Ноги у нее задрожали, каблуки стукнули о кафельный пол. Она открыла глаза и отошла.

– Гм. Нам с Оливером надо... гм...

В голове была пустота.

Рот все еще ощущал властные губы Джо Карпентера.

– Встретимся. Позже. – Он нахмурился и не сдвинулся с места.

– Пошли, Оливер, время идет. – Она вспомнила, что его не следует брать за руку. – Ты готов, дорогой?

– Да. – Он оторвался от Джо и лягушкой прыгнул в ее сторону. – И еще мне нужен подарок для Сузи. А то она подумает, что я забыл о ней. И для Клетиса.

– Увидимся. – И Габриэль повела Оливера в торговый центр. У нее все еще горели губы.

Оливер решил купить блестящую красную виниловую подстилку под миску Клетиса. И большой пакет закусок. Для Сузи он подобрал блокнот клеящихся листков для записок.

– Потому что она оставляет записки на шкафах, на входной двери, – радостно сообщил он Габриэль. – Везде. Сузи говорит, что надо быть организованным. Это ей поможет, – произнес он удовлетворенно.

И только с подарком для Джо они застряли. Ничего не подходило.

Наконец, когда Оливер, казалось, совершенно изнемог, они сели на скамейку возле уголка природы, и Оливер принялся болтать ногами, разглядывая цветные камешки.

– Хочешь сделать подарок папе, дорогой? – обратилась к нему Габриэль. – Тогда смастери его сам. Это будет нечто такое, что никто другой ему не подарит. Знаешь, папа до сих пор хранит керамические горшки и рамочки для фотографий, которые я сделала ему несколько лет назад. Он ни за какие блага на свете не расстанется с ними.

Оливер поднял голову. Ноги у него успокоились.

– Рамочки для фотографий? А ты знаешь, как их делать?

– Конечно, знаю. – Даже если она не знает, то определенно узнает.

Он потрогал свой кошелек.

– Может, сделать рамочку, Габби? – И улыбнулся обезоруживающей улыбкой шестилетнего ребенка.

Ей захотелось обнять его.

Но она сдержала себя.

Положив руки на сумочку у себя на коленях, Габриэль задумчиво кивнула.

– Фотографии очень важны. Они рассказывают о прошлом. Фотография запечатлевает момент, который никогда больше не повторится.

Оливер похлопал ее по колену своей пухлой ручкой.

– У меня тоже есть три фотографии.

– Ну, тогда ты понимаешь.

Он еще похлопал и убрал руку.

– Моему папе понравится фотография в рамке.

– Помочь тебе сделать ее? Ты скажи, какие тебе нужны цвета и материал, и мы соберемся утром и сделаем. Если хочешь. Завернешь ее и положишь подарок под елку в своем новом доме.

Он слез со скамейки и посмотрел на нее.

– Рамочка для фотографии. Клетис тоже поможет. Он протянул руку, и Габриэль пожала ее, едва сдерживаясь, чтобы не обнять мальчика.

– Решено. У нас есть план. Он потряс ей руку.

– Определенно.

Проблема была решена. Габриэль чувствовала себя так, будто пробежала марафонскую дистанцию. Но нельзя было оставлять Оливера одного с таким грузом на плечах. Слишком важно, чтобы полагаться на случай.

– Мы хорошо потрудились, а теперь я хочу пить. А ты?

Он пожал плечами.

– Можно.

Тут она подумала, что он возьмет ее за руку.

Но он не взял.

Габриэль вдруг поняла, как ей хотелось этого. Как и отец, сын нашел себе местечко у нее в сердце.

Когда они снова встретились с Джо и составили план на ужин, Габриэль в ярких красках описала их хождения по магазинам. Поцелуй Джо еще пощипывал ей губы, и она от души флиртовала, трепеща крылышками над пламенем, защищенная людским водоворотом и отвлекающим обществом Оливера.

Ближе, ближе к теплу.

Но – не страшно.

Потом, когда они обедали в семейном ресторане, она стала теребить сережки, трогая гладкие крылья ангелов и выгибая шею. Джо вдруг замер, и спагетти повисли у него на вилке. Ухмыльнулся ей через стол.

– Заигрываешь со мной, да. Душистый Горошек?

– Для парня с такой репутацией ты долго думал. – Она опустила подбородок и посмотрела на него сквозь густые ресницы.

