен. Оставим это, сударыня, оставим это. (Вновь садится.) Даже папа не всегда священнодействует. А наши вспышки вдохновения лишь доказывают, что сердце у нас — на своем месте.

Зу. Еще бы! Где ж ему быть, как не на своем месте?

Пожилой джентльмен. Ну, довольно!

Зу. А вот руки у вас порой оказываются не на своем месте. Например, в кармане соседа. Как видите, дело не в сердце, а в руках.

Пожилой джентльмен (сдаваясь). Ладно. Последнее слово всегда за женщиной. Не собираюсь оспаривать у вас это право.

Зу. Тем лучше. А теперь вернемся к подлинно интересному пункту нашего спора. Мы рассуждали о пристрастии недолгожителей к образам и метафорам. Помните?

Пожилой джентльмен (с ужасом). Как, сударыня! Вы заговорили меня до того, что я потерял голову, вы своей нестерпимой болтовней довели меня до отчаяния и принудили замолчать, и вы же предлагаете начать все сначала? Нет, я немедленно ухожу.

Зу. Нельзя, Папочка. Я — ваша няня, и вы обязаны оставаться со мной.

Пожилой джентльмен. Категорически отказываюсь. (Встает и с подчеркнутым достоинством удаляется.)

Зу (достав камертон). Зу, Берринский причал, вызываю полицию Эннистимонского оракула. Вы меня слышите? Что? Да, теперь слышу, только прибавьте частоту… Да, чуточку выше… Так лучше… Еще чуть-чуть… Вот теперь хорошо… Немедленно изолируйте Берринский причал.

Пожилой джентльмен (вдалеке). Ой!

Зу (все так же монотонно). Благодарю… Нет, ничего серьезного; нянчилась с недолгожителем, дурачок взял и убежал; тяжелая депрессия — бродил где попало и разговаривал со вторичными; не отхожу от него ни на шаг.

Пожилой джентльмен возвращается с негодующим видом.

Вернулся, выключите причал; благодарю; до свиданья! (Прячет камертон.)

Пожилой джентльмен. Это возмутительно! Не успел я спуститься с причала, как меня отшвырнуло назад и по всему телу словно мурашки побежали. И так продолжалось, пока я не вернулся на камни.

Зу. Да, у нас там электроизгородь. Очень старый и примитивный способ не давать скоту разбредаться.

Пожилой джентльмен. Он широко практикуется у нас в Багдаде, но я никогда не думал, что его применят ко мне. Дожить до такого позора!.. Вы буквально киплингизировали меня.

Зу. Киплингизировали? Что это значит?

Пожилой джентльмен. Лет с тысячу тому назад жили два литератора с одинаковой фамилией — Киплинг. Один, уроженец Востока, был выдающимся писателем; другой, житель Запада, остался, естественно, всего лишь забавным варваром.^{212} Говорят, что электроизгородь — его изобретение. Считаю, что, применив подобный метод ко мне, вы позволили себе слишком большую вольность.

Зу. Что такое вольность?

Пожилой джентльмен (доведенный до белого каления). Ничего я не буду объяснять. Вы, сударыня, сами все знаете не хуже меня. (Негодующе опускается на тумбу.)

Зу. Нет, не знаю. Как видно, даже от вас можно услышать кое-что новое. Разве вы не заметили, что с самого вашего приезда мы все время расспрашиваем вас?

Пожилой джентльмен. Заметил ли я? Да я чуть не рехнулся от этого! Видите, какой я седой? А ведь когда я высадился здесь, волосы у меня были едва тронуты сединой и во многих местах сохраняли еще свой первоначальный каштановый цвет.

Зу. Поседение — один из симптомов депрессии. А вы не обратили внимания на другое, более важное для вас обстоятельство — на то, что нас вы ни о чем не спрашиваете, хотя знаем мы куда больше, чем вы?

Пожилой джентльмен. Я не ребенок, сударыня. И кажется, уже имел случай заявить об этом. К тому же, я бывалый путешественник и знаю: все, что наблюдаешь в пути, доподлинно существует, иначе и наблюдать было бы нечего. А вот все, что слышишь от туземцев, — сплошная выдумка.

Зу. Только не здесь, Папочка. Мы живем слишком долго, чтобы лгать: рано или поздно ложь все равно обнаруживается. Так что советую поспрашивать меня, пока есть возможность.

Пожилой джентльмен. Если мне потребуется совет, я обращусь к настоящему оракулу — к третичному человеку, а не к первичной девчонке, разыгрывающей из себя мудреца. А если уж вы назначены няней, исполняйте свои обязанности, а не обезьянничайте со старших.

Зу (краснеет и угрожающе поднимается). Ах вы глупое…

Пожилой джентльмен (громовым голосом). Молчать! Слышите? Попридержите язык!

Зу. Со мной творится что-то странное: я вся горю. Меня так и подмывает стукнуть вас. Что вы со мной сделали?

Пожилой джентльмен (с торжеством). Ага! Я таки вогнал вас в краску. Поняли теперь, что значит краснеть от стыда?

Зу. Не знаю, что вы сделали, но это так скверно, что я убью вас, если вы не прекратите.

Пожилой джентльмен (осознав опасность). Вы, конечно, думаете, что старику можно безнаказанно угрожать…

Зу (яростно). Старику? Вы ребенок, злой ребенок, а злых детей мы уничтожаем. Подчас даже против своей воли, инстинктивно. Берегитесь!..

Пожилой джентльмен (струхнув, учтиво поднимается). Я не имел намерения обидеть вас. Я… (С трудом выдавливая слова.) Я приношу извинения. (С поклоном снимает шляпу.)

Зу. Что это значит?

Пожилой джентльмен. Я беру свои слова обратно.

Зу. Как можно взять обратно то, что сказано?

Пожилой джентльмен. Могу прибавить лишь одно — я сожалею о случившемся.