Впалыч не знал, радоваться такому выверту или не очень. Конечно, сейчас члены комиссии слушают, раскрыв рот, но что будет, когда Кошка и остальные выдохнутся? К счастью, очень вовремя в зале появился последний член расширенного ученого совета. Это был очень целеустремленный старичок в потрепанном, но стильном джинсовом костюме. Он вошел безо всяких «здравствуйте, извините за опоздание» и начал говорить, не дожидаясь окончания очередной тирады Кошки.
— Это очень профессионально! Очень! Что вы мне про детей рассказываете? Откуда у детей такие навыки!
Даже Кошку такое энергичное выступление смутило, она поперхнулась и закашлялась.
— Это Лев Аристархович, наш эксперт, — пояснил директор музея. — Мы ему показали работу школьников…
— Каких школьников?! — похоже, Лев Аристархович наплевательски относился ко всем церемониям и условностям. — Это высокопрофессиональная работа! Если бы ваш музей не имел счастья сотрудничать со мной…
Тут Юля справилась с кашлем и решила, что перебивать невежливых взрослых — вежливо.
— Это сделали мы, понятно? Вот этими самыми руками!
И в доказательство она подняла и потрясла в воздухе рукой Молчуна. Тетеньки из РОНО посмотрели с одобрением: руки были чисто вымытые и с идеально подстриженными ногтями.
Однако одному из чиновников, наконец, пришла в голову мысль прекратить это явное отклонение от регламента.
— Ну-ка, дети, — приказал он, — выйдите за дверь!
Птицы не успели даже дернуться, когда их остановил окрик профессора:
— Стоять!
Чиновник попытался возмутиться:
— Мы узнали от них все необходимое!
— Узнали? — рыкнул на него Лев Аристархович. — Вот и идите сами! Или сидите! Короче, не мешайте!
Чиновник поперхнулся и деревянно сел. Профессор повернулся к «подследственным».
— Своими руками? И как именно вы «своими руками» получили чернила?!
— Мы изучили несколько вариантов. И взяли наиболее распространенный в то время в России.
К изумлению Птиц, это произнес Молчун. Впрочем, он и сам удивился, но решил не задумываться пока над этим и продолжил:
— Основной ингредиент — чернильный орех…
![Я хочу в школу i_142.png](https://litlife.club/books/180478/read/images/i_142.png)
Под надзором комиссии Молчун выводил письмо. Благо, помнил он его наизусть, столько раз переписывал, что был уверен — не забудет до конца жизни.
Комиссия молчала. Тетеньки из РОНО опасливо косились на чиновников. Чиновники делали вид, что в регламенте появились изменения, которые заставляют их молча сносить все это безобразие.
— Ручкой не то, почерк не совпадает, — сказал Молчун, — надо пером.
— Ладно, ладно, — махнул рукой Лев Аристархович, — верю! Хотя с трудом, честно говоря… Но откуда вы выкопали всю эту историю с Анной? Кто вам подсказал?
— Никто нам не подсказывал, — устало вздохнула Аня, — мы ее сами придумали. Понимаете?
И она потрясла ладошкой перед носом у профессора.
— Как? — еще больше удивился тот.
— Головой! Боже, как же вы профессором стали, если вы такой непонятливый!
— Не смей хамить старшим! — взвилась Злыдня.
Лев Аристархович поморщился, уселся на стул верхом, причем спиной к комиссии и лицом к Птицам, и с наслаждением произнес:
— Рассказывайте!
В следующие несколько минут он доказал, что профессором стал совершенно заслуженно. Птицы заговорили разом. Анечка кричала и подпрыгивала, Кошка тараторила со скоростью бешенного пулемета, Дима несколько раз пытался начать историю с самого начала, Молчун вставлял отдельные слова то в речь Анечки, то Димы, а Женя старался коротко резюмировать сказанное. Лев Аристархович все понял. Глаза его сияли.
— Вас ждет большое будущее, — сообщил профессор, — коллеги.
— Ага, ждет, — печально сказала Аня, — если из школы не выгонят.
