Вдруг громкое ржание заставило зрителей обернуться. С визгом шарахнулись женщины, и на площадь перед колокольней вынеслись на взмыленных конях два отрока. Волосы и одежда их были серыми от пыли, лица покрыты грязью и по́том.

— Где он!!! — выдохнул один, слетая с коня.

— Кто?

— Да летун же!!!

— Вон! — несколько рук услужливо указали на колокольню, где на слепяще-голубом фоне неба отчетливо выделялся маленький черный силуэт.

— Слезай, идиот!!! — заорал отрок так громко, что рядом отшатнулись. — Слезай, убьешься!!!

Фигурка на колокольне наклонилась.

— Слезай!!! — уже в два голоса закричали незнакомцы.

Над головой изобретателя затрепетал большой четкий треугольник.

— Не смей!!! — не помня себя от отчаяния, Джоанна и Ксави бросились к лестнице.

Человечек истово перекрестился и шагнул…

Тугая струя воздуха ударила в крылья, поддержала, подняла.

— Лечу! — задохнулся от счастья Маркел. — Пресвятая Богородица, лечу!

Значит, не зря! Не зря просил денег у князя пресветлого! Не зря лесину выбирал, проверял каждую досочку на цвет, на вкус, на запах! Не зря перебрал все холсты в дому, загонял свою бабу чуть не до смерти, пока выбрал тот единственный: тонкий, шелковистый! Не зря работал от зари до зари! Вот оно! Лечу!!!

— Лечу-у-у!!! — закричал было Маркел, но крик застыл у него на губах. Порыв ветра подхватил легкий аппарат. Земля качнулась, ушла куда-то вниз и вбок, потом вдруг возникла прямо над головой и рванулась навстречу…

Невнятный говор, пьяное всхлипывание в углу, унылая перебранка за соседним столом, почти неразличимом в тусклом свете масляных плошек, были нереальны и зыбки, как во сне.

Ксави скрипнула зубами, тряхнула спутанной копной волос и, залпом допив кружку, со стуком опустила ее на почерневший дубовый стол.

— Кабатчик! Еще кружку, ленивая скотина!

— Четыре… — меланхолично произнесла Джоанна, гипнотизируя штоф зеленого стекла, стоящий перед ней.

Ксави развернулась и, с некоторым трудом сфокусировав мрачный взгляд на подруге, с подозрением спросила:

— Ты о чем?

— О кружке, — сообщила штофу Джоанна и печально добавила: — Еще две — и ты начнешь бить морды.

— А ты?..

— А я — тебе помогать, — всё так же печально сказала Джоанна и допила свою порцию.

— Скажи, Джо, — свистящим шепотом произнесла Ксави, наваливаясь грудью на стол, — тебе никогда не хотелось все это бросить, а? Ты посмотри, кому мы тут нужны? Ему, что ли?! — она мотнула головой в сторону мужика, прикорнувшего на краю их стола. — Или вот этим?! — Мари с ненавистью уставилась на пьянствующую компанию напротив. — Ты послушай этих купчиков! Ораторы!.. Носители прогресса, мать их!

Джоанна обратила темный взор на группу, вызвавшую гнев Ксави. За соседним столом под одобрительный гогот товарищей философствовал белобрысый мужичок:

— Эта… не дадено Господом и всё тута… И не рыпайся, значит… А не то, ежели всяк полезет… эта… как бес его… Коли б хотел Господь, чтоб… эта… тварь человеческая того… дак он бы сразу ей, то ись, нам… эта… крылья… А так что же получается?.. — и он, не найдя подходящих к случаю выражений, для убедительности взмахнул своей кружкой, выплеснув ее содержимое на сидящих рядом.

— Ересь всё! — рявкнул вдруг косматый мужик рядом с оратором и хлопнул широкой ладонью по столу, заставив подпрыгнуть собутыльников. — Ересь всё и богохульство! Гнать таких надобно, дабы глум и срам не творили! Да крылья-то ему переломать, чтоб неповадно было!

— Дак он же уже вроде… тово… с крыльями-то… — растерянно сказал белобрысый.

— И правильно, — так же быстро успокоился косматый купец. — Туды ему и дорога, стервецу!

— Видишь, видишь, — свирепо зашептала Ксави, — это ж мразь беспробудная! Болото бездонное! Что мы можем изменить?

— А ты и не должна ничего менять, — темнея лицом и не отрывая яростных глаз от соседнего стола произнесла Джоанна. — Ты хроноразведчик, а не мессия. Наблюдатель, а не Баба Яга в тылу врага. И поэтому ты будешь сидеть и слушать, и молчать в тряпочку.

