Белка бросилась наутек. Джереми — за ней. Но не догнал.

Мы увидели, как белка прыгнула на кучу коробок возле печки. Вскарабкалась наверх. И выскочила в окошко.

— Ййессс! — победоносно завопили мы с Джереми и дали друг другу «пять».

— Победа над всеми белками! — прогудел Джереми низким голосом.

Не знаю, что в этом было такого смешного, но мы оба взорвались хохотом.

Но веселье наше было прервано маминым голосом.

— Что вы там внизу делаете?! — крикнула она с верхней ступеньки.

— Ничего, — поспешно отозвался я. — Так, в бильярд играем.

— Марко! Будь осторожен с этими киями! — крикнула она. — Ты же выколешь себе глаз!

Мы с Джереми сыграли еще несколько игр. И каждый раз он с легкостью меня побивал. Зато мы здорово повеселились, и никто никому глаз не выбил.

На ланч мама приготовила нам сэндвичи и куриный суп. Она, конечно же, сказала, чтоб мы хорошенько дули на суп — а то обожжем языки.

Фу.

После ланча я почувствовал усталость. Так что Джереми пошел домой.

— Иди к себе в комнату, посмотри телевизор или ложись спать, — посоветовала мама. — Я же говорила, что тебе не надо переутомляться.

— Я не переутомился, — буркнул я. Но все же поднялся к себе и лег спать.

Причем надолго. Потом, вечером, я никак не мог уснуть. Сна не было ни в одном глазу.

Я немножко почитал. Потом попереключал каналы, но ничего интересного так и не нашел.

Я взглянул на будильник. Пять минут первого.

В животе заурчало. Я решил, что нуждаюсь в ночном перекусоне.

Включив свет в коридоре, я спустился по лестнице в кухню. К моему удивлению, подвальная дверь была открыта.

— Странно, — пробормотал я. Мама всегда держит эту дверь закрытой. У нее вообще пунктик насчет закрывания дверей.

Я подошел к двери. Начал было ее закрывать…

Но остановился, услышав внизу какое — то шарканье.

Шаги?

Я сунул голову в дверной проем, и пристально вгляделся в темноту.

— Кто… кто здесь? — крикнул я.

И опять услышал шаркающие шаги.

А потом мальчишеский голос ответил мне!

— Это я. Кейт. Неужели не помнишь? Я живу здесь, внизу.

8

— Нет! Тебя не существует!

Слова буквально вылетели у меня изо рта. Голос мой звучал визгливо и перепугано.

Я опять услышал шарканье по линолеуму. А потом в подвале вспыхнул свет.

И я уставился вниз, на… маму!

— Что?! — выдохнул я.

— Марко, ты почему не спишь? — спросила она, уперев руки в бока.

— Э… Потому что проснулся, — ответил я. — Мам, что ты там делаешь?

— Стираю, — сказала она. — Мне тоже не спится. Вот и решила занять себя стиркой. Ты знаешь, это всегда помогает мне расслабиться.

— Мам, поднимись наверх. Сейчас же! — крикнул я. — Там, с тобой, кто — то есть!

Она уставилась на меня. Так и стояла, запрокинув голову, словно бы изучала.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она тихо.

— Живее! — настаивал я. — Этот мальчик. Он говорил со мной опять. Он здесь, внизу, мама. Он сказал, что живет здесь.

— Марко, ты очень меня беспокоишь, — сказала мама. Она начала подниматься по лестнице, не сводя с меня глаз. — Ты не понимаешь, что говоришь, дорогой.

— Но я прав! — настаивал я. — Я его слышал, мама. Он говорил со мною — вот только что! Он здесь, внизу! Правда!

— Слишком поздно, чтобы звонить доктору Бейли, — раздраженно перебила она. Подошла и приложила ладонь мне ко лбу. — Жара нет.

— Мама, мне не показалось! — взвыл я.

— Завтра воскресенье, — сказала она. — И я хочу, чтобы ты отдыхал весь день. Посмотрим, сможешь ли ты пойти в школу в понедельник.

— Но, мам… — начал я.

Меня перебил мальчишеский голос из — за двери подвала.

— Марко, — сказал он, — слушайся свою мамочку.

— Мам, неужели ты этого не слышала?! — завизжал я.

9

— Не слышу чего? — спросила мама, глядя на меня в упор.

