Этот арамейско-эллинский алфавит был сообщен италикам жившими в Италии эллинами, он пришел не из земледельческих колоний Великой Греции, а через посредство куманских или тарентинских торговцев, которые завезли его прежде всего в самые древние центры международных сношений Лациума и Этрурии — в Рим и в Цере. Впрочем, тот алфавит, который получили италики, вовсе не был древнейшим эллинским, он уже подвергся разным изменениям, а именно к нему были прибавлены три буквы ἐ, φ и χ, и изменены знаки для ι, γ, λ 82 . Алфавиты этрусский и латинский, как уже было ранее отмечено, произошли не один от другого, а каждый из них произошел непосредственно от греческого; даже и этот греческий алфавит дошел до Этрурии и до Лациума в существенно измененном виде. Этрусский алфавит имел двойное s (сигма s и сан sch) и только одно k 83 , а от r только его древнейшую форму P; латинский алфавит имел, сколько нам известно, только одно s и, напротив того, двойное k (каппа k и коппа q), а от r только его позднейшую форму R. Древнейшая этрусская письменность еще не знала строк и извивалась, как змея, а новейшая употребляет параллельные строки, которые идут справа налево; латинская письменность, сколько нам известно из ее древнейших памятников, знакома лишь с последним способом — с правильными строками, которые первоначально шли по произволу пишущего, слева направо и справа налево, но потом шли у римлян в первом направлении, а у фалисков во втором. Занесенный в Этрурию образцовый алфавит, даже при своем сравнительно обновленном виде, должен был принадлежать к очень древнему времени, хотя и нет возможности с точностью определить это время; это видно из того, что сигма и сан постоянно употреблялись у этрусков рядом одна с другой как два различных звука, стало быть и в дошедшем до них греческом алфавите эти буквы еще имели самостоятельное значение; но из всех дошедших до нас памятников греческой письменности не видно, чтобы сигма и сан употреблялись у греков одна рядом с другой. Наоборот, насколько нам известно, латинский алфавит вообще носит на себе более новый характер; впрочем, нет ничего неправдоподобного в том, что в Лациуме не так, как в Этрурии, алфавит не был усвоен сразу, но что латины вследствие оживленных сношений с своими греческими соседями долгое время применялись к бывшему в употреблении у греков алфавиту и следили за всеми его изменениями. Так, например, мы находим, что формы , Ρ 84 и Σ не были незнакомы римлянам, но были заменены в общем употреблении более новыми формами , R и , а это можно объяснить только тем, что латины долгое время пользовались греческим алфавитом для письма и на греческом и на своем родном языке. Поэтому из сравнительно более нового характера того греческого алфавита, который мы находим в Риме, и из более древнего характера того, который был заимствован Этрурией, едва ли можно делать заключение, что в Этрурии стали писать раньше, чем в Риме. О том, какое сильное впечатление произвели на заимствовавших алфавит его изобретатели и как живо они почувствовали могущество, скрытое в этих с виду ничтожных знаках, свидетельствует замечательный сосуд, который был найден в городе Цере в одной из древнейших гробниц, сооруженных еще до изобретения сводов. На сосуде написан алфавит по древнегреческому образцу в том виде, в каком его получила Этрурия, а рядом с этим алфавитом помещен составленный по нему этрусский силлабарий, похожий на тот, о котором вел речь Паламед; это, очевидно, был священный памятник, увековечивавший воспоминание о введении в Этрурии буквенного письма.
