До тех пор, пока речь не зашла об орехах, Верман слушал вполуха. Когда же Пенрод упомянул про них, Верман заулыбался и с протянутой рукой подошел к дверям конюшни.

– Вунтонько, – сказал он. – Май кукши ковупать!

– Но, – ответил Пенрод, которого несколько смутила такая бурная реакция, – я же не сказал, что у меня там орехи. Правда? Но я тебе даю честное слово, Верман, что то, что у меня в сарае, это даже лучше орехов. Тем более, что в пакетике за пять центов обычно половина гнилых орехов. А про орехи я сказал, чтобы ты понял…

Но Верман не захотел его слушать дальше. На лице его снова появилось упрямое выражение.

– Мот! – заявил он и собрался уходить.

– Слушай, Верман, – продолжал уговаривать Пенрод. – Ну, что тебе сделается, если ты просто зайдешь и посмотришь, что у меня там есть? А? Это-то ты можешь сделать, а?

Такой оборот дела, показался разумным даже Верману. Кроме того, несмотря на показное равнодушие, он все-таки был заинтригован туманными намеками Пенрода и хотел посмотреть, что «у него там есть». И, хоть он по-прежнему и опасался подвоха, все-таки осторожно ступил в конюшню.

– Смотри! – закричал Пенрод.

Он подбежал к скрепленным и набитым чулкам, дернул за веревку, и дальнейшие свои действия сопроводил пространными комментариями:

– Ну, как тебе нравится эта большая черная змея, а, Верман? Смотри, как она бежит за мной повсюду. А смотри, как она извивается! А? Смотри, вот сейчас она будет выполнять все, что я ей велю. Эй ты, змеина, а ну, ложись! Видал, я ей велел, и она сразу легла, а, Верман? А ну, змеина, извивайся! Видел, как она начала извиваться, Верман?

– Хе-хи-ху! – ответил Верман, и Пенрод сразу понял, что ему понравилась змея.

– Теперь слушай внимательно, Верман! – продолжал Пенрод; он спешил использовать удачный момент. – Я сделал эту змеину специально для тебя. И я тебе ее отдам.

– Хе-хи-ху!

Пенрод помнил о недавней истории с котом. Опасаясь, что Верман может с тех пор питать к ним животным предубеждение, он решил отложить информацию о кошке миссис Уильямс до тех пор, пока не заручится полной поддержкой Вермана.

– Тебе надо только погонять эту змею в разные стороны, – объяснил он. – Я подпилю ручку от грабель, чтобы тебе было удобнее, и ты будешь ею гонять змею и смеяться. Понял, Верман?

– А вунтонько? – спросил Верман. – Май кукиш ковупать! Охохи!

Пенрод понял, что из-за его же неосторожности Верман продолжает надеяться на орехи.

– Ты меня с ума сведешь! – воскликнул он. – Ну кто тебе говорил, что у меня есть орехи? А? Я только сказал например. Если бы у меня, например, были орехи. Значит, ты думаешь, я целый день потратил, чтобы сделать для тебя такую отличную змею, а теперь еще буду платить тебе орехами за то, что ты будешь с ней играть? Не жирно ли будет?

Рука Вермана опустилась.

– А ганай фу-фу, – несколько разочарованно сказал он, и Пенрод понял, что он согласен принять змею и без дополнительной платы.

– Ну, вот и молодчина, Верман. Теперь все нормально. Сейчас я подпилю тебе эту ручку и ты сможешь ей гонять эту змеюгу по кругу. Но сначала надо сделать еще одну вещь. Сейчас я тебе покажу. Это не долго. Всего какая-нибудь минута…

И удивленный Верман увидел, как Пенрод подошел к банке с белой краской и окунул в нее кисть.

– Она не капнет тебе на одежду, Верман, – поспешил успокоить он. – Я только…

Но когда он приблизился с капающей кистью к Верману, тот от удивления перешел к решительной защите.

– Мот! – заявил он и направился к выходу.

– Слушай, Верман, – закричал Пенрод, – я же до тебя даже не дотронулся. И когда дотронусь, тебе тоже больно не будет. Понимаешь, от капельки краски еще никто не умирал. Я только чуть-чуть покрашу тебе лоб. Больше я ничего не буду тебе красить. Ни рук, ничего вообще. Я только хочу…

– Мот! – сказал Верман, который уже находился у самой двери.