– Я только уточняю. – Он тщательно накручивал спагетти на вилку. – Жаждешь острых ощущений? – Он бросил на нее взгляд, и лицо его показалось ей загадочным в тусклом свете ресторана.

– Ты угадал. – Она в последний раз качнула сережку и толкнула ногой его под столом. – Заигрываю изо всех сил.

– Осторожнее, Габби. – Это прозвучало неожиданно резко. Правда, без гнева. Без раздражения.

Что-то в нем еще.

Что-то притягательно-опасное.

Было уже поздно, когда Джо высадил ее у дома. На заднем сиденье четырехместного автомобиля Джо спал Оливер.

Отец не оставил света на крыльце, и дом был погружен в темноту. Он либо лег спать, либо все еще был у Нетти.

Стоя в тенистом уединении крыльца, Джо положил ладони ей на щеки, когда она, открыв дверь, повернулась к нему.

– Тебе понравилось флиртовать, да, Душистый Горошек? – Его голос, как прилив, накатил на нее. Она прижалась спиной к входной двери, в горле что-то сжалось, и ей показалось, что она не сможет говорить.

– Да. – Она беспокойно задвигалась. – А тебе?

– О, да, Габби, мне очень понравилось флиртовать с тобой. Даже не представляешь, как. – Голос у него стал низким и волнующим.

Она не могла удержаться, чтобы не сделать последний бросок на пламя.

– Насколько, Джо? – прошептала она, кладя руку ему на талию. Он нежно провел рукой по ее волосам. Гребень зазвенел в тишине и замолчал. Опустив голову, он потерся носом о ее нос, погладил его и подождал. Его дыхание, наполненное ароматом кофе, взволновало ее – Она судорожно впилась пальцами в рубашку и попыталась подавить нарастающий стон желания, идущий из глубины какого-то неизвестного ей места. Потом, медленным и легким движением, растекаясь как патока по горячим блинам, он накрыл ее рот своим, примеряясь к нему и припечатывая к нему губы.

С пятнадцати лет она ждала этого.

Подняв ее подбородок, он откинул ее голову и стал целовать шею, сжимая и поглаживая щеки и мочки ушей.

– Джо, – страстно произнесла она, крепче прижимая его. – Джо.

Он прижался к ней всем телом, и она услышала, как его сердце бьется в такт ее сердцу.

Он поднял голову и снова сжал ей лицо руками.

– Это был не флирт, Габриэль. На тот случай, если тебя это интересует.

А потом он ушел, и в ночи подмигнули красные огоньки его автомобиля.

Два дня спустя странно официальный и неприступный Джо протянул ей сложенный лист белой бумаги.

– Мы с Оливером приглашаем тебя, Майло и Муна на украшение елки в нашем доме. Ликера не будет.

– Мудрое решение, – заметила Габриэль, разворачивая бумагу. Ей на колени упало множество блестящих пластиковых елок, звезд и оленей.

– Это творение Оливера, я полагаю? Широко раскинув руки, Джо лег навзничь на одеяло, которое они расстелили на сосновых иглах в роще.

– Нет, разумница, это я. – Он лениво улыбался, прищурившись от яркого, бьющего сквозь ветви солнца. – Нераскрытый талант.

Она взглянула на разбросанные на страницах буквы. Много красных, зеленых. Очень много блесток. Бросила взгляд на причал, где отец с Оливером опускали в воду лески. Устроить пикник придумали Оливер и Майло. Джо и отец соблюдали дружеские формальности, как будто знали друг друга слишком хорошо.

Перед ней простирался сверкающий голубой залив, в небе сверкало теплое декабрьское солнце. Габриэль прочитала старательно написанные слова и сложила листок.

Наверное, Джо помогал ему. Каждое слово было написано правильно, под яркими красками виднелись следы ластика. Она сунула приглашение в корзинку со съестным. Видно, долго трудились. Она закашлялась.

– Заманчиво. Что привезти?

Он приподнялся и накрутил на палец прядь ее волос, притягивая ее ближе к себе, как будто сопротивляться было выше его сил.

– Себя. В носках, которых я не видел.

– Это я смогу.

– У тебя еще есть?

– Остались одна-две пары.

У нее был целый ящик разных носков на все времена года. Если как следует порыться, можно носить каждый день разные весь декабрь.