— Хорошо, — сказал Столяр. — Мириться все равно надо. Но сначала хотелось бы узнать твой новый сценарий.

Сценария у Дудинскаса не было. Ему нужно было три дня.

Сошлись на том, что в субботу Столяр приедет пораньше, и до прибытия посла они все обсудят.

Назавтра в Дубинки приехал Юра Хащ.

Именно его Виктор Евгеньевич привлек в соавторы, вызвонив, разыскав в каком-то полуподвале частной видеостудии, где Хащ разбирался с материалом, собравшись-таки смонтировать фильм про Дубинки. Снимали-то здесь много...

Услышав, о какой работе на сей раз идет речь, Юра Хащ заржал в трубку, как старый конь, выпущенный на овес. И через два часа прикатил на такси.

— Домой вот только заскочил — за зубной щеткой, тапочками и сменой белья: у тебя же здесь баня... Томка белье собирает, бутерброды готовит, а сама плачет. Все, думает, загребли...

На третий день и была суббота.

Столяр появился утром. Увидев в саду Хаща, да еще в тапочках, насупился. Он рассчитывал на конфиденциальность встречи. Даже Ванечку не захватил.

Хащ поднялся навстречу, пожимая руку, сам и объяснился:

— Сейчас мы все расскажем. Мне кажется, в основном все готово.

— Вам?

— Ну да, мне. Я ведь режиссер, — Хащ покрутил в воздухе, как ручкой кинокамеры. А он всего лишь сценарист. — Увидев, что Дудинскас протестующе поднялся, Хащ отступил, проявив снисходительность. — Он лучший в мире сценарист. Для документального кино. Мы с ним сначала сочиняем заявку на сценарий, он все осуществляет в натуре, потом записывает, а мне остается только снимать...

— Ладно, сочинители. Излагайте вашу заявку. Может, здесь и пристроимся, в саду, под яблоней?

— В эпицентре истории, — поправил Хащ. В том смысле, что кто здесь под яблоней только не сидел, какие сюжеты не выстраивались!

Первый акт совпадал с первоначальным замыслом, с той лишь разницей, что Первопрестольной Виктора Илларионовича предстояло подать не будущим главой государства, а лишь функционером, готовым формально принять управление на переходный период и провести полноценные выборы.

Новый вариант дальнейшего развития сюжета Дудинскас брался вложить в уши москвичам. В качестве будущего, нет, не президента, а губернатора края из шести областей Москве предлагалось выставить одного из бывших местных функционеров Михаила Кроткого, теперь работающего в аппарате Союза Республики и России (уже создан аппарат) и потому хорошо Кремлю известного. А Владимира Михайловича Месникова предложить премьером при нем.

Оба Москве бесспорно подошли бы.

Первый просто идеален на фоне непредсказуемого Всенародноизбранного, который к тому же так много хочет. Поработав с кремлевской администрацией, он достаточно пообтерся, силу Москвы знает. Человек от природы бесхитростный и поместному шчыры[121] отдаст все с радостью и без оговорок. Тем более что «выгода налицо»: вместо одной Республики — сразу шесть областей.

У второго — достаточный аппаратный опыт и авторитет, чтобы за ним пошли силовые структуры и администрации на местах. Он бы и расставил всех так, чтобы организм сразу начал функционировать.

Оба вполне подходили еще и потому, что их пришествие сразу успокоило бы чиновников: кому же не хочется дожить свой век без репрессий!..

— Это только начало плана, — поспешил пояснить Дудинскас, увидев, как Столяр насупился.

— Нужен буфер, — авторитетно подтвердил Хащ. — Иначе сразу сомнут.

— Хорошо, — сказал Столяр после паузы. — А что дальше?

— А дальше... — Виктор Евгеньевич заговорил торжественно, словно запел со сцены. — В соответствии с предлагаемым вариантом сценария дальше должна начаться демократическая выборная кампания, которую будет проводить хорошо известный вам Виктор Илларионович Столяр. Получив, наконец, свободу ее проведения — от Москвы...

