- Чего так мало, комиссовали?

   - Почему комиссовали? Война закончилась и нас дембельнули. Кстати, вот подходящее место, - прервал он свой рассказ и, остановившись, показал рукой на отходящий влево широкий овражек или старую дорогу, заросшую кустарником.

   - Проедем?

   - С разгона проскочим сквозь кусты, дальше будет каменная осыпь. Можно жечь машину, не боясь, что загорится лес.

   Так и сделали. Машину поставили равноудалённо от деревьев. В имевшееся в машине ведро откачали бензин и полили им внутри салона, под капотом и на колёса. Слил воду из системы охлаждения. Может это поможет расплавиться двигателю и уничтожит на нём номер. Намочили тряпку и засунули в горловину бака. Я поджёг тряпку, намотанную на палку, и забросил в салон. Бензин вспыхнул и мы, посыпая следы перцем с табаком, пошли обратно.

   - Ты про какую-то войну рассказывал, - вернулся я прерванной беседе.

   - Ты помнишь Пол Пота?

   - Конечно!

   - В январе семьдесят девятого Вьетнам вторгся в Кампучию и оккупировал её. Китай обиделся и в феврале напал на Вьетнам. Мы протестовали-протестовали, а толку, ни какого. Парадокс был в том, что у нас с обеими был Договор о Взаимопомощи. Но в марте решили встать на сторону жертвы нападения и объявили мобилизацию. В каждой области, крае, республике, граничащей с Китаем, под ружьё призвали по сто тысяч. Получилось около полутора миллионов. Причём, всего за сутки. Плюс двухмиллионная Армия и Флот. И наша мореходка тоже попала в этот список. Отменили занятия, досрочный обед. Пригнали автобусы, и повези сюда, на Горностай. Одели во всё новое, кроме шапок. Поэтому остались в своих. Разница только в кокарде. Выдали автоматы и в пешем порядке отправились в полк морской пехоты. Три дня спали одетыми, только сняв сапоги. Оружие висело на спинках кровати. Была полная уверенность, что придётся воевать. Один офицер, тоже мобилизованный, даже повесился напротив столовой.

   Сашка замолчал. Дальше шли молча. К этому времени вышли на асфальтную дорогу, и пошли вверх. Оглянулись на место, где оставили машину. Пламя не было видно, только отблеск виднелся. Хорошо, что сейчас ночь, а не день. Иначе чёрный дым был бы виден издалека. Тут он продолжил.

   - Через три дня, нас ночью подняли по тревоге. Посадили в БТРы и колонной повезли через лес, а не по трассе. На одном перевале водовозка на ГАЗ 52 не смогла подняться. Как на грех, впереди тоже шла простая машина. Поэтому взять на буксир и вытащить не могла. И назад всё забито. А пятиться всей колоне тоже некуда. И разминуться и пропустить, чтобы вытащил кто-нибудь другой, не было возможности. Дорога узкая и никаких других дорог, чтобы свернуть, нет. Часа три прошло, пока её вытащили. Когда проезжали Артём, нам запретили высовываться в люки. Смотрел через перископ. Это надо было видеть! Город как вымер. Редкие жители, с открытыми ртами смотрели на многокилометровую лавину военной техники, несущуюся по пустым улицам. Все перекрёстки были перекрыты военными регулировщиками. А кроме нашего полка, ехали и другие части. Я видел установки ″Град″, тягачи с пушками, миномётами. Машины с полевыми кухнями, дровами и всем прочим.

   - А почему людей было мало на улицах? Был комендантский час?

   - Потому, что многих тоже мобилизовали. Целые предприятия закрывались по этой причине. А в аэропорту творилось, нечто похожее на эвакуацию из Москвы в сорок первом. Толпы нарду дрались в очередях, чтобы вылететь куда-нибудь, главное, чтобы из Приморья.

   - А почему только отсюда?

   - Карту помнишь?

   - Помню.

