- Добрый день, - с легкой иронией в голосе поздоровался стоявший на пороге Айрел. - Мне сказали, здесь изгоняют силы тьмы.

   Администратор несколько секунд его мрачно разглядывал.

   - Извините, но отрок сегодня больше никого не принимает! - патетично возвестил мужчина, гордо стряхивая с губы прилипшую шелуху. - Пришлите прошение о встрече в письменной форме, возможно, оно будет рассмотрено в течение месяца. Не смею вас дольше задерживать! - Рион захлопнул дверь.

   Рафферти недоуменно покосился на спутника. Тот выглядел злорадно, даже в чем-то торжествующе.

   Бард спокойно продолжал стоять в коридоре, не пытаясь ничего предпринять. Спустя пару минут дверь снова приоткрылась. Администратор, не дождавшись ни повторного стука, ни мольбы о разговоре, ни попыток с боем прорваться в комнату, недоверчиво выглянул наружу, проверяя, не ушел ли Айрел. Увидев того на прежнем месте, обиженно нахмурился. Музыкант виновато пожал плечами.

   - Привет, - сказал он, стягивая закрывавший подбородок шарф.

   Рион промолчал.

   - Пустишь?

   Администратор поджал губы и, отступив на шаг, раскрыл дверь шире. Рафферти при виде посетителя явно удивился и даже напугался. С тревогой глянул на нового покровителя.

   - Привет, Раф, - бард, заметив лежавшую на кровати лютню, разом потерял к мальчишке интерес.

   Торопливо подошел, на ходу срывая перчатки, и, небрежно плюхнувшись на постель, вцепился в музыкальный инструмент. Провел по струнам и глубоко вздохнул - на душе сразу стало лучше.

   - Что хотел? - Рион стоял у стены, скрестив на груди руки и не очень убедительно изображая недовольство.

   - Ммм... - Айрел с трудом отвлекся от лютни и вернулся к реальности. - Случайно узнал, что кто-то поет мои неисполненные песни. Кто бы это мог быть, принимая во внимание, что все мои записи хранятся у тебя?

   Бард заметил, как у мальчишки мигом покраснели уши. Изображая полную непричастность и крайнюю занятость, тот тут же вернулся к бумагомаранию.

   - Не пропадать же добру, - буркнул Рион. - Сам-то ты уже вряд ли на сцену когда выйдешь.

   - Можно было сначала спросить, - музыканта немного коробило такое положение дел.

   - Ха! - администратор вложил в смешок всё пренебрежение, на какое был способен.

   Айрел понял, что, пожалуй, стоит помолчать - последняя его реплика выдалась на удивление глупой.

   - Они даже не закончены, - всё-таки буркнул он, перебирая струны.

   - Об этом всё равно никто, кроме тебя, не знает, - Рион принялся наводить порядок на столе, высвобождая из-под горки семечек какие-то маловажные документы. - Кстати, раз уж ты всё равно пришел, займись-ка делом, - мужчина выудил из стопки немного мятый лист бумаги, выхватил у Рафферти карандашик, шлепнул их на кровать рядом с бардом. - Накатай-ка по-быстрому какую-нибудь простенькую песенку. Запасы твоих черновиков не безграничны, а моему подопечномунужен репертуар.

   Айрел от такой наглости растерялся. Прекратив играть, недоуменно уставился на собеседника. Тот приглашающее взмахнул рукой, указывая на канцелярские принадлежности.

   - Боюсь, у меня нет на это времени, - сообщил музыкант, не придумав ничего лучше.

   - Ах, ну да, - фыркнул администратор. - Его высочество занято делами государственными и до простых смертных ему дела нет. Я должен в благоговении пасть ниц уже за то, что ты соизволил на мгновение осчастливить меня недостойного явлением свой царственной рожи, да?

   Музыкант заметил, что уши мальчишки покраснели еще сильнее. Ну, бард и не сомневался, что тот всё разболтает. Что ж, дольше тянуть не имело смысла, надо переходить к делу. Айрел собрался с духом, отложил лютню и поднялся с кровати.

   - Я пришел сказать, чтоб вы прекратили за мной ездить, - с показной холодностью сообщил он. Что ж, рушить мосты, так до основания. - Забудь о моем существовании и живи своей жизнью. Это должно быть не трудно - тебе ж рассказали, чем я занимаюсь. Сложно придумать лучший повод для презрения, - Айрел сделал паузу, ожидая реакции.

