Джо прислонил елку к шесту. Оливер, весь в иголках, топтался рядом.

– Побудь с Габби, Оливер, пока я оттащу эту елку к Муну.

На него яростно сверкнули два карих глаза.

– Давай будем вежливыми, сынок, – дам надо сопровождать. – Чувствуя себя полным дураком, Джо не осмеливался взглянуть на Габби. Однако, когда он обернулся, она не смеялась.

Если бы они были одни, он обязательно поцеловал бы ее. Подошел бы вплотную, обвил руками тонкий стан и узнал, какова на ощупь эта блестящая блузка.

Но об этом не могло быть и речи.

Он поднял руку и поправил завиток, который мучил его последние пятнадцать минут. Тыльной стороной ладони Джо почувствовал, что волосы у нее такие же гладкие, как и блузка. Он коснулся прохладной и влажной шеи. На мгновение Габби замерла, только дышала, а ее глаза, как драгоценные камни, сверкали темно-зеленым светом в темноте, когда она смотрела на него.

Джо обхватил ее шею ладонью и опустил голову. Что ж, он никогда и не утверждал, что он святой. Кончиком пальца Джо чувствовал, как неровно бьется у нее пульс.

А возле его ноги, обвиваясь, как маленькая подвижная водоросль, суетился его упрямый и капризный сын, который не выживет без него в этом мире. Оливер потянул Джо за край кармана.

– Пошли, папа, я устал.

Джо отступил назад и опустил руку. Нет, он не собирался извиняться. Если бы не Оливер, он прижался бы к Габби О’Ши.

Но Оливер уже занял постоянное место в холодном и одиноком сердце Джо.

Это произошло три недели назад, когда Джо взял его маленькую ручку в свою и вышел с ним из квартиры, где мальчика оставили.

Оливер поднял тогда свое драное одеяло, вцепился в руку Джо и только сказал:

– Я говорил Сузи, что ты придешь. Я говорил ей, что у меня есть папа, который найдет меня. – Он испуганно улыбнулся Джо доверчивой улыбкой. – Я знал, что ты придешь. Ты и пришел.

Так оно и было.

Рядом с этой улыбкой можно было выдержать даже присутствие Габби в рождественском тумане и блеске огоньков.

Он не позволит никому, даже себе, причинить этому маленькому человечку хоть малейшую боль.

– Хорошо, пострел, ты прав, поздно. Но сначала отнесем елку Габби к Муну, а потом отправимся в путь. А позже решим, как быть с вечеринкой.

Вздох Оливера мог бы растрогать и камень.

– Я хочу домой. Сейчас. И не хочу на вечеринку.

Джо не знал, как поступить. Накричать на парнишку за невежливое поведение? Так должен сделать хороший отец?

Однако Оливер смотрел, как чертовски напуганный щенок, который только что написал на коврик. Дьявол. Джо дернул себя за ворот – вдруг стало душно.

Габби взяла его за руку.

– Не беспокойся, Джо. Вы потом решите, хотите ли вы заглянуть к нам завтра. А сейчас Оливер устал и, наверное, хочет есть. – И небрежно добавила: – Может быть, попробовать какао и пончики у Муна? Муну будет приятно, если Оливер оценит его какао.

Мальчик заколебался, не желая сдаваться. Упрямый постреленок.

– Может быть, я сделаю глоточек. Если это будет приятно Муну.

Дай ей Бог здоровья! Наверное, Оливер действительно хотел есть. Джо все время забывал, как быстро уходит энергия из шестилетних.

– Я подумала... – Габби наморщила лоб, – похоже, у тебя особые вкусовые пристрастия. Оливер перестал бить ногой о землю.

– Возможно, пончики не совсем твое. Не хочешь попробовать фруктовой смеси? – Она вытащила пластиковый пакет с сушеными фруктами и орехами, вынула пару изюмин и предложила пакет Джо.

– Смесь – это хорошо. Изюм, да? – Джо терпеть не мог изюма и вообще сушеных фруктов. Еда для изнеженных. Но он взял горсть и протянул пакет Оливеру, который, подражая ему, набрал изюма и запихнул его в рот.

Хитрая улыбка растянула рот Габби, приподнимая пухлую нижнюю губку.

– Ты ведь любишь изюм, правда, Джо?

– Мм. Обожаю... – Он с сомнением посмотрел на сладкий комочек, зажатый между пальцами.

– Это ведь, фрукты, Джо. Полно питательных веществ. – Она сверкнула на него глазами.

