Необыкновенные путешествия,
или Удивительные, но совершенно правдивые
географические приключения
Захара Загадкина
Я уже не юнга — три года назад меня приняли в мореходное училище. Но и за эти три года я немало путешествовал. И по-прежнему записывал в дорожную тетрадь свои географические приключения.
Недавно тетрадь заполнилась до конца. В ней — пережитое, виденное, слышанное не на всем земном шаре, как в «Воспоминаниях», а только на одной шестой части земной суши. На одной шестой, но самой замечательной — на нашей Родине.
На обложке тетради два слова: «Необыкновенные путешествия». Почему «путешествия» — понятно без объяснений. Почему «необыкновенные» — станет ясно, когда узнаете, где я был и что видел.
Но сперва о моем друге Фоме Отгадкине.
Фома участвует в «Необыкновенных путешествиях», хотя со мной никуда не ездил. Как это получилось? Сейчас объясню.
Когда тетрадь заполнилась, я пошел в издательство и спросил, нельзя ли ее напечатать. А в ответ услышал:
— Нельзя! Очень загадочно пишешь, Захар. К твоим записям нужны примечания ученого-энциклопедиста, то есть человека, который все знает и может растолковать читателю любое непонятное явление или событие. Раздобудь такого человека, тогда приходи…
С большим трудом разыскал ученых-энциклопедистов. Но неудачно. Одни энциклопедисты заявили, что заняты важной работой и возиться с чужими приключениями им недосуг. Другие сказали, что время они и нашли бы, но привыкли изъясняться высоконаучным слогом и начинающие географы ни за что их не поймут.
Хотел опять побеспокоить знакомого капитана, который написал пояснения к «Воспоминаниям юнги Захара Загадкина», но он оказался в дальнем плавании.
Что было делать? К счастью, я вспомнил о Фоме. Экзамен по географии он выдержал, но в школе юнг не учится — теперь этих школ нет. Зато Фома уже несколько лет успешно готовится к научной деятельности. Правда, он еще не ученый. Но многое Фома успел узнать, а о том, что ему еще неизвестно, может справиться в научных книгах и пересказать своими словами. И я уговорил Фому участвовать в «Необыкновенных путешествиях».
Дорогие друзья, кое-что в моих записях может показаться неправдоподобным, а то и вовсе невероятным. Но уверяю, в них нет ни буквы вранья. Умеете ли вы видеть обычное в необычном? И, наоборот, необычное в обычном? Раньше я думал, что только Захар Загадкин такой способный, но потом убедился, что многие юные географы не хуже меня разбираются в загадочных происшествиях и приключениях. А кто не сумеет разобраться или захочет себя проверить, пусть заглянет в научные примечания Фомы.
Переверните страницу, и мы отправимся в необыкновенные путешествия.
Солнце с севера!
Поезд отходил только под вечер. Я купил в вокзальном киоске «Расписание пассажирских поездов» и стал внимательно читать эту книгу; любителю географии она говорит о многом. Чтением до того увлекся, что едва не прозевал посадку на поезд.
Выхожу на перрон, а там первая дорожная неожиданность: корабельный кок, с которым накануне надолго простился, стоит у вагона, держит корзинку со всякой съедобной всячиной.
— Ешь, Захар, и не забывай, что в море у тебя верный друг остается. В трудную минуту обращайся ко мне. Сам понимаешь, кок — не ученый-географ, в университете не обучался, но сделает все, что в силах…
Поблагодарил кока за душевные слова, обещали мы писать Друг другу, крепко обнялись, и поезд тронулся.
Место в вагоне попалось хорошее на верхней полке, попутчики тоже словно бы хорошие. Один — моряк торгового флота, другой — музыкант, третий — железнодорожник. Не прошло получаса, как мы познакомились.
Попутчики очень удивились, узнав, что я — юнга Захар Загадкин. Они думали, этот юнга вымышленный, а оказалось, я настоящий, в одном купе с ними еду…
Поболтали о том о сем, потом моряк говорит:
— Разрешите задать вопрос, юнга? Вопрос неотложный — можем проехать станцию, после которой в природе кое-что серьезно изменится…
— Пожалуйста, задавайте. Обязан ответить на любой географический вопрос, потому что еду держать экзамены, а кто знает, о чем будут спрашивать. Надо быть готовым к самому коварному вопросу…
— Правильно, Загадкин! Так вот, всем нам еще со школьной скамьи известно, что в северном полушарии, следовательно и над нашей страной, солнце движется по южной стороне горизонта. Не правда ли, юнга?
— Товарищ моряк, — перебивает музыкант, — зачем знатоку географии задавать такой простой вопрос?
— Вы уверены, что простой? — переспрашивает моряк. — Ну-ка, поглядите, с какой стороны солнце светит.
Музыкант высунулся в окно и смутился:
— Позвольте, позвольте, тут что-то не так… Едем на юг, солнце должно быть впереди, а оно в хвосте поезда… Ага, кажется, сообразил: местность гористая, наверное, железнодорожное полотно не напрямик проложено, а петляет между горами… У вас, товарищ юнга, компас есть?
Компас у меня всегда в кармане куртки лежит. Я сразу догадался, что смутило музыканта. Но виду не подал, протягиваю компас.
В эту минуту поезд остановился. Мы вылезли из вагона. Музыкант положил компас на ладонь, посмотрел, куда показывает намагниченное острие стрелки, и нерешительно произнес:
— Здесь какое-то недоразумение! Возможно, компас врет…
— Что вы, товарищ попутчик, — сказал я, когда мы вернулись в вагон. — Мой компас врать не умеет. И недоразумения нет. Извините, это вы школьную науку не до конца помните. Стрелка правильно на север указывает, солнце оттуда тоже правильно светит. Но вы не смущайтесь, бывает, что и в южном полушарии оно с юга светит.
Стараясь не обидеть музыканта, я толково разъяснил ему этот давно знакомый мне солнечный секрет.
— Молодец, юнга, — одобрил моряк мое разъяснение. — Не посрамил отечественный торговый флот!
Музыкант сел у окна, долго наблюдал за поездной тенью, бежавшей по полотну, и неспокойно спросил:
— Значит, вскоре солнце опять на юге увидим? Признаться, немного тревожно, когда солнце на неположенном ему месте…
— Напрасно тревожитесь. Едва на равнину выберемся, оно на свое место станет. А чтобы не забыло переместиться, на железной дороге есть особая указательная станция, та самая, после которой, как говорил товарищ моряк, в природе кое-что серьезно изменится…
И я раскрыл корзинку с едой, очень довольный своей сообразительностью. Не пришлось в первый же день сухопутного путешествия писать корабельному коку, просить географическую помощь. Да и примета хорошая — авось так же успешно на экзамене отвечу.
Тут можно было бы окончить рассказ. Но, оказывается, я преждевременно радовался своей сообразительности.
Месть музыканта
— Не хотите ли попробовать?.. Пирожки нашего кока по всему торговому флоту славятся…
— Спасибо, интересную беседу предпочитаю любой пище, — отказался музыкант и вкрадчивым голосом добавил: — Случайно не знаете, как называются горы за окном?