   Он рассчитывал, что Рион будет спорить и возмущаться. Тот просто молчал.

   - Спасибо за всё, но на этом давай остановимся. Иди своей дорогой, я пойду своей, - смотреть собеседнику в глаза было сложно, взгляд так и норовил скользнуть в пол или в сторону.

   Заготовленный заранее монолог рассыпался в мыслях на отдельные фразы, слова не шли. Маска равнодушия и отстраненности трещала по швам.

   - В общем, я надеюсь, что это - наша последняя встреча, - бард принялся натягивать перчатки: нужно было хоть как-то занять руки. - Так что хватит меня преследовать, - пальцы не слушались, ткань скручивалась и цеплялась за кожу, существенно осложняя процесс надевания. Айрел начинал беситься, представляя, насколько нелепо он, должно быть, смотрелся со стороны. - Всё. Отстань уже! - громче и свирепей, чем стоило, рявкнул он, убирая руки в карманы.

   Сказать это оказалось даже сложнее, чем музыкант себе представлял. Да и смотреть на собеседника, в общем-то, тоже. Певец чувствовал себя сволочью.

   Рион никак не реагировал. Всё так же стоял, скрестив на груди руки, и разглядывал бывшего подопечного - изображать равнодушие ему удавалось лучше. Рафферти сидел, вжавшись в стул, и боялся пошевелиться, чтоб, не приведи Давиана, не привлечь к себе внимание. Молчание затягивалось.

   - Ну и салум тогда с тобой, - бросил администратор, разрушая гнетущую тишину.

   Айрел, из последних сил изображая хладнокровие, спустился вниз.

   Настроение было препаршивое, даже хуже, чем с утра. Хотелось напиться до потери сознания, подраться и очнуться через неделю в незнакомой постели с какой-нибудь девкой под боком, жуткой головной болью и провалами в памяти. В прежней жизни это сомнительное удовольствие обошло его стороной, с одной стороны, благодаря напряженности рабочего графика, никак не позволявшего такие загулы, с другой - из-за отсутствия тяги к подобному времяпрепровождению. Теперь же душа просила именно чего-то такого, но, увы-увы, княжичу подобное не к лицу. Придется вам, ваше высочество, довольствоваться малым: вернуться в имение, закрыться в комнате, плюхнуться на кровать и ни с кем больше в этот день не общаться. Неравнозначная замена.

   Нашел взглядом ожидавших его Тришу с Кеане. Убедившись, что те его заметили, пошел к двери, на ходу закрывая шарфом подбородок. Так до конца и не надевшиеся перчатки были в раздражении сорваны с рук и затолканы в карман.

   - Да уж, салум со мной, - Айрел сбежал с крыльца на заснеженную мостовую. - Кроме него и нет никого.

***

   Легонько подрагивали заиндевелые осиновые ветви - желтопузая синица порхала по стволу, беспокойно вертела головой, прыгала на тонких ножках. Лошадь деловито рылась губами в мокром снегу, выискивая пучки сухой травы, переступала крепкими ногами. В тишине зимнего леса отчетливо слышались ее фырканье, тихий звон металлических элементов упряжи, тяжелая поступь копыт. Шею животного украшал широкий ошейник - вещь неудобная, но положенная его седоку по статусу. Переплетение темно-синей и оранжевой нитей указывало на принадлежность всадника к клану Роттери, пять крупных бирюзовых бусин свидетельствовали, что тот входил в число его старейшин, а пушистый беличий хвост, свисавший лошади на грудь, позволял опознать мужчину как главу семьи.

   Орвелл Роттери расслабленно сидел в седле, рассеянно перебирал в руках поводья и хмурился своим мыслям. Мужчина надеялся, что охота поможет ему от них отвлечься - ошибся.

   Издалека донесся глухой хриплый лай - похоже, Баламут вышел на зверя. Ему тут же вторило заливистое гавканье Озорника, истеричное подвыванье Шалуньи. Глава клана вздохнул, выпустив клубящееся облачко пара, хлопнул лошадь по шее, сообщая об окончании перерыва на обед. За его спиной послышался быстрый топот копыт.

   - Кабан! - на скаку крикнул молодой егерь, проносясь мимо. - Как есть - кабан!

   - Или заяц, - равнодушно подумал куда менее оптимистичный мужчина, провожая слугу взглядом.