Не менее этого заимствования алфавита важно для истории его дальнейшее развитие на италийской почве — быть может, даже более важно, так как оно бросает луч света на взаимные внутренние сношения италиков, покрытые гораздо более густым мраком, чем сношения на берегах с чужеземцами. В древнейшую эпоху этрусской письменности, когда заимствованный алфавит был в употреблении почти без всяких изменений, им пользовались, как кажется, только этруски, жившие на берегах По и в теперешней Тоскане. Потом этот алфавит проник, очевидно, из Атрии и Спины на юг вдоль восточного берега вплоть до Абруцц, на север к венетам и в более позднюю пору к кельтам, жившим по эту сторону Альп и среди Альп, и даже к тем, которые жили за Альпами, так что его последние отпрыски достигли Тироля и Штирии. Позднейшая эпоха этого развития начинается с преобразования алфавита, которое заключалось главным образом в введении отставленных одна от другой параллельных строк, в уничтожении звука o, который уже нельзя было отличить в произношении от u, и в введении нового звука f, для которого не было соответствующего знака в традиционном алфавите. Это преобразование было совершено, очевидно, западными этрусками; оно не нашло для себя доступа на той стороне Апеннин, но было усвоено всеми сабельскими племенами и прежде всех умбрами; затем, при дальнейшем развитии алфавита, его судьба была различна у каждого отдельного племени — у этрусков, живших на берегах Арно и подле Капуи, у умбров и у самнитов; в иных местах он вполне или частью утрачивал средние звуки, в других приобретал новые гласные и согласные. Но это западно-этрусское преобразование алфавита не только так же старо, как самые древние из найденных в Этрурии гробниц, но еще гораздо старше, так как вышеупомянутый силлабарий, вероятно найденный в одной из тех гробниц, изображает преобразованную азбуку уже в существенно измененном и модернизированном виде; а так как и сам преобразованный и модернизированный алфавит относительно молод в сравнении с первоначальным, то мысль вынуждена почти совершенно отказаться от попытки проникнуть в ту отдаленную эпоху, когда этот первоначальный алфавит появился в Италии. Между тем как этруски являются распространителями алфавита на севере, востоке и юге полуострова, латинский алфавит, напротив того, ограничивался одним Лациумом и там в общем итоге сохранился с незначительными изменениями; только γ мало-помалу в звуковом отношении совпало с κ, а ζ с σ, последствием чего было то, что по одному из каждых двух равнозвучных знаков (κ, ζ) исчезло из употребления. В Риме, как это несомненно доказано, эти знаки были устранены еще прежде конца четвертого столетия от основания города 85 , и с ними незнакомы все дошедшие до нас письменные и другие памятники за исключением только одного 86 Если же принять в соображение, что в древнейших сокращениях постоянно соблюдается различие между γ и c, между χ и k 87 , что, стало быть, период времени, когда эти буквы в звуковом отношении совпали, и более ранний период времени, когда сокращения были фиксированы, были гораздо древнее начала самнитских войн и, наконец, что между введением письменности и установлением условной системы сокращений непременно прошел значительный промежуток времени, то придется отнести начало письменности как в Этрурии, так и в Лациуме к такой эпохе, которая ближе к первому наступлению египетского сириусова периода в историческое время, т. е. к 1321 г. до Р. Х., чем к 776 г., с которого начинается в Греции счисление времени по олимпиадам 88 . О глубокой древности письменного искусства в Риме свидетельствуют и многие другие ясные указания. Существование письменных памятников из эпохи царей доказано с достаточной достоверностью; сюда принадлежат: особый договор, который был заключен между Габиями и Римом царем Тарквинием, но вряд ли последним носившим это имя (он был написан на шкуре принесенного по этому случаю в жертву быка и хранился в богатом древними памятниками уцелевшем от сожжения Рима галлами, храме Санка на Квиринале), и союзный договор, который был заключен царем Сервием Туллием с Лациумом (его видел Дионисий на медной доске в храме Дианы, на Авентине, — конечно в копии, составленной после пожара при помощи латинского экземпляра, так как нельзя допустить, чтобы в эпоху царей уже существовала в Риме резьба на металле). На учредительную грамоту этого храма ссылались учредительные грамоты времен империи как на самый древний из римских документов этого рода и как на образец для всех других. Но уже в ту пору чертили (exarare, scribere — одного происхождения со scrobes) 89 или рисовали (linere, отсюда littera) на листах (folium), на лыке (liber) или на деревянных дощечках (tabula, album), а впоследствии также на коже и на холсте. На холщевых свитках были написаны священные грамоты самнитов и анагинской жреческой коллегии, равно как самые древние списки римских магистратов, хранившиеся в храме богини воспоминания (Juno moneta) в Капитолии. Едва ли нужно еще напоминать об очень древнем обыкновении метить пасущийся скот (scriptura), о словах: «отцы приписанные» (patres conscripti), с которыми обращались к сенату, и о глубокой древности оракульских книг, родовых списков и календарей альбанского и римского. Когда римское предание из ранних времен республики рассказывает нам об устроенных на рынке залах, в которых мальчики и девочки знатного происхождения учились читать и писать, то этот рассказ, быть может, был вымыслом, но нельзя этого положительно утверждать. Причина нашего недостаточного знакомства с самой древней римской историей заключается не в неумении римлян писать и даже, быть может, не в недостатке письменных памятников, а в неспособности позднейших историков разрабатывать архивные материалы. Эти историки ошибочно искали в предании изображение мотивов, характеров, сражений и революций, и, занимаясь этим, пренебрегали тем, в чем и предания не отказали бы серьезному и самоотверженному исследователю.