– Да. Знаю. – Он проглотил изюминку и понял, что ему преподали еще один урок: носить с собой еду.

– Веселей, Джо. – Габби пихнула его в живот.

– Я задумался.

– Да?

Он едва вновь не потерял самообладание от этого нежного голоса.

– Ничего. – Джо мрачно поднял елку и пошел к навесу. Оливер с удовольствием хрустел рядом фруктовой смесью.

Ребенок заслуживал лучшего отца, чем тридцатилетний холостяк, за две недели неожиданно для себя ставший отцом.

Джо поднял голову и взглянул на бархатную темноту Байю-Бенда: возможно, как отец он не стоит ломаного гроша, но, ей-богу, Оливер может на него поло-:житься.

Джо глубоко вздохнул и улыбнулся мальчику» – Иди сюда. Старенькая лошадка повезет тебя. – Держа одной рукой елку, он усадил Оливера себе на плечи. – Тяжелый день, а, компаньон? – Он похлопал сына по ноге.

Мальчик положил подбородок на макушку Джо, не переставая жевать.

– Да. – Подбородок Оливера все больше упирался ему в голову с каждой новой порцией фруктовой смеси. Наконец мальчик сложил руки на голове у Джо и обвил ему шею ногами.

– Я разыщу Муна, Джо. Прислони елку к навесу, и идите выпейте по чашке какао.

Габби протянула руку и потеребила Оливера за ногу.

– Приятно было познакомиться, Оливер. Сообщи мне, как тебе понравится какао Муна, слышишь? —» Она повернулась и скрылась за углом навеса так быстро, что Джо не успел оглянуться.

Ему показалось, что ночь стала темнее и холоднее без сияющего лица Габриэль О’Ши.

– Пошли, папа. – Наклонившись вперед, Оливер заглядывал ему в лицо. – Нам ведь никто больше не нужен, да?

– Пригнись, сын, здесь дверь низкая.

Он больше не видел Габби. Когда они с Оливером выпили какао, расплатились за украшения и направились к машине, девушки нигде не было.

– А Габби уже уехала? – спросил Джо у Муна, захлопывая дверцу машины.

– Сразу после того, как я упаковал ей елку. Она торопилась. Беспокоилась об отце, как я понимаю.

– МаЙло прекрасно выглядел, когда я его видел. Правда, я смотрел издалека. – Джо усадил Оливера на сиденье рядом с шофером и знаком показал ему пристегнуть ремень.

– А в чем дело?

– Будь я проклят, если знаю. Майло жалуется, что Габриэль вернулась домой, клянется, что она напрасно подняла шум... Вот все, что я знаю. Он весь изнервничался, потому что она грозится продать свой дом в Аризоне и вернуться в Байю-Бенд. – Мун доверительно наклонился: – Насколько я понимаю, дело в этом.

– Ты хочешь сказать, – Джо повернул ключ в зажигании, – она совсем вернулась?

– Вот поэтому Майло и сходит с ума. Он беспокоится, как бы она не совершила ошибку, говорит, что не нуждается в помощи...

– А он нуждается? – Джо расправил перекрученный ремень Оливера и пристегнул его.

– Не знаю, – Мун пожал плечами. – Три недели назад, накануне дня Всех Святых, он лежал в больнице. Но ты же знаешь Майло.

– Нет, вообще-то не знаю. По крайней мере не так хорошо.

– Ха. – Мун вскинул брови. – Смешно. Я думал, ты знаешь старика. Не могу понять, откуда у меня такое впечатление.

– И я не понимаю. – Джо сделал безразличное лицо. Мун может оставить свое впечталение при себе-Джо не собирался посвящать его в подробности.

Мун кивнул.

– Во всяком случае, даже если у Майло и есть проблемы со здоровьем, он не станет кричать об этом. Он Пошутит, но главное будет держать в себе. Майло уме-ет хранить секреты. : Не надо было быть психологом, чтобы понять, что Мун все-таки что-то знает о той далекой ночи, но, как и Майло, умеет держать язык за зубами.

– Спасибо за помощь, Мун. – Джо пожал огромную, как окорок, ладонь. Лицо у Муна осветилось улыбкой.

– Конечно, всегда пожалуйста. – Рукопожатие было таким крепким, что у Джо на несколько секунд застопорилось кровообращение. Он уже хотел захлопнуть дверцу, но Мун помешал ему, положив на нее руку. Он пристально посмотрел на Джо. – Счастливого Рождества тебе и твоему сыну. – И захлопнул дверцу машины. – Да, и еще, Джо...