— И бабки на ее проведение — от Запада, — подхватил Юра Хащ. — Ну и от всех наших бизнесменов, ориентированных, естественно, на Запад. Кроме тех, кто работал под Павлом Павловичем Титюней и, естественно, ориентированы вовнутрь.

Короче, Республику — в Европу... Столяр долго сидел, опустив голову. Потом поднялся и спросил хозяина:

— Может, нужно поколоть дрова? К приезду иностранного гостя. Топор у тебя есть? Надо бы подразмяться.

Дрова были наколоты впрок. Но и топор в хозяйстве был.

— И я даже знаю, кто на этих выборах победит, — сказал Хащ, перебирая поленницу березовых кругляков и подбрасывая Виктору Илларионовичу те, что посучковатей. — Естественно, не высунувшись раньше времени. И выставив свою кандидатуру в последний решающий момент. Ну это — вопрос технологии...

Столяр, занятый дровами, не ответил. Он думал о предстоящем разговоре.

Конечно же он вынужден ориентироваться на Россию... Все решается именно там. Но, раз-другой туда прокатившись, какие-то ходы прокачав, он сразу почувствовал настороженность. Видеть Республику европейским и независимым государством, от чего отступать он не намерен, там не больно хотят... По плану, который ему только что изложили, выходило, что не Москву надо агитировать, не там представляться послушным (что вряд ли возможно — с его намерениями), а сразу продемонстрировать западным дипломатам свою решимость поворачивать оглобли к Европе... Если дипломаты ему поверят, то их, а за ними и руководство их стран можно, пожалуй, убедить и в том, что успех выборной кампании будет предрешен, если здесь публично раскрутить тезис: повернувшись лицом к Западу, Республика сразу получит любые инвестиции.

А Россия? Что ж, разумных политиков в Москве хватает, способных перестроиться и понять, что как раз Республика и могла бы помочь им самим интегрироваться в Европу. У славян ведь принято, едва обосновавшись, тащить за собой свояков, и это правило москвичам понятно.

...Но все это еще предстояло сегодня «прокачать» в беседе с этим прожженным дипломатическим спецом.

— Что вы хотите? — Столяр положил топор на колоду и распрямился. — Я имею в виду лично тебя и твоего соавтора.

Лично Дудинскас не хотел ничего, разве что сатисфакции. Он даже таможенную марку печатать уже не хотел. Хотя не сомневался, что, приди Столяр к власти, с этого бы он и начал. Кроме того, Виктор Евгеньевич суеверен и не любит, когда начинают делить шкуру неубитого медведя.

— А я расчитываю получить киностудию, — бесстыдно заявил его «соавтор». И пояснил: — Я бы тоже ничего не хотел. Ему, — указывая на приятеля, — хорошо, у него весь инструмент — перо и бумага. А никакое кино не снимешь без материальной базы...

Хотя нет. И Виктор Евгеньевич кое-чего хотел. Предстояла работа, он знал, как ее делать. Ему нужна была команда. Он даже посчитал: двести человек. Таких, как Хаш, Мальцев, Старкевич, Феденя, Станков, Ходыкин... Он даже составил список. Каждому за работу что-то нужно. На самом деле нужно немного. Нужны не деньги и не портфели, даже не гарантии, — хотя бы простое обещание, что потом им позволят заниматься своим делом. Скажем, так: нормально жить и нормально работать.

— Такое обещание я вам даю, — произнес Виктор Столяр с расстановкой.

— Не нам, — нагло поправил его Хащ.

Столяр понял.

— Каждому из любого вашего списка. Персонально... Но вы мне другое скажите, если вы такие драматурги. Что делать с этими дурацкими переговорами с властями, на которых так настаивают иностранные дипломаты?

— Очень просто! — сказал Хащ, не задумываясь. — Тут нужно совершить ход конем. — Обещанием получить студию он был на первый случай удовлетворен. Теперь засуетился отрабатывать. — Сейчас сочиним...

Тут же Дудинскас с Хащом уселись за стол под яблоней и стали прокачивать ситуацию.