82
История алфавита у эллинов заключается в сущности в том, что относительно их первоначального алфавита, состоявшего из 23 букв, т. е. финикийского алфавита, вокализированного и дополненного буквою u, делались самые разнообразные предложения с целью его дополнить и улучшить и что каждое из этих предложений имело свою собственную историю. Важнейшие из этих предложений, не лишенные интереса и для истории италийского письма, суть следующие:
I. Введение своих собственных знаков для звуков ξ, φ, χ. Это предложение относится к столь древним временам, что за единственным исключением того алфавита, который был в употреблении на островах Фере, Мелосе и Крите, под его влиянием находились все греческие алфавиты и все те, которые происходили от греческого алфавита. Первоначально оно клонилось к тому, чтобы в конце алфавита прибавить знаки Χ — ξἶ, Φ — φῖ, Ψ — χῖ, и в этом виде алфавит нашел доступ на континенте Эллады, за исключением Афин и Коринфа, и также у сицилийских и у италийских греков. Напротив того, малоазиатские греки и те, которые жили на островах Архипелага, равно как жившие на материке коринфяне уже стали употреблять, — в то время как они познакомились с этим предложением — вместо ξῖ пятнадцатый знак финикийской азбуки (Camex) Ξ; поэтому из трех новых знаков они усвоили Φ для φῖ, а Χ не для ξῖ, а для χῖ — Третий знак, первоначально придуманный для χῖ большею частью не употреблялся; его удержали только на малоазиатском материке, но там ему придали значение ψῖ. Малоазиатского способа писать придерживались также Афины с той только разницей, что там не были усвоены не только ψῖ, но и ἐῖ, вместо которых по-прежнему писалась двойная согласная.
II. Так же рано, если не еще раньше, старались предотвратить угрожающее смешение форм для i и s , так как все известные нам греческие алфавиты носят на себе следы старания отличить эти знаки один от другого как-нибудь иначе и более ясным образом. Но уже в древнейшую пору были сделаны с этой целью два предложения реформы, из которых каждое нашло для себя особую сферу распространения: первое касалось шипящих звуков, для которых в финикийском алфавите было два знака — четырнадцатый () для sch и восемнадцатый () для s, и предлагало вместо последнего из них, более пригодного по звуку, первый; так и писали в древности на восточных островах, в Коринфе и в Керкире и у италийских ахеян. Второе предложение имело целью заменить i простой чертой ; этот способ замены был гораздо употребительнее первого и в не очень позднюю пору вошел в такое всеобщее употребление, что ломаное i повсюду исчезло, хотя некоторые общины удержали кроме и форму для s.
III. Новее была замена λΛ (который нетрудно смешать с Γγ) знаком ι, который мы находим в Афинах и в Беотии, между тем как Коринф и зависевшие от него общины достигли той же цели, давши букве γ вместо формы крючка форму полукруга C.
IV. Точно так же очень подверженные смешению формы для p Ρ и для r P, были различены путем превращения последней в R; эта новая форма не была усвоена только у малоазиатских греков, у критян, у италийских ахеян и в некоторых других немногочисленных местностях, но решительно преобладала как в собственно Греции, так и в Великой Греции и Сицилии. Но там не так рано и не так бесследно исчезла древняя форма для r Ρ, как более древняя форма для l; стало быть, это нововведение, без сомнения, было более поздним. Отличие долгого e от короткого и долгого o от короткого ограничилось в древности теми греками, которые жили в Малой Азии и на островах Эгейского моря. Все эти технические усовершенствования однородны и имеют одинаковую историческую важность в том смысле, что каждое из них возникло в определенное время и в определенном месте и затем распространялось своим собственным путем и развивалось самостоятельно. Превосходное исследование Кирхгофа (“Studien zur Geschichte des griechischen Alphabets”) бросает яркий свет на бывшую до того времени столь мало известной историю эллинского алфавита и сверх того доставляет нам важные сведения относительно древнейших сношений между эллинами и италиками; особенно важно, что оно неоспоримо выяснило до сих пор неразрешенный вопрос о происхождении этрусского алфавита; но оно грешит некоторой односторонностью, так как некоторым из упомянутых выше попыток придает слишком большую важность. Если бы пришлось установить здесь отличия одной системы от другой, то не следовало бы разделять азбуки на два разряда и по значению Χ как ξ, и как χ, а следовало бы установить различие между азбукой в 23 буквы и азбукой в 25 или 26 букв, а в этой последней установить различие между древнейшей общегреческой и той малоазиатской ионийской, от которой произошла позднейшая общая азбука. Впрочем, некоторые местности относились с разборчивостью к различным предложениям ввести в азбуке перемены, так что некоторые из этих перемен были приняты в одном месте, а другие — в другом. Именно потому так и поучительна история греческого алфавита, что она объясняет нам, как в области ремесел и искусств некоторые группы греческих местностей обменивались между собой нововведениями, а некоторые другие не принимали никакого участия в таком обмене. Что касается в особенности Италии, то мы уже указывали на замечательную противоположность между ахейскими земледельческими городами, с одной стороны, и городами халкидскими и дорийскими, которые были более похожи на купеческие колонии, — с другой; в первых сохранились все первоначальные формы, а в последних были усвоены улучшенные формы, даже такие, которые, будучи заимствованы с различных сторон, до некоторой степени противоречили одна другой: так, например, наряду с l употребляли Cγ. Италийские алфавиты, как это доказал Кирхгоф, все происходили от алфавита италийских греков и именно от халкидско-дорийского, а что этруски и латины не получили его непосредственно от греков, несомненно доказывает различная форма буквы r путем следующих соображений: из четырех вышеуказанных изменений алфавита, касавшихся вообще всех италийских греков (пятое изменение ограничивалось Малой Азией), три первых осуществились прежде, чем этот алфавит перешел к этрускам и латинам; когда он перешел к этрускам, различие между p и r еще не было установлено; напротив того, когда он перешел к латинам, различение этих двух букв уже было по меньшей мере заметно; поэтому у этрусков вовсе не было формы R для r, а у фалисков и у латинов встречается только более новая форма за единственным исключением самой древней римской надписи на глиняном сосуде Дресселя.