   - Вот и боялись, что китайцы отрежут всё что южнее, начиная от Хабаровска и к проливу. И мы окажемся как белые в Крыму. Останется только в море прыгать. Не в Китай же убегать.... Так вот. Наш полк занял рубеж обороны Владивостока. Между военным аэродромом и Амурским заливом. Остальных кого куда. Простояли так неделю, демонстрируя силу, пока Китай не начал вывод войск из Вьетнама. Но нас не сразу отпустили. В казармах мы ещё дней десять пробыли, на всякий случай. Чтобы по второму разу не собирать. Самое забавное случилось через полгода, - мне пришлось работать вместе с пленными полпотовцами.

   - Как это? - но ответить он не успел.

   Уже подходили к перевалу, когда навстречу показались две машины. Впереди явно легковой автомобиль, а сзади пожарный, с включенными огнями. В свете фар задней машины, мы увидели, что первым ехал милицейский ″Москвич 412″. Мы сразу ушли с дороги, но нас заметили. Голос из динамиков приказал нам остановиться. Слушаться его, мы конечно, не стали, а побежали к лесу, отстоявшему от дороги метров на десять. Приказание повторили ещё раз, пригрозив открыть огонь. Но это только прибавило нам прыти.

19

   Борис Ельцин уже третий час сидел за столом в ″рабочем″ кабинете Генерального секретаря. На двери была табличка ″кабинет″ ?6. Он находился на пятом этаже подъезда 1А, главного здания ЦК КПСС на Старой площади. Обычно, еженедельно по четвергам, заседания проходили в зале, примыкавшему к ″парадному″ кабинету Генсека в Кремле.

   Но сегодняшнее, так и не началось - не было кворума. Кроме него, приехавшего первым, здесь были Андрей Громыко, Егор Лигачёв, его предшественник на посту Первого секретаря МГК КПСС, Лев Зайков, Михаил Соломенцев, Николай Талызин и Сергей Соколов. Двое последних, как и он, были кандидатами в члены Политбюро. Больше никого в Москве нет. Виктор Чебриков был здесь, но сразу, как только ему доложили о покушении на Генерального секретаря, вылетел во Владивосток. Остальные, кто на отдыхе, кто у себя в республиках. Дольше всех лететь Динмухамеду Кунаеву, но доберутся все в течение ближайших двух часов.

   Между собравшимися, общения почти не было, кроме приличествовавших в таких случаев слов. Каждый сел на своё место и погрузился в собственные мысли, пытаясь понять, кто стоит за убийством Михаила Горбачёва. То, что это дело внутренних врагов, сомнений не вызывало. Политика открытости была на руку Западу, и он их вполне устраивал. Впрочем, можно допустить, что некоторые руководители соцстран, видели в этом угрозу своей личной власти. Народы их государств, с большим интересом наблюдали за процессами, происходящими у нас. Справедливо надеясь, что изменения к лучшему произойдут и у них.

   Но эти ожидания скоро должны для всех обернуться сильным разочарованием. Экономика СССР катится в пропасть, независимо от того, кто Генсек. Цена нефти за год упала в четыре раза. Если в прошлом году, тонну зерна мы покупали у США за 160 золотых рублей, а нефть продавали за 172, то в этом году нам нужно продать четыре тонны нефти, чтобы купить тонну зерна. В целом, потери от снижения продаж алкоголя и экспортной выручки достигли двенадцать миллиардов рублей. Сюда надо ещё приплюсовать и три миллиарда потерь из-за аварии на Чернобыльской АЭС. Внешний долг увеличился больше чем наполовину. Появились трудности с выдачей зарплаты.

   Соколов, Министр обороны, пытался вычислить, кому из его ведомства была выгодна гибель Генерального секретаря. Его меры по выводу войск из Афганистана и Монголии, некоторым явно были не по нраву. Всё чаще стали известны случаи о контрабанде наркотиков из-за Речки. Перехватывалась явно меньшая часть. И упускать эту возможность разбогатеть не чистым на руку офицерам не хотелось. А в этой цепочке было задействовано немало звеньев. Да и намечавшееся сокращение войск, тоже не прибавляло сторонников у Горбачёва. А специалистов, способных совершить злодейство, в армии было предостаточно. Значит, Чебриков будет в первую очередь отрабатывать и эту возможность. А ″нароет″ он столько всего разного, что полетят не только погоны, но и головы.