– Ты меня с ума сведешь! – застонал Пенрод.

Охваченный отчаянием, он извлек из кармана свои сбережения.

– Ладно, Верман, – уступил он, – если ты иначе не согласен, вот тебе пять центов. Когда все будет позади, ты сможешь пойти и купить на них орехи. Но раз я тебе заплатил, ты теперь должен выполнять все, что я скажу. И еще ты должен дать честное слово, что останешься до самого конца. Даешь?

Глаза у Вермана загорелись. Он вернулся, дал честное слово и выхватил у Пенрода монету. Предвкушая ореховый пир, он зашелся в счастливом смехе.

Пенрод, не откладывая дела в долгий ящик, выкрасил ему лоб и волосы. На это он израсходовал всю краску, которая была в банке.

Затем наш несравненный творец упомянул о кошке миссис Уильямс и объяснил, какие надежды возлагает на это мирное животное, а также на длинную черную змею, Деллу и ее подругу миссис Кален. Верман выслушал его с тревогой, но верность присяге сохранил.

Они откололи чулок с одного конца змеи. Высыпав из него опилки, они проделали в нем четыре дыры, положили туда кошку миссис Уильямс, пропихнули ее в самый мысок чулка, а потом позаботились, чтобы все ее четыре лапы пролезли в отверстия, а голова осталась в мыске чулка. Потом они уплотнили опилками пустоты и снова прикололи чулок к остальному сооружению.

Как постыдно легка роль историка! Сиди себе и халате и в тапочках и пиши: «Враг обрушил несметные полчища…» Перо спокойно двигается но бумаге, а историк сидит в клубах табачного дыма и безмятежно констатирует факты, за которыми стоят ужасающие страдания тех, кто жили и действовали в ту эпоху. Как мелочно, как ничтожно просто констатировать, что Пенроду и Верману удалось заставить длинную черную змею двигаться как бы самостоятельно, а в действительности силами кошки миссис Уильямс! И сколько стояло за этим выдумки, самоотверженности и воли!

Когда они вынули кошку из-под ящика, она была сонной. Не проснулась она до конца и тогда, когда они запихивали ее в чулок. Но когда она поняла, что ее пытаются опустить в какую-то черную бездну, да еще вниз головой, она пробудилась к активной жизни.

Верман растягивал чулок, а Пенрод засовывал туда кошку, однако, несмотря на такие слаженные действия, кошка выгнула спину, оказывала усиленное сопротивление и оставила на обоих мальчиках немало царапин. Правда, минуту спустя она уже находилась в чулке, а опилки отрезали ей путь к бегству.

Потом настал момент акробатических трюков. Были минуты, когда обоим мальчикам приходи лось бросаться на живую голову змеи, чтобы удержать ее на месте. Наконец голова была соединена с туловищем, и мальчики убедились, что у этой змеи очень неприятная физиономия. Кроме того, змея не желала успокаиваться. Ее не утихомиривали даже настойчивые попытки мальчиков приласкать «голову», которую они называли «бедненьким котенком» и «славной кошечкой».

В конце концов, им удалось добиться кое-какого успеха. Их «добрая старая змеюга» несколько утихомирилась. Голова уже довольно длительное время находилась на одном месте и, хотя ноги мрачно царапали пол, а изнутри слышались звуки, напоминающие работу механической пилы, ситуацию можно было считать вполне сносной. И именно в этот момент в сарай вошел Герцог, который все еще пребывал в самом игривом расположении духа.

Глава XX

ПРОПАВШИЙ ГОСТЬ

Когда Пенрод прогнал Герцога за угол и вернулся, Верман снял длинную черную змею с потолочной балки. Впрочем, на балку забралась лишь деятельная голова змеи, а туловище свешивалось вниз. Из этого поступка кошки миссис Уильямс мальчики сделали вывод, что она может кое-что видеть сквозь чулок.

– Ну, – сказал Пенрод, – пока мы тут возились, уже стемнело. Пора тебе сделать палку, и приступим к тому, ради чего мы все это проделали.

…Мистер Скофилд привел к обеду старого приятеля. «Старина Джо Гиллинг», – так он представил его миссис Скофилд. Она уже знала из телефонного разговора с мужем, что мистер Гиллинг только сегодня приехал в их город и зашел в контору к бывшему соученику. Они не виделись восемнадцать лет.