Между тем разговор за столом купцов продолжался.

— Братцы, а как он хряснулся, а?! — в восторге вылез еще молодой, но уже начинающий лысеть парень. — Как он, а?! И куды дурак полез? Тоже голубь, гы-гы!

— Так ты говоришь, в тряпочку?.. Не Баба Яга, говоришь? — медленно воздвигаясь, прошипела Мари. — Наблюдатель, говоришь?! — уже в полный голос рявкнула она и распрямилась с силой вырвавшейся из башенных часов стальной пружины. — Эй, ты! Пентюх плешивый, тебе говорю!

Парень недоумевающе обернулся.

— Ты чо? Чаво ты, а? — растерянно бормотал он, с испугом глядя в бешенные зрачки Ксави.

— А ничаво! — ласково прошипела та, мягко, но крепко беря трезвеющего на глазах «пентюха» за грудки. — Ты у меня щас тоже приобщишься к племени голубиному!

И зеленые искры ее глаз сменились в изумленном мозгу плешивого калейдоскопом разноцветных кругов. Полет, которым завершилась краткая, но содержательная беседа с Мари, оказался его последним впечатлением за сегодняшний вечер.

— Извини, Джо, но я не… — начала Ксави, поворачиваясь к подруге. Фраза осталась незаконченной, ибо косматый купец, увидев сквозь винные пары нанесенный их компании урон, взревел:

— Ах, ты, бесовское отродье! Наших бить?! — и замахнулся кулаком, в сравнении с которым кувалда явно проигрывала. — Да я…

Намерения космача все же остались невыясненными. В воздухе что-то мелькнуло, громила икнул и, сложившись пополам, рухнул под стол. Над ним стояла Джоанна и дула на пальцы.

— Черт, как по бревну врезала! — поморщилась она.

— А как же насчет мессии? — съехидничала Мари.

— Что поделаешь, — пожала плечами Джоанна, — Тор предполагает, а Бог распо…

Удар сбоку заставил ее перелететь через скамью и грохнуться на соседнюю компанию. Это один из купцов решил внести свою лепту в воскресное развлечение. Пока Джоанна, мотая головой, поднималась, Ксави, издав вопль, сделавший бы честь любому павиану, с восторгом рванулась в сечу. Джоанна, не теряя времени, пришла к ней на помощь. Вскоре в битву был вовлечен весь кабак. Посетители дрались с полной самоотдачей. Время от времени из гущи драки вылетал то один, то другой неудачливый боец, но, отдышавшись и схватив что-нибудь тяжелое, снова самозабвенно кидался в свалку. Белобрысый купчик, в очередной раз выпав из боя, утер кровь с носа и, беспомощно оглянувшись в поисках оружия, заметил в углу с кружкой браги сутулого темнолицего инока в мешковатой рясе.

— Слышь, отче, не серчай, я сей час возверну… — тяжело пыхтя, ухватился за кружку белобрысый.

— Не трожь, — негромко сказал сутулый и сжал запястье белобрысого. Рука купчика словно попала в стальной капкан. Без видимых усилий монах отвел руку белобрысого в сторону и легонько толкнул его. Купец отлетел на несколько шагов и ошалело замигал, глядя на чернеца. А тот поднялся и, легко раздвигая дерущихся, неспешно двинулся к центру битвы — туда, где взметывались светлые кудри Ксави и темные — Джоанны.

— Джо, ты как? — окликнула подругу Мари, впечатывая кулак в ухо особо назойливого «собеседника».

— Как белье в стиральной машине, — отозвалась та, предварительно послав в нокаут своего визави.

— По-моему, на сегодня хватит. Давай закругляться.

— Да, пожалуй, развлечений достаточно, — и Джоанна сделала пируэт с легкостью тореадора, пропускающего мимо себя быка. — До Измайловского еще час скакать.

— Тогда еще парочку на закуску и… А ты куда лезешь, чудак? Тебе еще рано за холодное оружие браться, — и Ксави, левой рукой выхватив у замахнувшегося на нее парня оловянную кружку, правой придала ему достаточное ускорение для мягкой посадки на ближайший стол.

Джоанна, двумя приемами айкидо расчистив дорогу к дверям, оглянулась на подругу:

— Ксави, давай… — и тут ее взгляд зафиксировал среди бешенной круговерти мгновенный блеск стали за спиной Мари.