Ма Келли обладала той же зашоренной целеустремленностью, что и ее супруг. Любая избранная Келли цель была хороша сама по себе, и для ее достижения можно было пренебречь общепринятыми правилами. Грейс испытывала особую привязанность прежде всего к своему обаятельному отцу, однако в некотором отношении влияние матери было столь же сильным. Грейс унаследовала от нее физические качества: не только типичные для немок белокурые волосы и правильные черты лица, которые в более поздние годы сделали из нее редкостную красавицу, но и слишком крупные «майеровские» руки. Однако важнее всего была сила воли, деловая хватка и настойчивость в достижении поставленной цели — именно эти качества Ма Келли накрепко вложила в души своих дочерей.
«Нам никогда не позволялось сидеть сложа руки, — призналась Пегги много лет спустя писательнице Гвен Робинс. — Мы знали, что нам полагается вязать. С трех или четырех лет мы просто были обязаны работать спицами или крючком. И все потому, что мы были немецкими девочками…Милочка, мы просто не могли этого не делать. От нас это требовали, и мы подчинялись».
По мнению самой Пегги, ей каким-то чудом удалось избежать «немецкого» влияния матери. Сумасбродная и беззаботная, старшая дочь Келли считала себя стопроцентной ирландкой. «Я дочь своего отца», — с гордостью заявляла она. По мнению Пегги, именно Грейс, средняя из сестер, стала по-настоящему «немецкой» дочерью матери-немки. Она всегда оставалась примерным ребенком, который знал, что от него требуется, и беспрекословно подчинялась.
Матери Грейс требовалась немалая выдержка и сила духа, чтобы оставаться верной супругой порывистому и увлекающемуся Джеку Келли. Ма Келли вела хозяйство в доме на Генри-авеню, железной рукой поддерживая в нем порядок, так как супруг частенько бывал в отлучке. Как правило, единственной и нелицеприятной причиной его отсутствия являлось увлечение другими женщинами.
Красавчик Джек во всю пользовался своей репутацией самого обаятельного из американских мужчин. В офисе он держал телефонистку и секретаршу. Частенько его машину видели днем у дома Эллен Фрэзер, некой разведенной особы, проживавшем в районе Честнат-Хилл. Она была его неизменной спутницей во время посещений бейсбольных матчей. В феврале Джек Келли, как правило, один, без семьи, отправлялся во Флориду. Однажды в декабре в дорогом магазине Элизабет Арден, что в центре Филадельфии, окружающие имели возможность убедиться в широте его натуры. Джек Келли заказал двадцать семь совершенно одинаковых косметических наборов, каждый из которых был завернут в подарочную бумагу и отослан по адресу какой-либо дамы. Это, можно сказать, была обратная сторона натуры Келли-героя. Слава, несомненно, вскружила ему голову. Он тщательно культивировал имидж образцового отца образцовой семьи, однако его «приключения» наводят на мысль, что это делалось в большей степени ради себя самого, нежели для блага ближних. В некотором роде этот «стодесятипроцентный» спортсмен не признавал взрослой жизни, предпочитая удалиться в свой замкнутый мирок, где высшей ценностью оставалась игра, и поэтому, когда дело доходило до женщин, Джек Келли уподоблялся ребенку, сосредоточиваясь исключительно на себе самом и не замечая, что делает больно другим. Он наверняка бы оставил семью и детей ради миссис Фрэзер — утверждали злые языки в Джермантауне. Но сия особа была слишком проницательна и прекрасно понимала, что значит для женщины, если она не желает полного и безоговорочного порабощения, попытаться сохранить независимость от такой личности, как Джек Келли.
«Мне кажется, все Келли просто не способны создавать нормальные семьи, — высказался по этому поводу племянник Джека Чарльз Келли. — Они умеют только подчинять себе».
Джек Келли мог легко победить окружающих не только в состязаниях в гребле, но и в реальной жизни, демонстрируя поразительное, если не вопиющее, безразличие к чувствам других людей. Когда много лет спустя его сын Келл сам стал отцом и признался, что разочарован тем, что его первенец не мальчик, а девочка, Джек Келли так ответил молодому человеку, принесшему все свои юные годы на алтарь «Бриллиантовых весел»: «Не бери в голову, сынок. Моей главной радостью в жизни всегда была Пегги».