— Мальчик… — начал я. Но не закончил, потому что кто — то с силой врезался в меня сзади.

Я споткнулся и чуть не упал с лестницы.

— Ау! — вскрикнул я и обернулся.

Тайлер приветливо помахивал хвостиком. Он подался вперед и снова в меня врезался. Он всякий раз так делает. Думаю, в знак дружбы.

— Ты безмозглая псина! — заорал я. — Чуть меня не прикончил!

Тайлер прекратил вилять хвостом. И поднял на меня свои большие карие глаза.

— Не ори на собаку, — укорила мама. — Ты и впрямь нездоров, Марко. Давай я тебя уложу спать, хорошо? Ты определенно переутомился.

— Но, мам…

Я понял — спорить бесполезно. Да и что толку?

Я заглянул в подвал, надеясь хоть мельком увидеть мальчишку. Но увидел лишь темноту.

Где же он? Где он прячется?

Я знал, что не вообразил его. Я его точно слышал.

Что тут, в конце концов, происходит?

В понедельник мама позволила мне пойти в школу. Там события приняли такой оборот, что я понял: лучше бы она и дальше держала меня дома.

Самочувствие было прекрасное. Шишка на голове все еще лиловела, но уже уменьшилась примерно на четверть.

Едва я зашел в школу, все бросились ко мне. Близнецы Франклины опять бранились, выясняя, где чей рюкзак. Вечно они путают свои вещи. Но, едва завидев меня, оба бросили рюкзаки и тоже поспешили ко мне.

— Марко, ты как?

— Ты в порядке?

— Дай погляжу на твой синяк!

— Вау. И впрямь противно!

— Больно было?

— Не могу поверить, что ты вернулся!

— Крепкая, видать у тебя бошка!

Все смеялись, шутили и вообще всячески со мной носились. Я был рад оказаться хоть раз в центре внимания. Обычно такого со мной не бывает!

Я чувствовал, что все сложилось не так уж и плохо.

Пока не прозвенел звонок и мисс Мозли не попросила меня выйти на середину класса.

— Полагаю, все мы счастливы видеть тебя сегодня в школе, Марко, — сказала она.

Джереми захлопал в ладоши, и все последовали его примеру. Даже Гвинни, сидевшая прямо перед учительским столом.

— Поскольку мы будем изучать тему «уход за больными», — продолжала мисс Мозли, — я хочу, чтобы ты рассказал нам, каково тебе было в больнице.

В больнице?

Я уставился на нее. В мозгу будто выключатель щелкнул. Челюсть отвисла.

Разве я был в больнице?

— Какая у тебя была палата? — спрашивала мисс Мозли. — Какой врач тебя обследовал? Что он у тебя искал?

Я моргнул. Крепко задумался. Пытаясь вспомнить.

— Расскажи нам, — настаивала мисс Мозли. Она скрестила руки на груди и, глядя на меня сквозь очки с темными стеклами, ждала моего ответа.

— Я… я не помню, — промямлил я.

Один из близнецов Франклинов засмеялся. Несколько ребят перешептывались.

— Ну, а что ты все — таки помнишь о больнице? — спросила мисс Мозли, выговаривая слова медленно и четко, будто говорила с трехлеткой.

— Да ничего я не помню! Ничего! — взорвался я.

Гвинни подалась вперед — да так, что буквально нависла над учительским столом.

— Может, мне еще раз его стукнуть? — сказала она. — Знаете, чтобы память к нему вернулась.

Несколько ребят засмеялись.

Мисс Мозли хмуро посмотрела на Гвинни.

— Ты говоришь ужасные вещи. Это тебе не шутки. Потеря памяти от удара по голове может быть очень серьезной.

Гвинни пожала широкими плечами.

— Просто прикалываюсь, — буркнула она. — Шуток никто не понимает, что ли?

А я, между тем, все еще торчал посреди класса, чувствуя смущение и неловкость.

— Почему я не могу вспомнить больницу? Первое, что я помню — я лежу на диване у себя в гостиной.

Мисс Мозли жестом велела мне сесть на место.

— Мы рады, что ты в порядке, Марко, — сказала она. — И не беспокойся, если что — то забыл. Твоя память вернется.

Тогда я понял, что все позади. Я плюхнулся на свое место, ощущая слабость и дрожь.