Наша лодка плывет
По великой Желтой реке.
До границы небес
Простерлось обилие вод.
Прерываются вдруг
И волны и небосвод:
В десять тысяч домов
Город возник вдалеке.
Продолжаем путь —
Возникают вновь города,
Как в тумане видны
Шелковицы и конопля.
Обернешься, глядишь
Туда, где родная земля:
Вплоть до самых туч
Без края — вода и вода.
Ночью проплываю Цзинкоудай{244}
Сирый мой парус
В зеленом тумане плывет.
Тлеет красный закат
Над разливом холодных вод.
Ивы речные
С рассветом явятся мне,
Песни из У{245}
Звучали в ночной тишине.
Южные воды
Расплылись в приливной волне,
Северный Ковш{246}
Ближе к родной стороне.
К службе спешу,
На чужбине странствую сам,
Мысли о доме
Вверяю пролетным гусям.
Хозяин тысячи пагод{247}
Праздник встречаю
На постоялом дворе —
Не надобно ставить
Парус на ранней заре.
Под самым окном
Воды Бяньхэ-реки{248},
У врат перевоз,
Чуских гребцов{249} челноки.
Куры и псы
По всему селенью бредут,
Дальше поля
Под сенью вязов и тут…
Вовеки никто
Не узрит жилья старика:
Над ложем его —
Туманы и облака.
Любуюсь охотой
Ветер упруг.
Луки звенят у реки.
Военачальник
Лов под Вэйчэном{250} ведет.
Травы засохли.
У соколов злые зрачки.
Снега не стало.
Коней копыта легки.
Мимо Синьфэна{251}
Мчит полководец вперед,
В лагерь Силю{252},
В стан подвластных полков.
На запад, назад,
Глядит, где стреляли орлов:
На тысячу ли
Гряда заревых облаков.
В походе
Зычно трубя,
Рога подымают солдат;
Тронулись в путь,
Нестройно шумят, галдят.
Ржанье коней,
Дудок жалобный плач.
Чрез воды Цзиньхэ{253}
Скорей перебраться — и вскачь!
Солнце заходит
За край пустынной земли.
Клики сраженья
В густом дыму и в пыли.
Взять на аркан
Именитых князей степных,
Пред Сыном Неба{254}
В путах повергнуть их!
Тоскливые думы поздней весной
В новом уборе
Жалость внушает вдвойне.
Время завесу
К закату поднять на окне.
Дымом курений
Ковры и циновки полны.
На яшмовых плитах
Тянется тень от стены,
В двери влетает
Весенняя мошкара.
Вечером птицам
В ветках укрыться пора.
К сумеркам ближе
Горше тоскует она…
Персик и слива
Цветут у пустого окна.
Отвечаю Чжану Пятому{255}
В Чжуннаньских горах
Хижина, кровля-тростник.
Прямо напротив
Зубчатый гребень хребта.
За год — ни гостя,
Подолгу дверь заперта,
Не знаю забот,
Давно к безделью привык.
Вина разопьем,
Рыбку поудим вдвоем —
Хоть бы денек
Погостите в доме моем!
Проводы
Провожаю секретаря Циму{258}, который, оставив службу, возвращается в Цзяндун
Наш век просвещенный
Давно догнать не могу
И с вами равно
Неуместен в ученом кругу.
На волю Небес
В душе роптания нет.
Прост и покладист
Мой нрав от младенческих лет.
Помню, как вы,
Отряхнув одежды, ушли.
Довольство и мир
Вкушает родная страна.
Осеннее небо
Прозрачно на тысячи ли,
Солнце садится,
Река пустынна, ясна.
Сияет луна.
Ночь светла, безмятежно тиха.
О кромку челна
Отбиваете меру стиха.
В дружбе с птицей и рыбой
Таите светильник души{259}.
Живете в покое
Среди тростниковой глуши.
Стоит ли влечься
В мир, где бренность одна,
Где что ни день
Клочковатей висков седина?
Вы глупым невеждой
В дикой гнездитесь щели,
Чуждым заботе,
От мудрости Неба вдали{260}.
Коль найдут примененье,
Не брезгуя мной, простаком,
Кто судить справедливо
Возможет в деле таком?
Отсель удалиться
Хочу по вашим следам,
Стать простым земледельцем,
Вернуться к полям и садам.