Все соглашались, что Ма Келли управлялась со своим порывистым и по-детски капризным супругом не теряя чувства собственного достоинства. Его многочисленные измены наверняка отвечали ее немецкой и слегка мужеподобной натуре. Подобно миссис Фрэзер, она застолбила свою собственную территорию и зорко охраняла ее, а главное — Ма Келли оставалась хозяйкой своей собственной жизни. «Нелегко быть замужем за Келли», — признавалась она.
Маргарет Майер вышла замуж отнюдь не благодаря любовному порыву. Она поставила перед собой собственные, исключительно женские цели, которых во что бы то ни стало стремилась достичь. И по мере того как Маргарет все более спокойно относилась к любовным приключениям супруга, эти цели приобретали для нее все большую значимость. Когда Джек в феврале уезжал во Флориду, Маргарет с каким-то мрачным удовольствием отдавалась покупкам или же с еще большей энергией бралась за сбор пожертвований для столь любимого ею «женского медицинского». Она стремилась, помимо всего прочего, скрывать свои супружеские проблемы от детей.
И это ей какое-то время неплохо удавалось. Со стороны клан Келли по-прежнему производил безупречное впечатление. Пегги, Келл, Грейс и Лизанна не догадывались о любовных похождениях отца и душевных страданиях матери, пока сами не стали взрослыми. Но то, что им было известно, причем с самого юного возраста, — это те уловки, при помощи которых семья обходит существование проблемы, не желая смотреть правде в глаза. Главное — сохранять приличие, производить благоприятное впечатление, держать язык за зубами, даже если что-то точит вас изнутри. Но что особенно ценилось у Келли — это способность ни на секунду не останавливаться, а продолжать играть все в ту же игру.
Спорт в известной степени служит прекрасной подготовкой для зрелой женщины. Джек и Маргарет Келли были страстными приверженцами этой идеи. Это было, пожалуй, единственным, в чем они демонстрировали взаимное согласие, и типичный уик-энд для семейства Келли, как правило, проходил в многочасовых совместных тренировках либо в спортивном зале, либо в бассейне Пенсильванского атлетического клуба на Риттенхаус-сквер. Благодаря этим долгим тренировкам Пегги и Лизанна — старшая и младшая из сестер Келли — стали выдающимися пловчихами.
Однако если вы одержимы спортом, это может вскоре превратиться в своего рода болезнь и у вас не останется времени на иные занятия. Именно так обстояло дело с тремя из детей Келли, посвятивших свои юные годы достижению высоких спортивных результатов: с Келлом, в поте лица налегающим на весла по примеру отца, с Пегги и Лизанной, подобно матери, стремящимися завоевать его признание в плавательном бассейне.
Исключение составлял лишь третий, весьма чувствительный по натуре ребенок. Нельзя сказать, что Грейс питала отвращение к спорту. Она была такой же ловкой, как Пегги и Лизанна, а повзрослев, без труда пробилась в члены школьной команды по хоккею на траве. Однако эта задумчивая девчушка, сочинявшая пьесы для своих кукол, стремилась к чему-то большему, нежели физические нагрузки или соревнования, и она нашла свой идеал в одном из старших родственников, который был полной противоположностью ее одержимым идеей физического совершенства родителям.
Ее дядя Джордж Келли жил, можно сказать, в двух шагах от Генри-авеню, в элегантных, с богемным привкусом апартаментах, в доме у Олден-парк. В особняке Келли на Генри-авеню с выставленными напоказ спортивными трофеями чувствовалось нечто спартанское. Холостяцкая квартира дяди Джорджа казалась более привлекательной, ведь он был творческой натурой — актером, ставшим драматургом и прославившим свое имя на самом Бродвее. Собственно говоря, за пределами Филадельфии Джордж Келли был в известных кругах даже более знаменит, нежели его младший брат Джек. В 1926 году Джордж Келли удостоился Пулитцеровской премии за свою пьесу «Жена Крэга» — безжалостную историю женщины, вышедшей замуж по расчету, — а четыре других его произведения легли в основу сценариев для фильмов, в которых снялись такие звезды, как Уилл Роджерс, Спенсер Трейси и Джоан Кроуфорд. Его сатирическая комедия «Факелоносцы» не сходит с театральных подмостков и по сей день — классическая трактовка закулисных интриг, которые могут обрушиться на любую самодеятельную труппу.