Тут Аристарх Платонович вспомнил о мрачной комиссии, которая сидела у него за спиной и отчаянно скучала, давно не понимая, что здесь происходит. Он обернулся, пробежал взглядом по людям. Выражение лица у него стразу стало уксусное, он быстро оценил свои шансы до них докричаться. Потом он перевел глаза в сторону камеры…
— Заявление для прессы! — громко сказал профессор.
![Я хочу в школу i_143.png](https://litlife.club/books/180478/read/images/i_143.png)
— Не, не зря он профессор, надо будет извиниться, — шепнула Анечка Жене, глядя как Аристарх Платонович общается с журналисткой.
Слова «сенсация», «уникально», «беспрецедентно» повторялись в его заявлении через слово. В целом, о чем речь, было непонятно, но создавалось ощущение чего-то скандального.
— Это высочайший уровень копирования исторических документов, — (тут даже Впалыч хмыкнул), — это блестящее владение историческим материалом, это уникальное логическое мышление вкупе с общей эрудированностью и творческим подходом…
— Это он про нас? — шепнула Кошка.
Дима ткнул ее в бок: «Не сглазь!»
— Эти ребята обладают бесценным даром для науки — они не зашорены. Они выдвигают головокружительные гипотезы, они не боятся показаться смешными. Только так и становятся настоящими учеными! И я, не задумываясь, возьму к себе в команду любого из этих школьников.
— Подождите, подождите, — замотала головой журналистка, — так письмо не подделка?
— Понимаете, дорогая девушка, история, которую придумали эти замечательные ребята, абсолютна правдоподобна. Вот лично я, профессор и доктор наук, не возьмусь сейчас сходу ее опровергнуть. Анечка, ты в каком классе?
— В третьем, — пискнула Аня.
— Вот вы в третьем классе могли бы придумать историю, в которую поверит доктор наук? — с напором поинтересовался Аристарх Платонович у камеры, которая его снимала.
— Н-нет, — ошарашенно ответила журналистка.
А оператор уже показывал крупным планом огромные Анечкины глаза.
— И все-таки, зачем вы придумали эту историю? — спросила у девочки журналистка.
— Мы хотели спасти свою школу, — пылко сказала Аня.
И заплакала. Просто потому что слишком много эмоций свалилось на ее бедную голову.
Собственно, дальше можно было ничего не снимать и ничего не говорить. Эти огромные, полные слез глаза попали на все новостные сайты.
![Я хочу в школу i_144.png](https://litlife.club/books/180478/read/images/i_144.png)
«Дети сделали профессора!»
«Они просто хотели спасти школу!»
«История одной любви…»
«Все подробности личной жизни Костевича!»
Женя морщился, но продолжал читать заголовки.
С одной стороны, шумиха была неприятна, но с другой стороны она решила многие проблемы.
Самое главное — Молчун. Он полчаса рассказывал Аристарху Платоновичу про то, как именно составлялось письмо, а потом подошла дамочка из РОНО и поинтересовалась тот ли это мальчик, которого отправляют на комиссию для перевода в спецшколу.
— Это правильно! — обрадовался профессор. — Непременно с техническим уклоном! Лучше химическим…
— Не с тем уклоном, — перебила дамочка. — В спецшколу для детей с ограниченными возможностями…
Бедный Аристарх Платонович на минуту потерял дар речи, только прохрипел:
— У него ограниченные возможности?! Тогда все ваше РОНО надо в интернат…
— Видите ли, — перебил его Артем, — я испытываю некоторые проблемы, когда выражаю свои мысли с помощью устной речи.
— Что? — переспросила ошарашенная дамочка.
— Мне трудно говорить, — объяснил Молчун. — Особенно долго и развернуто.
Дамочка пошла красными пятнами, повернулась к Злыдне и поинтересовалась:
— Вы издеваетесь?
Дальше разговор шел только между ними и состоял из приглушенного шипения, а закончился он громким воплем Злыдни.
— Он псих! — заорала она. — А психам не место в школе!
И тут вступил Павел Сергеевич. Громким басом он перекрыл срывающийся в истерику фальцет бывшей учительницы математики.