83
Как кажется, не может подлежать сомнению, что у этрусков никогда не было коппы, так как не только нигде не видно ее достоверных следов, но ее даже нет и в том образцовом алфавите, который написан на галасском сосуде. Попытка доказать ее присутствие в силлабарии, находящемся на том же сосуде, была во всех отношениях неудачна, так как этот силлабарий касался и мог касаться только тех этрусских букв, которые и позже были в общем употреблении, а к числу их, как нам положительно известно, коппа не принадлежит; сверх того поставленный в конце силлабария знак не мог означать ничего, кроме f, которое было в этрусском алфавите последней буквой и не могло отсутствовать в силлабарии, изображавшем уклонения этрусского алфавита от его образца. Тем не менее, конечно, странно, что в полученном этрусками греческом алфавите недоставало коппы, которая, однако, долго сохранялась в халкидо-дорийском алфавите; следует полагать, что недостаток этой буквы был местной особенностью того города, из которого был впервые занесен алфавит в Этрурию. Произвол и случайность всегда разрешали вопрос, удержится ли в алфавите или будет из него исключен такой знак, который делается для него излишним; таким-то образом исчез из аттического алфавита восемнадцатый финикийский знак, но в нем сохранились другие знаки, исчезнувшие из звукового письма.
84
Ставшая недавно известною золотая пряжка из Пренесте (сообщения Римского института 1887 г.), самый древний из понятных нам памятников латинского языка и письменности, показывает нам древнейшую форму буквы m, а загадочный глиняный сосуд с Квиринала, описанный Дресселем в Annafli dell’Istituto 1880, показывает древнейшую форму буквы r.
85
К этому времени следует отнести то письменное изложение законов «Двенадцати таблиц», которое впоследствии изучали римские филологи и от которого до нас дошли только обломки. Не подлежит сомнению, что немедленно вслед за своим составлением эти законы были изложены письменно, но те ученые и сами не считали находившийся у них под руками текст за первоначальный, а смотрели на него как на официальную копию законов, сделанную после сожжения Рима галлами; это доказывается рассказом о происшедшем в то время восстановлении таблиц и уже ясно видно из того, что в тексте, которым пользовались те ученые, вовсе не было той древнейшей орфографии, с которой они однако были знакомы. Сверх того такой письменный памятник, который между прочим предназначался для заучивания юношеством наизусть, не может считаться за источник точных филологических указаний.
86
Этим исключением служит приведенная выше в примечании надпись на пряжке из Пренесте. Напротив того, даже на фикоронском ларе C имеет позднейшее значение буквы Κ.
87
Так, например C значит Caius, CN — Gnaeus, но K — Kaeso. К позднейшим сокращениям это конечно неприменимо; в них γ изображается не знаком C, а знаком G (GAL Galeria), κ обыкновенно знаком C (C — centum, COS — consul, COL — Collina), но перед a знаком K (KAR — karmentalia, MERK — merkatus), так как в течение некоторого времени звук κ выражался перед гласными e, i, o и перед всеми согласными знаком C, но перед а знаком K, а перед u древним знаком коппы — Ϙ.
88
Если это верно, то появление гомеровских песен — хотя, конечно, не в той самой форме, в какой они дошли до нас, — должно быть отнесено к более древней эпохе, чем та, которую Геродот называет цветущей эпохой Гомера (100 лет до основания Рима), так как введение эллинского алфавита в Италии и начало сношений между Элладой и Италией принадлежат к послегомеровским временам.
89
Точно так и древнесаксонское слово writan сначала значило чертить, а потом — писать.